Да, родной. #Внезапно

Люди плачут, умирают, женятся, а я буду повести писать...

1859 год, 14 октября

Пробуем жанр "репортаж с научной конференции". Сегодня в ЦИМе.

Первый день посвящён документальному театру и его истокам. Начинаем с вербатима. Если вдруг здесь есть люди, кто не знает, что это, то я хотела прикрепить тут стаааарую свою статью, которая была первым опубликованным научным филологическим текстом о вербатиме, в "Вопросах литературы", но ссылка теперь битая, ресурс, где она была выложена, прикрыли. Залью куда-нибудь. Сам текст был написан гораздо раньше, 2002-2003, в виде курсовой работы. В общем, пока гугл вам в помощь. Всё, что ниже, для тех, кто в курсе, что есть вербатим. Самое простое определение - это техника создания текста для театра путем монтажа дословно записанной речи.

"Британский документальный театр". Слушаю доклад Кристины Матвиенко.

Истоки: The Tricycle Theatre, Riots - театр прямого действия, призывающий зрителей к конкретному социальному или политическому действию. Тогда ещё верили в политическую силу театра, да и искусства вообще. Такие спектакли часто имели формат суда.

Параллельно - в кинематографе - явление Free Cinema. В их манифесте: вера в свободу и людей со всеми вытекающими. Пример: фильм "Дети четверга" 1954 года.

Раздражение у молодых британцев того времени вызывали иерархия британского общества, жесткие социальные лифты, консерватизм общества, отсутствие изменений после недавней войны. Так появилась "Оглянись во гневе" Осборна и последователи Осборна. Так в театр начали ходить молодые британцы.

Джоан Литтлвуд и Анна-Девере Смит - прародительницы современного документального театра. Все остальные подсматривали приёмы у них. Монтаж интервью оказался одним из лучших способов говорить в театре о скучной политической повестке.

Показать, как было на самом деле - основной мотив всех британских документальных драматургов. Пьеса и спектакль "Половина правды" Ричарда Нортона-Тейлера про действия Великобритании в Саудовской Аравии, тем не менее, показывала невозможность показать всю правду. Как в медиа (пьеса была о манипуляциях общественным сознанием), так и в театре. Почему медиа избегают говорить правду и когда правда может навредить?

Что такое работа над докпьесой? Это тонна скучного материала, в котором могут разобраться только специалисты. Поэтому драматург делает концентрированную историю, которая лишь показывает множество противоречий. Драматург не может позволить себе делать скучно. Доктеатр - это расширенная журналистика, но зачем тогда нужен театр? Для эмоционального коллективного слушания, общественного эксперимента. Театр помогает возбудить вкус к серьёзным темам, потому что это то место, где есть возможность дать голос любому, и есть уши, которые могут этот голос услышать (или вынуждены будут услышать).

Кристина также упомянула и фикшн-театр In-yer-face-theatre, появление которого также способствовало популярности документального театра. И реэнакмент Джереми Деллера "Битва при Оргриве", точнее, фильм по нему, в котором Деллер рассказывает об умирании британской промышленности. Про театр Royal Court и его драматургов было сказано совсем немного, в основном, то, что все они тоже верили в силу правды.

Конечно, все эти явления интересно рассматривать вместе, но меня, как контрол-фрика, вновь беспокоит смешение всего и вся, без чётких разграничений. Слушаем дальше.
#документальныйтеатр #постдоквциме #конференции

В новом номере "Искусство кино" опубликовано либретто эко-оперы "Солнце и море (Марина)", которая получила Золотого льва на Венецианской биеннале.

Теперь #променя Я туда не пошла, потому что не хотела стоять в очереди 4-5 часов. А сегодня Зара Абдуллаева сказала мне, что по пресс-карте пускали без очереди! Была ли у меня пресс-карта? Конечно. Один художник сделал от своего издательства. Была ли она у меня с собой? Да, я как раз нашла её в молитвеннике перед поездкой. (До этого потеряла её на несколько лет, теперь вы знаете, как часто я открываю молитвенник). Догадалась ли я использовать её для прохода в Литовский павильон? Нет.

Всем таким же - читать либретто.

#опера

Ника Пархомовская рассказывает про #riminiprotokoll и спектакли Мило Рау. К сожалению, не все в аудитории были знакомы с Римини, поэтому Нике большую часть доклада пришлось рассказывать о том, кто это такие.

Ещё Нику очень беспокоило, что все в телефонах. Дорогие лекторы, сейчас все в телефонах, потому что записывают в телефон информацию. Всё нормально.

Посмотрели кусочек из "Наследия" Римини. По хештегу выше вы можете найти моё описание этого проекта. Интересное замечание Ники - что это очень реалистическая работа с множеством документов, как бумажных, так и объектов, например, рахат-лукум в комнате, в которой воспроизведена мечеть. Современный реализм возможен только с доказательствами, ок.

Римини часто безжалостны к зрителям, что выражается и в жёстком тайминге, и в ситуациях. Кому приятно слушать речь человека, про которого точно известно, что он уже умер? Или, как в Situation Rooms, каждый ли готов идти по маршруту, где можно и нужно стрелять в людей?

Непереносимый экзистенциальный опыт - вот, во что хотят погрузить зрителей Римини.

Situation Rooms - о том, как опасно оружие. Казалось бы, что нового? В том и дело, что новое - в вашем конкретном опыте взаимодействия с оружием. Как создатели проекта добиваются вашего вовлечения? Рецепт: вербатимы + документы в широком смысле.

Документы работают только в контексте. Но конструируют авторы его сами! Каждый раз эту сложность Римини решают по-разному. Например, в Situation Rooms всем выдают планшеты, где тебя постоянно ведут, направляют и где ты всегда окажешься киллером.

Вопрос Ники: если ты смотришь в планшет, как взаимодействовать с людьми? Если тебя топят в документах и не дают выбора, твой ли это экзистенциальный опыт или навязанный?

Наверное, в этом и есть пафос всего действия. Ника упомянула Ханну Арендт и её банальность зла. Однако перенасыщенность документами выдаёт авторский страх перед свободой зрителя в данном конкретном случае (это уже моя интерпретация).
#документальныйтеатр
#постдоквциме #конференции

Дальше Ника рассказала про проект Мило Рау Five Easy Pieces, поставленный с детьми по документальной истории о бельгийском маньяке.

Документ - это способ отстранения или погружения? Рау использовал детей или ситуация, когда подростки играли убитых подростков, нормальна? По словам Ники, Рау много работал с психологами на этом проекте и утверждал, что не стоит недооценивать инстинкт самосохранения и защитные механизмы подростков, тем более, актёров. Пример уважения к чужой силе?

Ника привела ещё примеры проектов Мило Рау, где зрителей ставят перед реальным, а не вынужденным (как у Римини) выбором.

Ну и не обошлось без описания "Московских процессов", который Рау делал в Москве в 2013 году и из-за которого теперь не может приехать в Россию. Ему просто не дают визу. Мне посчастливилось там быть. Это было воспроизведение трех известных процессов, но в условиях суда присяжных.

Рау в своей практике показывает амбивалентность любого события. Одна из ранних его работ была о том, как убивали Чаушеску (а не о том, какие ужасы творил Чаушеску).

Из манифеста Рау.

Театр должен не отражать, а преображать. Никакой интерпретации классики. Один спектакль в год он будет делать в местах военных действий. Всегда создавать новое.

И от Ники: документ - не цель, а то, что толкает вперёд.
#документальныйтеатр #постдоквциме #конференции

Придумали с Ковальской Леной хештег для конференций в Центре Мейерхольда #постдоквциме

Режиссёр Михаил Патласов рассказал, как его артисты работают с информационными донорами в документальных спектаклях.

Тут важно, что возникают личные отношения между актёром и прототипом. Шаг в сторону, может быть травма. Поэтому режиссёр имеет право только резать.

Сложная ситуация, когда прототип приходит смотреть спектакль, а в нем актёр показывает его же, его социальный образ, речь.

"Антитела" - спектакль Патласова и его команды по реальной истории убийства антифашиста Тимура Качаравы. Прототипы: матери убитого и убийцы, друзья обоих, следователь и др. Теперь представим, что все прототипы собрались в зале. Какой это сложный опыт для обеих сторон. И как наличие прототипов в зале влияет на восприятие всего спектакля.

Важно ещё, что, как и в документальных кино с погружением, отношения у актёров с прототипами продолжаются. Аналогично, добавлю от себя, в партиципаторных проектах. Я общаюсь со многими из тех, кто был вовлечен.

Другие спектакли, "Саша - Гена", "Неприкасаемые" Патласов назвал свидетельскими, потому что в них участвовали сами прототипы, вместе с актёрами. Где-то привлекали психологов, где-то нет. По мнению Патласова, с детьми без психологов средствами доктеатра работать нельзя. Интересно, что прототип тут совершенно расслаблен на сцене, потому что актёр делает всё, что нужно, а задача прототипа - просто быть. Этакий живой документ.

Другой приём - когда прототип читает классический текст, например, бездомный - монолог из горьковского "На дне". Здесь ясно, что с точки зрения художественной игра тут не может оцениваться. Оценивается, по мнению Патласова, раскрыл ты прототипа или нет.

ИБ: художественность просто бывает разная, в том числе, документальная. И гладить кого-то только за этику (например, за привлечение бездомных), пожалуй, нет смысла. Патласов не случайно выбирает маргинальных персонажей или, как он сам говорит, "острые социальные сломы". Для него наличие бездомных или неприкасаемых - это исходное событие, которое можно и нужно исследовать средствами театра.
#постдоквциме
#документальныйтеатр #конференции

Мои правила жизни, только женщину надо заменить на мужчину. Все, кто любят Достоевского, интереснее тех, кто любят Толстого. Все, кто любят Толстого, упоротые контрол-фрики.
#променя

Правила для развития воли: 1) вставать в 5, ложиться в 9 и 10, и можешь спать 2 часа днем. 2) есть умеренно, не сладкое. 3) ходить час пешком. 4) исполнять все предписанное. 5) … одну женщину один и два раза в месяц. 6) делать все по возможности самому.

1847 год, январь-февраль

Молния! Живописец Потапов и живописец Отдельнов подрались!

#интригинашегогородка

Upd. Всего лишь в фейсбуке, расходимся. По поводу того, нужна ли #живопись, копирующая фото.
https://m.facebook.com/story.php?story_fbid=10216733752799721&id=1338995211

Про #документальныйтеатр в целом и #постдоквциме, в частности. Зачем это нужно?

Я вижу в документальных практиках адаптацию постструктуралистского способа познания мира и поиска истины. Как бы мы не плевались от слова "истина" и не заменяли его словами "правда", "реальность" и т.п., мы все - культурные работники - занимаемся именно этим. Вопрос в методе. Постструктуралистский пока видится самым адекватным. Ведь что он, по сути?

Это, прежде всего, отказ от убеждения, что есть нечто объективное, кроме собственно поиска этого объективного при понимании, что до конца ничего найти невозможно. Это поиск "слепых пятен" в любом явлении в процессе его осуществления. Для постструктуралистов нет ничего, кроме символического обмена и рассматривать его можно только в действии. Действие запускает неравенство. Например, одни говорят - другие слушают - обычная ситуация в том же театре. И вот тогда наступает момент критики.

В адекватном доктеатре поиск истины осуществляется с пониманием, что найти её невозможно, но можно показать много разных точек зрения и те самые "слепые пятна" в них и между ними. В этих зазорах и содержится импульс, побуждающий зрителей к критике того, что они видят. Именно поэтому навязанная игра #riminiprotokoll, где все для зрителя предопределено - это дидактика, устаревший метод, хоть и работающий по-прежнему. А "Московские процессы" Мило Рау - постструктуралистская, более актуальная история, где единственным процессом понимания становится критика и той, и другой стороны, а на самом деле - множества сторон, каждая из которых - со своими интересами. Это более уважительное отношение к человеку и к миру, в целом, потому что дидактике для её осуществления нужно только чёрное и белое.

Доктеатр - ещё один способ познания мира и поиска истины, прогрессивнее и критичнее многих. И его критику хорошо бы производить постструктуралистскими методами. На конференции в ЦИМе выбрали постколониальный подход. Посмотрим, как они бьются.

Театровед и историк Валерий Золотухин известен читателям этого канала по событиям #ридингруппы и #ридинг Сегодня Валера выступает в секции "Документ как исследование истории и настоящего" с докладом
"Опосредование памятью: о документальности литературных звукозаписей".

Речь о прижизненных аудиозаписях Блока на фоноваликах, которую пытались скорректировать/реставрировать с помощью Чуковского, но полученные в результате записи были отвергнуты теми, кто знал Блока и слышал его при жизни. Оказалось, что этот случай не исключение. Один и тот же голос разные люди запоминают и помнят по-разному!

Вопрос объективности звукозаписи не беспокоил изобретателя фонографа Эдисона. Он собирал свой архив: отправлял энтузиастов с фонографами и валиками в разные страны, чтобы те записывали политиков, поэтов, актёров и других известных людей. Конечно, Эдисон не мог предположить, что впоследствии столкнётся с неузнаванием этих реальных голосов.

Лев Шилов, описавший этот эффект неузнавания, первым поставил под сомнение документальность звукозаписи.

Память и запись - антагонисты, по мнению Золотухина. Где они союзники?

Тут нужно учитывать, что есть три вида памяти. Индивидуальная, социальная и культурная. И есть перформативный элемент при создании аудиодокумента. Для архивного элемента важны его неизменность, закрепленность, но все это не работает в случае с аудиодокументами. Например, записи на пластинках политиков начала 20 века. Коллонтай имитирует выступление перед толпой, хотя записывалась в студии.

Много Валера рассказывал о Владимире Пясте, поэте-символисте, теоретике декламации, друге Блока. Ему принадлежит текст "Два слова о чтении Блоком стихов" (1921). Пяст предложил записать тех людей, кто слышал Блока при жизни и может воспроизвести его манеру и интонацию. Эта идея не была поддержана, так как фоноваликов тогда не хватало. Но в предложении Пяста как раз есть перформативный элемент. Частично его идея была реализована позднее.

Интересная находка Валерия - передача 1983 года, где один филолог Федоров (имя не запомнила) воспроизводит чтение стихов своего учителя, Юрия Тынянова. Это показывает, что эта практика была в той или иной мере распространена в филологической среде. И это нечто противоположное идее Эдисона. Индивидуальная память, как видно по указанным примерам, восстанавливает отсутствующую запись.

Ещё случай: восстановление голоса Маяковского. Записи на валиках были утрачены во время Великой Отечественной, но до утраты голос успели записать на грампластинки. После запись голоса поэта корректировалась с помощью Бернштейна, который не раз слышал его и записывал. И вновь голос Маяковского корректировали в записи с помощью индивидуальной памяти.

Когда утрачивается целый пласт истории, это ощущается как большая утрата, что стимулирует глобальную реставрацию. Лев Шилов ввёл понятие "шум времени" - этот тот шум, который мы слышим на старых записях, помимо основного голоса. Шилов сохранил шум в реставрации записей Блока для того, чтобы сохранить документальность и неразборчивость, дающую дистанцию. Технически шум можно значительно снизить, но тогда не возникнет необходимой дистанции - толщи времени между нами и временем записи.
#постдоквциме #конференции

Хочу писать рецензии на спектакли, как Небожена. Вот и повод появился: впервые в жизни фестиваль #NET пригласил на открытие. Пока Вилисову отказывают в аккредитации, а Евгений Зайцев поглаживает себя за отказ работать с Netом, Болотян пойдёт выгуливать новое платье и учиться писать про театр так, как в этом отзыве на "Норму" Диденко по Сорокину.
#моянорма #Диденко #музычнодраматично

В дождливый чёрный московский вечер у обычно никому не нужного Дворца на Яузе (в котором, как правило, проходят спектакли уровня секретарш из деканатов, МГИМО привет) скопилось критическое количество чёрных майбахов. В идеально отглаженных костюмах носились охранники, хрупкие шпильки диор и балетки шанель погружались в грязные лужи, мелькали биркины и сёдла, сверкали бриллианты и ролексы — лучшие люди столицы собирались на премьеру одиозной «Нормы», великого литературного романа-дебюта выдающегося классика российской действительности Владимира Георгиевича Сорокина (спойлер: основная мысль произведения - каждый из нас ест норму, которая в предметной картинке не что иное, как говно).

На входе с транспарантами гостей встречали вялые, престарелые акционисты: на табличке у пахнущего смертью деда сияло: «На сложную режиссуру Богомолова и Диденко слетается вся элита: мухи не ошибаются». Средь курящей у входа нарядной толпы суетилась бесноватая старушка в красном и приставала к селебам. Выглядело крипово.

Зашла, значит, я в буфет, чтобы накатить бесплатного винишка и ахнула: такое скопление жирных мух из листа А на квадратный метр Электрозаводская явно не видала. Теребила бусы весьма несвежая перекрашенная Ремчукова, рядом с ней хохотал румяный и как всегда очень свежий Ремчуков, мышкой по толпе сновала Эвелина Хромченко, растерянно улыбалась фотографам космическая Оля Карпуть, во главе с красивым Саней Савельевым хохотали ребята из Гоголь-центра, по боку фланировал Саня Мамут и вальяжно расхаживал Саня Роднянский, по разным углам по-печорински флегматично вздыхали лицо (и лучшее перо) «Татлера» Ариан Романовский и грузный Паша Лунгин — учесть всех звёзд местного истеблишмента язык сломается. Я успевала только звонко чмокаться и цепко хватать бутерброды с салом с проплывающих мимо подносов. Вино решила заменить водочкой, ибо, зная формулу «искусство это насилие», мозги решила размягчить заранее. Порядком смазав характер горячительным, захожу я, значит, в зал, а там как грибы натыканы: Стасик Лисиченко, Ян Яновский, Полиночка Дерипаска, Светочка Бондарчук, Ксюня Собчак. А в бельэтаже величаво и одиноко восседает моя любимая эскортница Викуля Одинцова. Вот это вам, блять, эклектика. Вот это постмодерн!

Спектакль провокационной речью открывал
ждущий провокаторов Костя Богомолов. Затем на сцене всё как обычно: обнажённые тела, огромная труба будто бы с калом, брикетики говна, пионеры, а-ля Голунов, ОМОН, дурацкая музыка и дурацкие танцы, феерическая сценография и очень классный Женя Стычкин. Всё, что было дальше — для упоротых и описанию не поддаётся. И вот насколько мощнейший в особенности с точки зрения языка сорокинский текст, настолько слабое происходящее на сцене: замахнулись на такое говно и не досрали, а! А ещё и изъебнулись так, что изговнили мат: ну ЕБАЛ нужно было кричать, а не БАЛ. Ну, это ж как войти на полшишечки! А во время перебора великого списка того, что может быть НОРМАЛЬНОЕ, хотелось мощи и дерьма на сцене, а не всрато ползающего чувака в гандоне на голове... Несколько раз двумя неустановленными личностями предпринимались попытки вклиниться в монологи актёров и вызвать Богомолова на разговор — но было, конечно, слабо.

В антракте столкнулась с косыми, но всё также лихими на словцо админками из Антиглянца. В туалете тем временем пилили селфи в зеркало столичные блогерши, в очереди к толчку на пятнадцатисантиметровых лабутенах в мини и мехе цаца в новенький айфон кричала «не расстраивайся, коть, будем делать английский в кофемании», тяжелолюксовая подпитая Инга Берман порывалась ворваться в зал с бокалом.

И так тошно стало, и скучно, и грустно. И вдруг от всей этой намытой богатой публики так едва-едва повеяло нечистотами. Хотелось бежать от этого смрада, но я не могла. Ибо каждый ест свою норму: в кофемании, в то да сё, на Пречистенке или в Текстильщиках, в Сити или в Яме ты ешь её. И ты тоже, мой дорогой читатель, ешь. И я ем. Так что хорошего нам говна, дорогие! Парного!

#постдоквциме
Анастасия Патлай (режиссер) и Нана Гринштейн (сценарист) подготовили выступление "Документ как отсутствие".

- Сначала был сквозняк, - говорит Нана.

То есть некое лёгкое веяние, упущение. Например, в "Милосердии" авторов заинтересовала прежде всего тема цензуры. Вышла книга писем Первой мировой, не пропущенных цензурой. После первой сборки материала стало ясно, что выпуклее здесь история отсутствия женщин в этой войне. Поясню: символического отсутствия. Документы стали свидетельствами отсутствия документов. Сами письма - это эго-документы, к которым не могло быть стопроцентного доверия.

Оптика современного человека, сквозь которую Настя и Нана смотрели на сестёр милосердия того времени, позволила авторам говорить не столько об исторических фактах, сколько о дистанции между нами и ими, о пустоте, которой нужно было дать голос.

#дневники двух женщин, участвовавших в войне, дали пьесе двух героинь. Сама тема женщин вывела авторов на феминистские темы. Так заполнялись пустоты и зазоры. Где-то они оставались незаполненными. "Лучше что-то недорассказать", - считает Нана. В опере "Мельников", например, скрыт факт работы архитектора над саркофагом Ленину, которая и стала его охранной грамотой. "Пусть погуглят те, кого интересует, почему он остался жив".

Настя пояснила, что работают они командой, хотя она значится режиссёром. Часто они работают как детективы, выясняя, врет герой или нет, достоверная ли эта фотография или из неё что-то вынули.

Например, Нана нашла одно фото Мельникова в сети, где он в странной позе, с вывернутыми руками. Потом это фото им прислали из музея. Там аналогично. Предположительно архитектор сидит в такой позе, потому что показывает так проектируемый им дом - как он будет располагаться. Это потребовало расследования, которое однако не вошло в спектакль, но само фото вошло.

Детективная работа драматургов заведомо неудачная. Собственно, авторы, по их словам, демонстрируют в каждой пьесе свое поражение.

Важно также понимание команды, что герой недоступен им как целое. Поэтому он может дробиться, как герой Мельникова в одноимённой опере.

Последняя совместная работа Наны, Насти и их команды на Библионочи в РГБ в зале номер 1 - "Часы проветривания" - также делалась путем так называемых "слепков". Например, они сняли случайным образом страницы из книг, запрошенных читателями в определённый день. Нана разложила снимки по квартире и, не читая эти тексты, и в произвольном режиме отобрала какую-то часть. Здесь задача драматурга сводится к тому, чтобы быть в потоке, спонтанно действовать и не контролировать то, что выходит.
#документальныйтеатр #конференции #опера

Портрет архитектора Мельникова.

Спасибо @kmomomym, который сделал небольшие видео "Часов проветривания" Насти Патлай, Наны Гринштейн и их команды. Боюсь, это единственная документация этого проекта, что возвращает меня к вопросу о том, как такие вещи вообще архивировать.
#документальныйтеатр

Теперь про открытие фестиваля «Новый европейский театр: #NET». Я понятия не имею, что там вообще будет, но два спектакля, которые фест открывают — Why? Питера Брука и "Селфи-концерт" Иво Димчева - это то, что обычно называют must see.

Кто такой Питер Брук, думаю, тут рассказывать не нужно. Так вот, он поставил спектакль про Великого, про Всеволода Мейерхольда. Если я дойду, то первый раз посмотрю Брука. Оценю, это #моянорма или нет.

Про Иво Димчева мне рассказывал много мой коллега, Валерий Артурович, жаль, он уехал в отпуск, сходили бы вместе. Димчев выступает со своими спектаклями, перформансами, концертами по всему миру, организует художественные акции и открыто высказывается в защиту ВИЧ-инфицированных и квир-сообщества. В этот раз им задуманное связано с селфоделанием зрителей. Если мы с вами перестанем делать селфи в процессе перформанса — сам #перформанс тоже остановится.

Why? 13 / 14 ноября в Театре Наций - по билетам ничего сказать не могу. А вот про
"Селфи-концерт" смотрите ниже, есть возможность получить промокод. 14 / 15 ноября в пространстве ММОМА.
#новости