Милые, у нас сегодня очень особенная громкая премьера. Юрий Муравицкий снял мокьюментари-мамблкор, называется «Разбор». 11-го числа была оффлайн-премьера в Новом пространстве театра наций, где фильм, собственно, и снимался, а сегодня у нас онлайн премьера прямо вот тут на «аполлонии».

Фильм идёт полчаса и в нём трёхпланово повествуется о пост-событии: команда под руководством молодого режиссёра показала перформативный спектакль, и вот происходит его обсуждение в трёх слоях — актёры со зрителями, актёры между собой и именитые критики/журналисты.

Наверняка это показатель качества фильма, но у меня до титров натурально стоял вопрос — это игровое кино или документалка? Так всё реалистично сделано, а может быть я зритель-идиот.

Мне кажется, это отличный фильм. В нём на грани карикатурности дан вот этот модус коммуникации «актёр позвал знакомого в театр и тот ничего не понял и вот они обсуждают». Я вот впервые увидел и вообще подумал о том, какую угрозу несут знакомые актёров и режиссёров, которые ходят к ним на спекты, — ладно режы, но актёры же все тупые в основном или восторженные, на них эти обывательские реакции очень действуют, они сразу начинают думать — а не прав ли друг из села, может быть мы занимаемся ерундой, раз народу не нравится? Ну и так далее.

Концовка вообще просто замечательная. Ну и спасибо огромное Муравицкому, что он согласился сделать онлайн-премьеру на наших славных площадках, по-моему, страшно важный кейс. Дай бог и «Ханану» премьируем. Смотрите и распространяйте!
https://www.youtube.com/watch?v=6Bw2-bMxSaI

Коллеги, грядет одна из самых странных и театральных выставок сезона. #Генеральнаярепетиция Слово "репетиция" тут и о том, что так Фонд V-A-C репетирует перед открытием своей площадки, и о том, что экспозиция будет выстроена по театральным схемам.
Я буду вести занятия для подростков по драматургии в рамках этой выставки. Планирую рассказывать здесь подробности.

Пока не знаю, что случилось, но #театрдок вновь ищет помещение! Москвичи, обратите внимание на нежилые помещения рядом с вами.

https://www.facebook.com/mikhail.durnenkov/posts/10156338098924038

Вот смотрите, что в Санкт-Петербурге творится. Во время моего короткого визита я обратила внимание, что зритель в Питере чувствительнее, а от того порой - наглее и бесстрашнее. Здесь же у девушки случилась травма. Выйти из игры она не смогла, зрители не заступились, правила игры заранее не озвучили и т.д. Поскольку я эскиз не видела, мне по существу сказать нечего. Если бы я оказалась в такой ситуации, скорее всего, взаимодействовала бы агрессивно. Я терпеть не могу, когда во время представлений мне пытаются испортить одежду или трогать. Когда я писала про Smile Off группы Ontroerend Goed, который здесь показывал Елютин, то тоже писала о насилии. Там ничего страшного не происходит, но сам факт, что тебя трогают за лицо и заставляют с кем-то танцевать, пока ты с завязанными глазами, приятен не был. Чисто физиологически.

В общем, комментарии в таких случаях интереснее поста. #интригинашегогородка #партиципаторныештуки

https://www.facebook.com/okuslaeva/posts/10215980582451202

Есть и хорошие новости. В Образовательном центре Музея "Гараж" снова будут проходить ридинг-группы историка театра Валерия Золотухина. Насколько это полезно и увлекательно, посмотрите по хештегу #ридингруппы и #ридинг Я все исправно посещаю, документирую и делюсь здесь.

Так как из-за блокировок telegra у меня не работает, придется пилить все тексты сюда, даже длинные.

Полистала книгу критика Павла Руднева. Вещь, конечно. Представлена история советской послевоенной и постсоветской драматургии с 1950-х годов и до наших дней. Актуальность такого издания – вне всякого сомнения. До сих пор, кроме учебных пособий профессора Маргариты Громовой, не было книг о советской драматургической классике, да еще написанной с точки зрения человека начала XXI века.

Руднев ставил перед собой задачу подтвердить идею непрерывности развития современной пьесы в России.
К советской драматургии автор подошел радикально: во-первых, обнаружил через пьесы реконструкцию религиозного сознания в атеистическом обществе, во-вторых, показал, как она вписывалась (или не вписывалась) в мировые тренды в искусстве и философии, несмотря на существующую изоляцию. По мнению автора, советские драматурги искали альтернативные формы веры, не в форме проповедей и дидактики, а в форме поиска оснований жизни советского человека. Розовская тема детства, например, для Руднева – это своеобразные христианские заповеди. (Я тут ничего не могу сказать, надо изучать, я пересказываю книгу, чтоб вас замотивировать прочесть).

Другой важнейшей областью стала тема памяти. И советский, и постсоветский человек, теряющие ориентиры в настоящем, в реальности, не верящий в будущее, находил себя в ретроспективе. Именно поэтому в советском театре так важны были исторические пьесы, интерпретация классики, обращение к «вечным» сюжетам.

Из советского пула драматургов, помимо Розова, Рудневым проанализированы пьесы Алексея Арбузова, Александра Володина, Александра Вампилова, Аллы Соколовой, Александра Гельмана, Игнатия Дворецкого, Александра Мишарина, Виктора Славкина, Владимира Арро. Эта часть особенно интересна тем, что, хотя в ней практически отсутствуют библиографические сведения об авторах, есть немало описаний реакции критиков, зрителей и коллег драматургов и режиссеров на их постановки. Это помогает представить контекст, в котором работали авторы, и оценить их эксперименты по достоинству.

Например, в очерке о Володине приведено коллективное письмо драматургу в «Театральной жизни» 1959 года, в котором его призывали к ответу за «грубый, плохой язык» пьесы: «Зачем же сознательно заставлять говорить людей таким искалеченным, засоренным, замусоренным вульгаризмами языком?.. И почему они все так тоскливо, так плохо живут? И так трудно и неумело объясняются между собой?»

Переход к новой драматургии представлен очерками о драматургии Людмилы Петрушевской, Венедикта Ерофеева, Владимира Сорокина, Алексея Шипенко. Творчество Петрушевской Руднев рассматривает, актуализируя ее революционность: новая концепция героя – «маленький человек», который «живет себе и живет», без всякого желания подвига, даже поступка, но при этом непотопляем; разрушение мифа о российской интеллигенции; «ноль-позиция», которая здесь рассматривается как аналог «объективизированной прозы»; знаменитый «телефонный реализм» ее языка; наконец – атрибуты абсурдистской эстетики.

Будучи театральным критиком, Руднев много внимания уделяет постановкам. Практически весь очерк о Сорокине посвящен анализу того, что смогли поставить по пьесам этого автора, драматургическая судьба которого пока не сложилась: спектакли «Клаустрофобия» Льва Додина, «Землянка» Вадима Жакевича, «Щи» и «Dostoevsky-trip» Валерия Беляковича, «Дисморфомания» Алексея Левинского и «Не Гамлет» Андрея Могучего. #теория #критика #драматургия

Блок о драматургах «новой волны» и «новой драмы» конца XX – начала XXI века начинается с главы «В России так много драматургов, что они уже не помещаются в одной комнате». Это фраза Вячеслава Дурненкова, оброненная им во время одного из многочисленных семинаров начала 2000-х, положила конец дежурной реплике множества режиссеров: «У нас нет современной драматургии». Тогда оказалось, что она не только существует, возникая в самых неожиданных местах (чего стоят, например, тольяттинский и белорусский феномены), но и сильно востребована у публики.

Руднев отмечает, что среди драматургов того времени было довольно много людей, для которых театр оказался случайным, но последним пристанищем, где они могли состояться; что вообще «новая драма» - явление в большей степени провинциальное, а потому изначально существовал разрыв, рассинхронизация развития театра и драматургии. Пьесы писались для несуществующих площадок и режиссеров.

Руднев рассматривает «новую драму» как поставщика новых тем и языка. Он выделяет тему выживания «маленького человека» (часто – из провинции) как главную, а глобализацию, проблемы идентификации, современного ритма, секса, кризиса культуры – как сквозные, отмечая, что, несмотря на частое нарушение разных табу в новых текстах, все еще остаются три темы, о которых театр практически не говорит. Это тема Второй мировой войны; тема межконфессиональных и межнациональных отношений и тема церкви (берите на заметку). В «Театре.doc» проходила акция «Норд-Ост. Сорок первый день», шел спектакль «Сентябрь.doc» о трагедии в Беслане, однако это были единственные события такого рода.

В этой части книги проанализированы пьесы Николая Коляды, Ольги Мухиной, Евгения Гришковца, Владимира и Олега Пресняковых, Василия Сигарева, Юрия Клавдиева, Ивана Вырыпаева, Павла Пряжко, Ярославы Пулинович, Ирины Васьковской. Важно, что автор открыто пишет о самоповторах и избыточной сентиментальности Гришковца, саморежиссуре Сигарева, проповедях (вместо пьес) Вырыпаева, «приватизации» режиссером Дмитрием Волкостреловым пьес Пряжко и вытекающих из этого последствий.

Два последних очерка посвящены драматургам-женщинам (обе – ученицы Николая Коляды). «Женский поворот» в драме еще требует своего осмысления, об этом же пишет и Руднев. И героями Пулинович, Васьковской и других «авторок» чаще становятся именно женщины.

Завершается книга очерком о документальном театре, в котором больше внимания уделено причинам популярности этой эстетики и принципам создания текстов и спектаклей, чем анализу конкретных пьес.

В книге – довольно мало ссылок на коллег, нет библиографии, и это сознательная позиция Руднева, потому что, как он признается, он хотел сосредоточиться только на предмете – анализе пьес, однако его труд вышел далеко за рамки аналитики текстов. Здесь и театроведческий разбор спектаклей, и социальный анализ контекста, и культурологическое осмысление противопоставления советского и антисоветского. Автор признает, что разрывы поколений существуют, разрывы гендерные существуют, однако это не отменяет преемственности. Своей книгой он пытается уничтожить пропасть между «старой», «новой» и «новой новой» драмами.

Хочется, чтобы на эту же тему написал кто-нибудь молодой и веселый. Как 20-летний сейчас воспринял бы Розова или Арбузова - вот, что интересно. Действительно ли советская драматургия может быть актуальной?
#теория #театрдок #новаядрама #драматургия #критика

Весь второй этаж выставки "Генеральная репетиция" в ММСИ на Петровке представляет собой не просто экспозицию, но сценарий группы #театрвзаимныхдействий по "Чайке" Чехова. Держите меня, семеро. Не думала, что доживу до таких поворотов. Вообще, идея выстраивать выставку по театральным лекалам кажется необыкновенно свежей и актуальной. Взаимообогащающей, извините #пафос
Жду экскурсии с Ксенией Перетрухиной и Яковом Кажданом

Хорошую идею подсмотрела в одном из старых эфиров "Эхо Москвы".

Перформансист Фёдор Павлов-Андреевич:

― Слушайте, я вам хочу сказать, что я сейчас в Вене был на выставке, где зрителю поручалось зайти в зал. Каждый зритель заходил в зал, который был специально для него готов, для одного зрителя. Там в углу были сгружены элементы инсталляций 20 художников. И зритель должен был угадать, что часть чего, и распространить это, расположить это по залу. Такие выставки сплошь и рядом существуют.

Что за выставка была, не нашла. Если кто опознал, напишите в личку, пожалуйста.
#иммерсивныеситуации #выставки

Понравился вот этот текст о #театрвзаимныхдействий #Диденко и других российских спектаклях глазами иностранного куратора.
https://daily.afisha.ru/brain/8692-inostranka-o-rossiyskom-teatre-kak-na-russkom-zastole-mnogo-vsego-nesovmestimogo/

Ну что, все вышли на работу сегодня? Мое утро началось вот с этой статьи. Написано так, что немедленно хочется посетить этот театр "Около". Не так часто случаются настолько хорошие #новости Еще бы "Театр.doc" перестали выгонять отовсюду, совсем было бы хорошо.

https://daily.afisha.ru/brain/8776-spisok-chudes-dopolnilsya-brusnikin-bogomolov-hazanova-o-novoy-scene-teatra-okolo/

Инстаграм подкинул вот такую странную рекламу. #иммерсивныеситуации проникли в метро.