Оля Тараканова написала о «тусклой и беспросветной около-левой меланхолии», то есть нашем ворк-ин-прогресс показе спектакля «Ракеты взлетают и разбиваются рассыпаются в воздухе» в ЦИМе. В основе спектакля лежит алгоритм, который для каждого показа меняет последовательность элементов спектакля (всего их чуть больше 40), но при этом часть оставляет себе: каждый показ — это 70% того, что в целом было сделали нами в работе.

В частности, об этом и пишет Оля: «Ракеты» — неудачная кооперация с алгоритмом. Команда делегирует ему ответственность и освобождает от ответственности себя. Первой мыслью зрителей может быть — виноват алгоритм. Фактически это иерархия, которой все так боятся. Это не сотрудничество, в котором случайность дополняет человеческие решения, выводит их на какой-то новый уровень. Я увидела случайность, которой прикрыли неспособность додумать, погрузиться, увидеть это самое будущее». И это вполне справедливо, если смотреть на искусство через ту призму, которую Оля активно пушит в последнее время — искусство прямого действия; стейтмента, для которого нужно заявить о себе прямо и без иллюзий, но это стратегия Оли, как я ее вижу. Не то, что выбрано нами.

Поэтому просто напишу о том, как проходила наша работа, не отрицая слов Оли и не защищаясь — накину плоскость стремлений, что были у нас, а их соотнесённость с тем, что вышло, буду оценивать в другой раз.

Наш алгоритм был создан еще до того, как были написаны пьесы, а Денис Протопопов, один из соавторов спекта, даже устроил истерику на Новой сцене, когда мы не заметили, что изначально хотели эксплуатировать алгоритм (мы были близки именно к тому, о чем пишет Оля). Итогом этих дискуссий, которые предваряли спектакль, и стала работа с алгоритмом как с партнером и хорошим артистом — пьесы писались с учетом кода и его принципов, да и попросту для него. Влияет ли это на текст? Ну вот Лена Ковальская после показа сказала, что заметила наслоения в тексте, его повторы, которые были сделаны как раз для адекватной работы с восприятием работы кода.

Я часто говорю про наш спектакль через сравнение с очень доступным референсом — спектаклем «Поле» «театра post». Но если в «Поле», насколько я знаю, сначала был текст, а затем спектакль с принципом случайных чисел (а это другое!), то мы пришли к алгоритму как органичному методу работы над теми вещами, которые интересны нам — это бесконечные цепи связей всего со всем, которые мозг всегда соединяет в повествование. И то, как эти цепи соединений вообще могут рождаться у каждого из нас.

Оля считает, что мы отказываемся принимать решения, и это отчасти так, ведь нарезка отрывков нами привела бы к плохой спекуляции — отказаться от нашего опыта, знания и культуры нельзя, и любое решение тогда оказалось бы проекцией того, как устроено наше мышление, а мы тоже хотим смотреть спектакль, над которым работаем, удивляясь тому, что может внутри него оказаться. И поэтому мы пришли к алгоритму, как еще одному участнику проекта, который делает то, чего не можем мы — осуществляет выбор, никак не связанный с дружбой, любовью или желанием. У каждого из нас есть любимые сцены в спектакле и есть интерес к тому, чтобы обновлять результаты вывода кода до тех пор, пока спектакль не получится, что называется, идеальным. Но это, в частности, и есть то ограничение, которое на нас накладывает код, постоянно напоминая, что никакой идеальной версии спектакля нет и что реальность рождается в связках и отношениях всего со всем.

Следующий показ будет 11 октября, а еще один — 15 ноября. Приходите: http://meyerhold.ru/rakety-vzletayut/

Петербург, 5-го октября в Маяковке будут читки австрийских пьес: одну из них, гротескного Вернера Шваба, делаю я с Ромой Хузиным, Наташей Сабуровой и Лешей Платуновым. У нас не будет ни мета, ни перфо, это действительно читка пьесы. Так что приходите, если любите тексты, нас и движение текста сквозь нас.

https://tsentralnaya-events.timepad.ru/event/1437873/

Мы в «Перфобуфете» сейчас работаем над сайтом, который представляем как архив, CV и ферму для цифрового червя. Там будут наши 3D-модели и описания всех проектов, ведь в российской театральной мысли действует закон: теоретизируй себя сам или умри ноунеймом. Для этого каждый из нас пишет тексты, а это общая канва того, во что суммарно складывается «Перфобуфет» как множество обстоятельств, людей и встреч. В независимом театре 2010-х это назвали бы манифестом, но я не люблю это слово, поэтому сделаем вид, что это наше эссе о нас.

«Наша театральная компания ориентирована на творчество в максимально широком смысле: кроме перформансов и спектаклей, мы делаем прогулки и вечеринки, лаборатории и акции, лекции и челленджи. Используя процесс создания искусства, мы пытаемся понять, как это искусство создавать, поэтому «Перфобуфет» — это эксперимент над самими собой и той культурой, которая складывается вокруг него.

Все участники нашей компании воспринимают себя как независимых арт-практиков, тогда как «Перфобуфет» — зонтичное понятие для всего спектра того, что мы делаем вместе, а также тех, кто это делает с нами.

Мы ценим горизонтальные отношения, внутри которых открыты и к вертикалям, исходя из задач проектов, а также интересов и возможностей каждого к обучению и сотрудничеству. У нас есть даже формула на этот счет: ресурс = производство. При этом, мы стремимся к эмансипации «Перфобуфета» от нас самих, потому что считаем настоящим проектом тот, что производит себя и стимулирует среду вокруг, не замыкаясь на участниках группы.

Для нас каждый проект — это важный проект, который достоин того, чтобы быть точно описанным, поэтому выработка языка для разговора о театре является еще одной частью «Перфобуфета». В каждом проекте мы экспериментируем с языком, пытаясь обозначить сделанное. По сути, это метатеатральный процесс: производство речи о театре и самих себе в нем наравне с производством театра.

«Перфобуфет» — это модель нашей коллективной мечты о том, как работает театральная компания сегодня».

Пока наш сайт еще в разработке, подпишись на ВК и Инстаграм.

Так, 11-го октября у нас второй показ спектакля «Ракеты взлетают и разбиваются рассыпаются в воздухе», уже без статуса ворк-ин-прогресса. Не знаю, всегда ли такие цены в театр, но я чет так удивился билетам, что взял у ЦИМа 20% промокод для фоловерсов, вот он: Ракеты20, ракеты20, РАКЕТЫ20. Если не закроют на второй локдаун, а вы посчитаете важным сходить при любых обстоятельствах, ждем.

http://meyerhold.ru/rakety-vzletayut

плюс вот мы еще в январе-феврале давали комменты ЦИМу по поводу спектакля, которые не стали менять и после локдауна, так что с их помощью можно собрать еще один пазл — разницу с самой работой

Афишамейкер: Иван Наумов

У «Перфобуфета» есть бессрочный проект всемирного охвата, который называется «Скольжение». Я очень люблю его за необязательность, но глубокую ясность того, что практики театра и перформанса могут быть доступны всем. Чуть больше года назад этот проект запустил Антон Томилин как автор идеи, продолжая в течение года курировать ивенты вселенной «Скольжения». А сейчас он пригласил в сокураторы (работу с авторами событий, координацию процессов и поддержку всей базы философских устремлений проекта) режиссера Олега Шпака. Насколько я знаю, Олегу близка идея проекта, он сделал в рамках «Скольжения» три ивента, вот Антон и предложил ему сильнее погрузиться в контекст. Я недавно редактировал описание проекта для нашего будущего сайта, вот так примерно оно и выглядит:

«Это серия перформативных прогулок. Каждая из них является уникальным событием, где героем, перформером и концептмейкером выступает новый человек. Все они создают маршрут по району, который имеет для них личное значение. Так, путь и монтаж пространства становятся сюжетом и главным материалом, опытом прогулок, во время которых участники знакомятся с автором и его исследовательской мотивацией.

Проект обладает набором концептуальных рамок, поэтому каждому человеку, создающему прогулку, предлагается найти собственное решение в работе с ними. Мы отказываемся от всех средств выразительности, кроме самого маршрута, чтобы освободить восприятие театра как жизни и конкретный тип взгляда на себя у авторов каждый прогулки, а также тех, кто присоединится к ним».

За этот год свои прогулки делали и режиссеры, и актеры, и продюсеры. А 10-го октября в 17:00 будет новое «Скольжение» — его делает Алиса Чистякова. У Алисы нет образования в театре, она вообще не занимается театром, а просто иногда ходит на ивенты «Перфобуфета», потому что у нас общие друзья. То есть будучи зрительницей ей просто захотелось сделать форму, и вот она ее делает. Но я пишу об этом так скрупулезно потому, что искренне радуюсь хотя бы минимальному движению туда, где театр делается всеми, кто хочет.

Кристина Матвиенко, как настоящая хитрая наставница, комплементарно написала о нашем показе «Ракет» в журнале «Театр.». Забавно, что год назад Кристина так же была первой, кто написала про Locker Room Talk, вышедший из прошлого Blackbox’a в Центре им. Мейерхольда.

К тому же, у ЦИМа есть бесплатная рассылка — сегодня в ней пришли наши с Денисом, Элиной и Антоном комментарии по поводу устройства спектакля. Выпишу их ниже. На 11-е октября уже нет билетов, но есть на 15-е ноября, так что приходите!

http://meyerhold.ru/rakety-vzletayut/

Зачем делать спектакль на основе алгоритма?

Ваня Демидкин: «В этом спектакле мы работаем с ощущением времени, в котором мы находимся — ощущением связи всего со всем, того, что все случайные вещи на самом деле не случайны, что всё монтируется со всем при любом раскладе. Мы думали, как воплотить этот принцип в реальности, и так возникла идея алгоритма и самой конструкции спектакля — последовательности отрывков, которая каждый раз меняется. Точно так же меняется вся наша реальность вокруг, она монтируется из огромного количества обстоятельств, случайностей, встреч, взаимоотношений, коммуникаций. Алгоритм — воплощение этого принципа».

Название странное, его вам тоже нейросеть написала?

Ваня Демидкин: «Название появилось в день дедлайна подачи письменных заявок на Blackbox, из которых выбирали проекты для питчинга в январе. Мы с Денисом и Элиной придумали наш проект за неделю до этого дедлайна, но названия у него до последнего момента не было. Утром в день дедлайна я разговаривал с Олей Таракановой, рассказывал ей о том, как у нас всё происходит, что у нас до сих пор нет названия. И Оля процитировала Елену Ковальскую, которая как раз-таки ей говорила: ракеты, они не летают, они взлетают и разбиваются, рассыпаются в воздухе. Это к вопросу о том, как вещи на самом деле происходят, что утопический потенциал любого предмета сильно отличается от того, что выходит в итоге. Я подумал: блин, это прекрасное название для спектакля, мы посмеялись, а вечером на встрече с Денисом и Элиной мы решили так его и назвать. Так что название — ещё одно проявление основного принципа нашего спектакля: случайности не случайны».

Вижу в списке создателей композитора. Как устроена музыка в спектакле?

Элина Лебедзе: «Музыка в «Ракетах» тоже устроена как конструктор: есть набор звуковых линий, каждая из которых прикреплена к определенной повторяющейся детали текста. Я хотела поручить эти линии живым инструментам и уже успела записать часть из них, но режим самоизоляции нарушил планы, я осталась запертой дома. Тогда я решила просто перепоручить наполнение некоторых линий звукам, которые найду в своей квартире. Я ходила по дому с микрофоном, искала в бытовых предметах звуки, которые резонировали бы с пьесами. Это была очень приятная работа, я узнала много нового о своих вещах: например, оказывается, у меня есть классный подсвечник, из которого можно извлечь миллиард очень красивых шорохов и тонов. 

Ещё один важный элемент музыкальной ткани — два живых голоса. Вместе с вокалистками театра Ла Гол Лерой и Катей мы находили и придумывали разные способы звукоизвлечения, тут же их пробовали, получилась такая мини-лаборатория. Перед каждым спектаклем мы пересобираем партитуру из кусочков согласно алгоритму, и по этой партитуре Катя и Лера поют».

Что же это за алгоритм и как он работает?

Денис Протопопов: «Алгоритм для нашего спектакля написан на языке JavaScript — мы использовали его, чтобы легко получать доступ к пьесе просто в окне браузера. Как он работает: в нём созданы три массива, и каждый массив содержит элементы — строки, кусочки из пьесы. В первой пьесе 34 таких кусочка, во второй и в третьей — по 4 кусочка. Потом мы нарисовали несколько функций. Первая выбирает из каждого массива по 70% элементов и кладёт всё это в общий большой массив. А вторая функция просто перемешивает содержимое общего массива и выводит на экран новый текст. В качестве рандомайзера мы использовали метод Math Random. Ещё я вдохновил Ваню учить языки программирования, и Ваня сделал второй алгоритм на Python с массивом имен актеров и перформеров спектакля. Перед каждый показом мы запускаем не только основной алгоритм, который генерирует пьесу, но и второй алгоритм — он выбирает человека, который будет представлять предметы на поклонах в конце».

Чего-чего? Предметы на поклонах? Почему вы придаёте такое значение вещам?

Антон Томилин: «Если просто, то вещи равны людям. Для нас это упражнение, чтобы почувствовать вневертикальность: ведь ракеты — это про силу, вертикаль, а отношение к вещам как к равным — про ответственность и осознанность, про другой мир вообще. С одной стороны — монстр капитализма с его обрастанием вещами, с другой — вещи как объекты, здесь и сейчас находящиеся с нами на равных, а не просто фончиком вокруг.  Ведь для того, кто запускает ракеты, противник — абстрактный фон, который нужно уничтожить, для него окружающие явления ослаблены как субъекты, оттого и весь опыт лютой пропасти между всеми».

Ровненько между форсом «Ракет» и ближайшим релизом Кружка цифрового театра встрою новый выпуск подкаста. Я как-то уже теряюсь в осмыслении того, зачем его делаю — просто делаю, потому что нравится; без, что называется, миссии. Но с Кристиной получилось найти то, что хотелось найти, так что ура. Расскажите о нем бабушкам и мамам, а также оставьте отзыв в Apple Podcasts, чтобы все сказали: «ого, ну нормально Ваня делает».