Сразу, пока ещё идёт #перформанс "Любовь, которая займётся нами", зафиксирую свои впечатления от него. Изначально он был устроен как танцевальная инсталляция для вечеринки и отсылал к танцевальным марафонам США периода Великой Депрессии. В рамках фестиваля #Перфотачка - это разные по времени сеты с диджеями, от часа и дольше. Описание у перформанса располагающее:
"Все приглашенные на вечеринку могут с нами взаимодействовать, потому что мы — гаранты танцев. Мы делаем так, что каждый вступает на уже разогретый танцпол, и если человек хочет получить веселье — он его получает, оставляя за собой право выйти в любой момент. Но не мы. Мы ограничены временем и задачей, ведь мы — работаем, а наша работа — тусить. Тусить, отказываясь от тусы".
Я люблю танцевать. В клубах, дома, где угодно, но, пожалуй, участие в этом перформансе было не самым комфортным моим опытом. Я вспомнила, как на одной вечеринке диджей играл исключительно для себя и своей девушки. Его не интересовали остальные люди. Он дудел в свою дуду. Здесь диджей играл для перформеров, что легко объясняется тем, что ему надо было помогать продержаться участникам достаточно долгое время. Но для кого "играли" перформеры? У меня остаётся надежда, что описанное ниже все же делали случайные зрители, но... На площадке не было элементарного - безопасности. (Если в перформансе есть элементы опасности, об этом обязательно предупреждают зрителей. Иначе вспоминаем кейс #груз300). Некоторые танцоры постоянно бегали по кругу, падали, задирали ноги, изображали истерику, катались, валялись. Кто-то (извините, не узнала) периодически катался на самокате и даже обливал присутствующих водой. Очень хотелось полить в обратку, но я уже выпила свой чай. Оказалось, слэм все ещё существует, и им тоже занялись на площадке. Пришлось отойти в сторону.
Каким образом такая лёгкая свободная вещь, как танец, на этой площадке превратилась в репрессирующий простого зрителя инструмент? Таким, что изначально в идее танцевальных марафонов лежала идея веселого челленджа, которая затем превратилась в "изнуряющую работу"? Допустим. Я, правда, не увидела работы. Я увидела, как перформеры "играют" для других перформеров и знакомых. Тоже может быть. Но я не нашла себе в этом места и вернулась на зрительское. Тем не менее, я видела, что другим нравится. И к концу перформанса очерченная на сцене площадка была практически заполнена. Бегать стало негде, и перформеры, наконец, растворились среди зрителей. Все-таки получилось.
P.s. Пойду потанцую.
#спектакливциме
"Все приглашенные на вечеринку могут с нами взаимодействовать, потому что мы — гаранты танцев. Мы делаем так, что каждый вступает на уже разогретый танцпол, и если человек хочет получить веселье — он его получает, оставляя за собой право выйти в любой момент. Но не мы. Мы ограничены временем и задачей, ведь мы — работаем, а наша работа — тусить. Тусить, отказываясь от тусы".
Я люблю танцевать. В клубах, дома, где угодно, но, пожалуй, участие в этом перформансе было не самым комфортным моим опытом. Я вспомнила, как на одной вечеринке диджей играл исключительно для себя и своей девушки. Его не интересовали остальные люди. Он дудел в свою дуду. Здесь диджей играл для перформеров, что легко объясняется тем, что ему надо было помогать продержаться участникам достаточно долгое время. Но для кого "играли" перформеры? У меня остаётся надежда, что описанное ниже все же делали случайные зрители, но... На площадке не было элементарного - безопасности. (Если в перформансе есть элементы опасности, об этом обязательно предупреждают зрителей. Иначе вспоминаем кейс #груз300). Некоторые танцоры постоянно бегали по кругу, падали, задирали ноги, изображали истерику, катались, валялись. Кто-то (извините, не узнала) периодически катался на самокате и даже обливал присутствующих водой. Очень хотелось полить в обратку, но я уже выпила свой чай. Оказалось, слэм все ещё существует, и им тоже занялись на площадке. Пришлось отойти в сторону.
Каким образом такая лёгкая свободная вещь, как танец, на этой площадке превратилась в репрессирующий простого зрителя инструмент? Таким, что изначально в идее танцевальных марафонов лежала идея веселого челленджа, которая затем превратилась в "изнуряющую работу"? Допустим. Я, правда, не увидела работы. Я увидела, как перформеры "играют" для других перформеров и знакомых. Тоже может быть. Но я не нашла себе в этом места и вернулась на зрительское. Тем не менее, я видела, что другим нравится. И к концу перформанса очерченная на сцене площадка была практически заполнена. Бегать стало негде, и перформеры, наконец, растворились среди зрителей. Все-таки получилось.
P.s. Пойду потанцую.
#спектакливциме
Случилось в очередной раз, что число дел превышает мои физические возможности, поэтому скоро в этом канале грядут перемены. Из-за загруженности пропускаю новости, но поле театра не дает мне упустить действительно стоящее. Когда я от Юры Сорокина услышала вопрос: «Ты идешь на Sun&Sea?» - я сначала не поверила. Пандемия, сложности с визами, поездками. Как это – привезти хит Венецианской биеннале 2019 года именно сейчас, в замерзающую Москву? Тогда, в Венеции, мне было лень стоять в очереди на этот показ, а потом я пожалела, что пропустила такой #перформанс, тем более – оперу!
Периодически я пишу тут о том, как люблю этот жанр. Люблю как наивный зритель, специально не изучаю его историю, не разбираюсь в особенностях исполнения – таким образом сохраняя уголок для незамутненного знаниями восприятия. Идеальный зритель оперы – моя мама, которая на показе в «Геликоне» так вскрикнула, когда Онегин выстрелил в Чацкого, что на нас обернулся весь зал. Да что там зал – даже «Онегин» вздрогнул от неожиданности. Я таких высот уже не достигну, но все же мое восприятие оперы в силу того, что смотрю я ее мало, по-детски восторженное.
Итак, фестиваль #NET сделал невозможное – привез Sun&Sea, и еще более невозможное – вписал меня на один из показов, хотя билетов, конечно, уже не было. До того я видела много фото и читала либретто, поэтому было опасение, что тут детской восторженности не бывать. Ошиблась. Все на месте, и из зала меня пришлось выгонять. В павильоне Литвы в Венеции зрители могли спокойно входить и выходить. Именно поэтому Sun&Sea – не просто современная опера, но и перформанс. Здесь же, увы, такой возможности не было. Можно было посмотреть только часть, строго по времени. И ровно с того места, в которое ты попал.
Мы зашли, когда показ завершался, и увидели финал. Лежащие на полотенцах и шезлонгах разморенные люди пели: This year the sea is/ As green as a forest/ Eutrophication!/ Botanical gardens are/ Flourishing in the sea –/ The water blooms… И тут меня накрыло не только звуковой, но и волной воспоминаний: о мире без ковида, когда самой главной проблемой всех выставок и музеев были раздельный сбор мусора и глобальное потепление. Десятки студенческих проектов, начинавшихся со слов: «Больше всего меня в моей практике интересует экология…» - а дальше слайды с коллажами из пластиковых крышечек, костюмы из пакетов и фотографии мусорных полигонов.
Да, Sun&Sea изначально – тоже проект «про это». Три девушки из Литвы: Ругиле Барзджюкайте (режиссер и художник-постановщик), Вайва Грайните (автор либретто) и Лина Лапелите (композитор) предложили зрителям посмотреть сверху на типичных обитателей условного (мы же понимаем, что в России иначе) пляжа. Причесанный золотистый песок, прямоугольники цветных полотенец с неидеальными телами в купальных костюмах, рвущаяся с поводка собака, бегающие кричащие дети. Песня, которую я не застала – это плач девушки об исчезающем мире: I cries so much when I learned that/ corals will be gone/ And together with the Great Barrier Reef/ the fish would go extinct...
Однако экологические проблемы здесь – скорее фон, на котором разворачиваются частные истории. Не случайно, в комментарии жюри, вручившему проекту Золотого льва, говорилось о «критике досуга». Но чьего досуга? Среди действующих лиц: Молодой человек, застигнутый извержением вулкана; Состоятельная мамочка; Трудоголик; Философ; Расстающаяся пара. А среди волонтеров я заметила, например, продюсера Федора Елютина и его друзей. Они ели, читали, играли в бадминтон, делали зарядку… Микрокартина не абстрактного мира, а определенного круга людей и идей. Круга, для которого отпуск на море – все еще вожделенная история (тем более, во время пандемии!), но и, пожалуй, единственное время, чтобы оказаться наедине с собой (в толпе) и понять свою одержимость. Для кого-то это – невозможность отдохнуть даже на пляже, для другого – навязчивое желание посещать новые места, кто-то мучается от того, что видит странные сны, а кто-то – от того, что люди приводят с собой собак, гадящих на песок. Если Sun&Sea об экологии, то о социальной.
#опера
Периодически я пишу тут о том, как люблю этот жанр. Люблю как наивный зритель, специально не изучаю его историю, не разбираюсь в особенностях исполнения – таким образом сохраняя уголок для незамутненного знаниями восприятия. Идеальный зритель оперы – моя мама, которая на показе в «Геликоне» так вскрикнула, когда Онегин выстрелил в Чацкого, что на нас обернулся весь зал. Да что там зал – даже «Онегин» вздрогнул от неожиданности. Я таких высот уже не достигну, но все же мое восприятие оперы в силу того, что смотрю я ее мало, по-детски восторженное.
Итак, фестиваль #NET сделал невозможное – привез Sun&Sea, и еще более невозможное – вписал меня на один из показов, хотя билетов, конечно, уже не было. До того я видела много фото и читала либретто, поэтому было опасение, что тут детской восторженности не бывать. Ошиблась. Все на месте, и из зала меня пришлось выгонять. В павильоне Литвы в Венеции зрители могли спокойно входить и выходить. Именно поэтому Sun&Sea – не просто современная опера, но и перформанс. Здесь же, увы, такой возможности не было. Можно было посмотреть только часть, строго по времени. И ровно с того места, в которое ты попал.
Мы зашли, когда показ завершался, и увидели финал. Лежащие на полотенцах и шезлонгах разморенные люди пели: This year the sea is/ As green as a forest/ Eutrophication!/ Botanical gardens are/ Flourishing in the sea –/ The water blooms… И тут меня накрыло не только звуковой, но и волной воспоминаний: о мире без ковида, когда самой главной проблемой всех выставок и музеев были раздельный сбор мусора и глобальное потепление. Десятки студенческих проектов, начинавшихся со слов: «Больше всего меня в моей практике интересует экология…» - а дальше слайды с коллажами из пластиковых крышечек, костюмы из пакетов и фотографии мусорных полигонов.
Да, Sun&Sea изначально – тоже проект «про это». Три девушки из Литвы: Ругиле Барзджюкайте (режиссер и художник-постановщик), Вайва Грайните (автор либретто) и Лина Лапелите (композитор) предложили зрителям посмотреть сверху на типичных обитателей условного (мы же понимаем, что в России иначе) пляжа. Причесанный золотистый песок, прямоугольники цветных полотенец с неидеальными телами в купальных костюмах, рвущаяся с поводка собака, бегающие кричащие дети. Песня, которую я не застала – это плач девушки об исчезающем мире: I cries so much when I learned that/ corals will be gone/ And together with the Great Barrier Reef/ the fish would go extinct...
Однако экологические проблемы здесь – скорее фон, на котором разворачиваются частные истории. Не случайно, в комментарии жюри, вручившему проекту Золотого льва, говорилось о «критике досуга». Но чьего досуга? Среди действующих лиц: Молодой человек, застигнутый извержением вулкана; Состоятельная мамочка; Трудоголик; Философ; Расстающаяся пара. А среди волонтеров я заметила, например, продюсера Федора Елютина и его друзей. Они ели, читали, играли в бадминтон, делали зарядку… Микрокартина не абстрактного мира, а определенного круга людей и идей. Круга, для которого отпуск на море – все еще вожделенная история (тем более, во время пандемии!), но и, пожалуй, единственное время, чтобы оказаться наедине с собой (в толпе) и понять свою одержимость. Для кого-то это – невозможность отдохнуть даже на пляже, для другого – навязчивое желание посещать новые места, кто-то мучается от того, что видит странные сны, а кто-то – от того, что люди приводят с собой собак, гадящих на песок. Если Sun&Sea об экологии, то о социальной.
#опера
Посмотрите, какой большой и просторной будет #библиотекагаража в ближайшем будущем. Высота павильона - около 15 метров. Такими же крупными планируются и пространства галерей. Архитекторы сохранят "родной" каркас из тонких железобетонных стоек и сделают все, чтобы в павильоне было максимум солнечного света. Планируется также подземный уровень, в котором, помимо других помещений, предположительно разместится #архив. Одна из уважаемых журналисток сказала мне на пресс-конференции, что теперь у нее появился стимул "дожить" до открытия "Шестигранника". Коллеги, не будем столь пессимистичны: мы все доживем и отпразднуем.
Forwarded from Музей «Гараж»
«Гараж» продолжает меняться и расти, и одним из значимых этапов станет появление нового музейного пространства в павильоне «Шестигранник» в Парке Горького.
Проект павильона разработало японское бюро SANAA, основанное в 1995 году Кадзуё Сэдзимой и Рюэ Нисидзавой. SANAA было удостоено «Золотого льва» Венецианской архитектурной биеннале в 2004 году, в 2010 году его основатели стали лауреатами Притцкеровской премии, считающейся самой престижной наградой в сфере архитектуры.
Проект павильона разработало японское бюро SANAA, основанное в 1995 году Кадзуё Сэдзимой и Рюэ Нисидзавой. SANAA было удостоено «Золотого льва» Венецианской архитектурной биеннале в 2004 году, в 2010 году его основатели стали лауреатами Притцкеровской премии, считающейся самой престижной наградой в сфере архитектуры.
Продолжу про оперу. 1. На днях в Музее истории ГУЛАГа посмотрела "Узника" Луиджи Даллапиккола. Самое-самое начало и краткое содержание в программке меня насторожили. Показалось, что артисты вялые, кастинг плохой (есть лица, на мой взгляд, для оперы не подходящие), да и восстание во Фландрии как будто не лучшая тема для сегодняшнего дня. Неужели опера появилась в репертуаре только потому, что называется "Узник", а Музей истории ГУЛАГа – это об узниках? Однако стоило выйти Василию Соколову, исполнявшему партию главного героя, и его антиподу Виталию Серебрякову (Тюремщик и Великий инквизитор в одном лице), как я испытала тот самый детский восторг, о котором писала выше. Раз уж я все равно не смогу профессионально разобрать особенности пения и музыки, я хотя бы проанализирую рецепцию наивного зрителя оперы.
Такой зритель часто узнает содержание произведения непосредственно перед началом из программки или следит за ее текстом в процессе показа. Благодаря пению и обязательно игре (!) исполнителей он быстро оказывается в пассивной роли, превращаясь, как это говорят, "в слух". Собственно, у него нет другого выхода. В музее, надо добавить, такое маленькое помещение для показов, что вибрации голосов исполнителей я чувствовала всем телом.
Теперь об игре. Смутившие меня в начале некоторые артисты хора Conlucia показались безучастными. А какая роль может быть у исполнителя в хоре? Да вот же, на них надеты монашеские одеяния, похожие на францисканские, действие происходит в тюрьме, где те же монахи пытают заключенных, рядом - кладбище, соответственно, не может быть вялых рук, часто моргающих глаз и безучастного выражения лица. На контрасте остальные исполнители показывали лицом такой спектр эмоций и в том числе - подтекст произведения, что, честное слово, я вспомнила, зачем вообще возник театр.
Помните? Трагедия — это: «подражание действию серьезному и законченному, имеющему определенную значимость. Подражание при помощи языка, различно украшенного в каждой из своих частей. Подражание посредством именно действия, а не повествования, достигающее ощущений сострадания и страха, способствуя очищению от этих эмоций» (да, это Аристотель). Катарсис, и все такое.
Посмотрим на приёмы постановщицы Карины Ивановой-Даниловой. Василий Соколов одет в объемный костюм, даже кажется неуклюжим в нем, нелепым – при этом вся его мягкая грация и даже легкая косолапость не случайны. Они контрастируют с жестким, тонкокостным Виталием Серебряковым. Как противостоят друг другу баритон и тенор. Зритель из программки уже знает, что Тюремщик обманывает Узника, и видит, КАК именно это происходит и из-за чего: и наивность героя, и его мягкость располагают – и зритель, конечно, невольно ему сочувствует.
Оформление сцены минималистичное: это всего лишь черная коробка с проекциями на задник. Побег обозначается условным планом. Кладбище – планом с крестом. У зрителя при такой сценографии активно подключается процесс воображения.
Знание, чем закончится история (спойлер), не разочаровывают его, а держат в напряжении – возникает соучастие, даже сотворчество. Публика испытывает те эмоции и чувства, которые транслируют исполнители (а в опере это чувства, называемые «высшими») и которые побудили автора создать произведение. Такое предельное внимание зрителей достижимо в редких случаях, и театр – одно из немногих мест, в котором оно возможно в безопасном его варианте. Сейчас принято говорить, что представления такого рода – это репрессивный вид искусства, но подобное утверждают, пожалуй, люди, не видящие разницы между насилием и вовлечением. Театр не репрессирует, театр эстетически и эмоционально вовлекает (синоним этого слова хуже, но ярче – «заражает»). И, если последнее ему не удается, мы имеем дело с некачественной историей. В опере процесс вовлечения практически неизбежен, что связано с ее синтетической природой и прямым воздействием на физиологию.
И, конечно, тут важны приемы, назвать которые обычно забывают, хотя часто ими пользуются. Именно их использование считается как раз признаком произведения, а не документа - это обобщение и типизация.
Такой зритель часто узнает содержание произведения непосредственно перед началом из программки или следит за ее текстом в процессе показа. Благодаря пению и обязательно игре (!) исполнителей он быстро оказывается в пассивной роли, превращаясь, как это говорят, "в слух". Собственно, у него нет другого выхода. В музее, надо добавить, такое маленькое помещение для показов, что вибрации голосов исполнителей я чувствовала всем телом.
Теперь об игре. Смутившие меня в начале некоторые артисты хора Conlucia показались безучастными. А какая роль может быть у исполнителя в хоре? Да вот же, на них надеты монашеские одеяния, похожие на францисканские, действие происходит в тюрьме, где те же монахи пытают заключенных, рядом - кладбище, соответственно, не может быть вялых рук, часто моргающих глаз и безучастного выражения лица. На контрасте остальные исполнители показывали лицом такой спектр эмоций и в том числе - подтекст произведения, что, честное слово, я вспомнила, зачем вообще возник театр.
Помните? Трагедия — это: «подражание действию серьезному и законченному, имеющему определенную значимость. Подражание при помощи языка, различно украшенного в каждой из своих частей. Подражание посредством именно действия, а не повествования, достигающее ощущений сострадания и страха, способствуя очищению от этих эмоций» (да, это Аристотель). Катарсис, и все такое.
Посмотрим на приёмы постановщицы Карины Ивановой-Даниловой. Василий Соколов одет в объемный костюм, даже кажется неуклюжим в нем, нелепым – при этом вся его мягкая грация и даже легкая косолапость не случайны. Они контрастируют с жестким, тонкокостным Виталием Серебряковым. Как противостоят друг другу баритон и тенор. Зритель из программки уже знает, что Тюремщик обманывает Узника, и видит, КАК именно это происходит и из-за чего: и наивность героя, и его мягкость располагают – и зритель, конечно, невольно ему сочувствует.
Оформление сцены минималистичное: это всего лишь черная коробка с проекциями на задник. Побег обозначается условным планом. Кладбище – планом с крестом. У зрителя при такой сценографии активно подключается процесс воображения.
Знание, чем закончится история (спойлер), не разочаровывают его, а держат в напряжении – возникает соучастие, даже сотворчество. Публика испытывает те эмоции и чувства, которые транслируют исполнители (а в опере это чувства, называемые «высшими») и которые побудили автора создать произведение. Такое предельное внимание зрителей достижимо в редких случаях, и театр – одно из немногих мест, в котором оно возможно в безопасном его варианте. Сейчас принято говорить, что представления такого рода – это репрессивный вид искусства, но подобное утверждают, пожалуй, люди, не видящие разницы между насилием и вовлечением. Театр не репрессирует, театр эстетически и эмоционально вовлекает (синоним этого слова хуже, но ярче – «заражает»). И, если последнее ему не удается, мы имеем дело с некачественной историей. В опере процесс вовлечения практически неизбежен, что связано с ее синтетической природой и прямым воздействием на физиологию.
И, конечно, тут важны приемы, назвать которые обычно забывают, хотя часто ими пользуются. Именно их использование считается как раз признаком произведения, а не документа - это обобщение и типизация.
2. (начало выше) #современноеискусство, боящееся собственной тени, привычно акцентирует на том, что работает с частной историей, забывая о том, что любая частность на сцене (пусть и в рамках выставки) становится типологической и работает на раскрытие наиболее характерных сторон показываемого. В своей индивидуальной форме. В «Узнике», написанном в 1943-1948 годы (идет Вторая Мировая), событие, связанное с восстанием во Фландрии, становится образом любого восстания. И режиссер вместе с художником по костюмам Анастасией Образцовой добавляют в этот обобщенный образ частность из отдельно взятой страны: в финале монахи хора оказываются одетыми в форму российских омоновцев, а вместо костра Узник получает разряд электрошокера. Все всё понимают, тихо плачут, долго аплодируют и тоскуют по химере, которую зовут свобода.
#опера #теория
#опера #теория
Предпятничный пост (а потому что у меня завтра выходной). Создатели "Страдающего Средневековья" то ли сами создали, то ли продали кому-то франшизу на создание паблика "Страдающий театр". Мне смешно, особенно, когда речь про независимые фестивали, распределение гонораров и прочие труды и дни самоорганизаций и бедных мероприятий, но часть шуток реально только для тех, кто в теме. Несколько выкладываю. Остальным можно насладиться непосредственно в паблике.
#музычнодраматично
https://instagram.com/suffering_theater
#музычнодраматично
https://instagram.com/suffering_theater
#минуткарекламы
Интернет – у каждого разный, для кого-то это пугащее место с кучей троллей и фейковых новостей, для других – островок приятных впечатлений и душевных разговоров. Для историков и социологов – это военная разработка и ризоматическая сеть с порталами в разные миры. Для рекламщиков – площадка для сбора данных о своей аудитории и ее тщательного анализа.
Разобраться с мифами и стереотипами об интернете непросто, как и увидеть его, опираясь на чужую оптику. Такой шанс предлагает онлайн-медиа сверхновая, которая приглашает 28 ноября в 13:00 и 9 декабря в 19:00 на экскурсию по проекту Data CTRL Centre и интернету.
28 ноября редактор сверхновой Оля Дерюгина и социальный исследователь технологий Дима Муравьёв расскажут о том, как менялись представления о всемирной сети в разные моменты истории. Это будет путь от ранних представлений о интернете как всемирной библиотеке к современным утопиям (и дистопиям), разговор о демократизации знания, фейковых новостях, алгоритмах социальных сетей и многом другом. Будут и интересные примеры из современного искусства.
https://www.facebook.com/events/574814843611712
9 декабря интернет-исследователь, координатор клуба любителей интернета и общества Полина Колозариди приглашает на эмоциональную прогулку, в течение которой можно будет поделиться своими страхами об опасностях цифровой жизни и найти способы посмотреть на глобальную сеть иначе.
https://www.facebook.com/events/487570119067244
Экскурсии будут транслироваться на YouTube, ссылка появится в ивенте накануне.
Data CTRL Centre – это масштабный региональный проект, который инициирован Goethe-Institut в Украине и направлен на популяризацию медиаграмотности и защиты персональных данных в интернете.
https://datactrlcentre.com
Интернет – у каждого разный, для кого-то это пугащее место с кучей троллей и фейковых новостей, для других – островок приятных впечатлений и душевных разговоров. Для историков и социологов – это военная разработка и ризоматическая сеть с порталами в разные миры. Для рекламщиков – площадка для сбора данных о своей аудитории и ее тщательного анализа.
Разобраться с мифами и стереотипами об интернете непросто, как и увидеть его, опираясь на чужую оптику. Такой шанс предлагает онлайн-медиа сверхновая, которая приглашает 28 ноября в 13:00 и 9 декабря в 19:00 на экскурсию по проекту Data CTRL Centre и интернету.
28 ноября редактор сверхновой Оля Дерюгина и социальный исследователь технологий Дима Муравьёв расскажут о том, как менялись представления о всемирной сети в разные моменты истории. Это будет путь от ранних представлений о интернете как всемирной библиотеке к современным утопиям (и дистопиям), разговор о демократизации знания, фейковых новостях, алгоритмах социальных сетей и многом другом. Будут и интересные примеры из современного искусства.
https://www.facebook.com/events/574814843611712
9 декабря интернет-исследователь, координатор клуба любителей интернета и общества Полина Колозариди приглашает на эмоциональную прогулку, в течение которой можно будет поделиться своими страхами об опасностях цифровой жизни и найти способы посмотреть на глобальную сеть иначе.
https://www.facebook.com/events/487570119067244
Экскурсии будут транслироваться на YouTube, ссылка появится в ивенте накануне.
Data CTRL Centre – это масштабный региональный проект, который инициирован Goethe-Institut в Украине и направлен на популяризацию медиаграмотности и защиты персональных данных в интернете.
https://datactrlcentre.com
Facebook
Log in or sign up to view
See posts, photos and more on Facebook.
В "Объединении" вышел подробный материал о команде научного отдела Музея "Гараж", который состоит из библиотеки и архива современного искусства. Из статьи вы можете узнать, зачем, вообще, музеи архивируют современность, чем наш архив отличается от других, кто за что из сотрудников отвечает и как устроены процессы комплектования, хранения, описания документов. Поговорили с сотрудниками также и о стереотипах относительно профессий библиотекаря и архивиста.
Во время подготовки интервью я была в командировке, поэтому эксклюзивно для вас расскажу о своём участии в работе Музея. Моя должность в отделе - научный редактор. Я отвечаю за корректность и точность заполнения онлайн-каталога для сети Russian Art Archive Network, за удобство его использования для пользователей, координирую научно-исследовательские проекты (например, участие в конференциях). Из новых задач - формирование театрального фонда, который будет включать в себя и мой небольшой архив документов, связанных с историей документального театра в России и "Театра.doc".
#архив #библиотекагаража
В нашем отделе работают несколько художников, и его руководитель, Юра Юркин, тоже художник, писатель и диджей. Отдельное ❤️ Юре за эту реплику:
"САМЫЙ ДОРОГОЙ СЕРДЦУ ХУДОЖНИК В АРХИВЕ?
Художники дорогими сердцу могут быть, только если ты знаешь их лично, поэтому признаюсь в любови своим коллегам-художникам: Ильмире Болотян, Руслану Поланину, Елене Артеменко. Естественно документы, связанные с их практикой, мы тоже храним".
https://obdn.ru/articles/intervyu-s-komandoy-arhiva-muzeya-garage
Во время подготовки интервью я была в командировке, поэтому эксклюзивно для вас расскажу о своём участии в работе Музея. Моя должность в отделе - научный редактор. Я отвечаю за корректность и точность заполнения онлайн-каталога для сети Russian Art Archive Network, за удобство его использования для пользователей, координирую научно-исследовательские проекты (например, участие в конференциях). Из новых задач - формирование театрального фонда, который будет включать в себя и мой небольшой архив документов, связанных с историей документального театра в России и "Театра.doc".
#архив #библиотекагаража
В нашем отделе работают несколько художников, и его руководитель, Юра Юркин, тоже художник, писатель и диджей. Отдельное ❤️ Юре за эту реплику:
"САМЫЙ ДОРОГОЙ СЕРДЦУ ХУДОЖНИК В АРХИВЕ?
Художники дорогими сердцу могут быть, только если ты знаешь их лично, поэтому признаюсь в любови своим коллегам-художникам: Ильмире Болотян, Руслану Поланину, Елене Артеменко. Естественно документы, связанные с их практикой, мы тоже храним".
https://obdn.ru/articles/intervyu-s-komandoy-arhiva-muzeya-garage
Объединение
КОМАНДЫ АРХИВА, МЕДИАТЕКИ И БИБЛИОТЕКИ МУЗЕЯ GARAGE • Объединение