Знаете Войтека Земильского? Я вот не знала, а его статья с критикой партиципаторного театра – бальзам на душу.
На финальном ридинге в Образовательном центре Музея «Гараж» читали с Валерием Золотухиным текст режиссёра, писателя, хореографа Войтека Земильского «Participation, and Some Discontent» («Участие и немного недовольства»). Я болела, но, к счастью, участники сделали запись. Предлагаю небольшой её конспект.
В Москве, кстати, когда-то показывали спектакль Земильского «Небольшой рассказ» (может, кто-то из вас видел) – о его деде, который сотрудничал с органами. Когда деда рассекретили, то лишили его звания почетного гражданина Варшавы, он ушел в тень, там и умер. Семейная история была использована режиссёром как предлог для разговора о механизмах создания и разрушения репутации.
Земильский сам исполнял свой монолог, и основной его интонацией была растерянность – это не было ни защитой деда, ни его осуждением – это был вопрос, а как ему теперь, Земильскому, с этим жить. Это было приглашение зрителей к обсуждению. Однако формат спектакля-лекции позволял не вовлекаться в историю излишне эмоционально.
Статья Земильского начинается с дискуссии о театре. Брехтовская идея – зритель теряет свою индивидуальность во время просмотра спектакля. В драматическом театре он отдается во власть спектакля через механизм сопереживания. Такому театру Брехт противопоставлял эпический, который воспитывает в зрителе критическое начало. Земильский же говорит о том, что не верит в потерю субъективности зрителя в драматическом театре.
Проблема театра, по его мнению, связана с тем, что на зрителя как раз не обращают внимания: между эстетическим опытом художника и эстетическим опытом зрителя не проводится различия, а оно существует. И нет такой концепции театра, в которой бы зритель находился по одну сторону с произведением, а не был бы ему противопоставлен.
Второй момент, который критикует Земильский. Наивно предполагать, что в театре мы имеем дело с созданием сообщества, это утопия. А театр это – гетеротопия – совмещение разных пространств.
Мы говорим, что участвуем в церемонии, и действительно – участвуем, но не активно. Так что нам нужно от зрителя? Почему не достаточно просто его присутствия?
Нужно признать за зрителем определенный статус, пишет Земильский. Активизировать его – да, это один из способов дать ему статус, но он не единственный. Земильский предлагает найти другие возможности, помимо вовлечения. Дальше он делится своими предположения, как могут строиться отношения между зрителем и произведением.
Например, создание сообщества не цель, а средство, чтобы преодолеть себя, развернуть себя во вне. Театр предоставляет нам возможность представить другое, возможность инакового, отличного. Зритель же в ситуации столкновения с другой реальностью, отличной от реальности окружающего, представляет то, что он приносит с собой – действительность вне спектакля. Это и есть гетеротопия. Пространство обыденного в театре = зрители. И это испытание, тест для театра (я бы сказала, для искусства, в целом). Отсюда – большая проблема участия.
Вступая в отношения со зрителем, театр «дразнит реальность». И не всегда это получается удачно.
Для Земильского в какой-то момент важной моделью, по которой может строиться театр, стала игра в значении game – то, у чего есть правила, но то, что не лишает нас субъектности (агентности). В игре/game мы принимаем решения, а не кто-то за нас, мы взаимодействуем с другими, просто мы действуем в рамках правил.
Потом Земильский пишет: вы, мол, застали меня в момент репетиций и мне сложно сейчас сформулировать всё до конца, поэтому от своей программы (её набросков) я перехожу к критике партиципаторного театра.
- Театр становится слишком интимным: много прямого контакта, но контакт актёра со зрителем всегда растворяется в чем-то большем – в спектакле.
- При этом партиципаторный театр без искры человеческого общения превращается в кошмар.
- Зритель иногда становится просто декорацией или бутафорией, опорой для тех, кто действительно участвует. Для кого-то #партиципаторныйтеатр – фейковая агентность.
На финальном ридинге в Образовательном центре Музея «Гараж» читали с Валерием Золотухиным текст режиссёра, писателя, хореографа Войтека Земильского «Participation, and Some Discontent» («Участие и немного недовольства»). Я болела, но, к счастью, участники сделали запись. Предлагаю небольшой её конспект.
В Москве, кстати, когда-то показывали спектакль Земильского «Небольшой рассказ» (может, кто-то из вас видел) – о его деде, который сотрудничал с органами. Когда деда рассекретили, то лишили его звания почетного гражданина Варшавы, он ушел в тень, там и умер. Семейная история была использована режиссёром как предлог для разговора о механизмах создания и разрушения репутации.
Земильский сам исполнял свой монолог, и основной его интонацией была растерянность – это не было ни защитой деда, ни его осуждением – это был вопрос, а как ему теперь, Земильскому, с этим жить. Это было приглашение зрителей к обсуждению. Однако формат спектакля-лекции позволял не вовлекаться в историю излишне эмоционально.
Статья Земильского начинается с дискуссии о театре. Брехтовская идея – зритель теряет свою индивидуальность во время просмотра спектакля. В драматическом театре он отдается во власть спектакля через механизм сопереживания. Такому театру Брехт противопоставлял эпический, который воспитывает в зрителе критическое начало. Земильский же говорит о том, что не верит в потерю субъективности зрителя в драматическом театре.
Проблема театра, по его мнению, связана с тем, что на зрителя как раз не обращают внимания: между эстетическим опытом художника и эстетическим опытом зрителя не проводится различия, а оно существует. И нет такой концепции театра, в которой бы зритель находился по одну сторону с произведением, а не был бы ему противопоставлен.
Второй момент, который критикует Земильский. Наивно предполагать, что в театре мы имеем дело с созданием сообщества, это утопия. А театр это – гетеротопия – совмещение разных пространств.
Мы говорим, что участвуем в церемонии, и действительно – участвуем, но не активно. Так что нам нужно от зрителя? Почему не достаточно просто его присутствия?
Нужно признать за зрителем определенный статус, пишет Земильский. Активизировать его – да, это один из способов дать ему статус, но он не единственный. Земильский предлагает найти другие возможности, помимо вовлечения. Дальше он делится своими предположения, как могут строиться отношения между зрителем и произведением.
Например, создание сообщества не цель, а средство, чтобы преодолеть себя, развернуть себя во вне. Театр предоставляет нам возможность представить другое, возможность инакового, отличного. Зритель же в ситуации столкновения с другой реальностью, отличной от реальности окружающего, представляет то, что он приносит с собой – действительность вне спектакля. Это и есть гетеротопия. Пространство обыденного в театре = зрители. И это испытание, тест для театра (я бы сказала, для искусства, в целом). Отсюда – большая проблема участия.
Вступая в отношения со зрителем, театр «дразнит реальность». И не всегда это получается удачно.
Для Земильского в какой-то момент важной моделью, по которой может строиться театр, стала игра в значении game – то, у чего есть правила, но то, что не лишает нас субъектности (агентности). В игре/game мы принимаем решения, а не кто-то за нас, мы взаимодействуем с другими, просто мы действуем в рамках правил.
Потом Земильский пишет: вы, мол, застали меня в момент репетиций и мне сложно сейчас сформулировать всё до конца, поэтому от своей программы (её набросков) я перехожу к критике партиципаторного театра.
- Театр становится слишком интимным: много прямого контакта, но контакт актёра со зрителем всегда растворяется в чем-то большем – в спектакле.
- При этом партиципаторный театр без искры человеческого общения превращается в кошмар.
- Зритель иногда становится просто декорацией или бутафорией, опорой для тех, кто действительно участвует. Для кого-то #партиципаторныйтеатр – фейковая агентность.
- Партиципаторность уничтожает ауру произведения (Земильский интерпретирует «ауру» как форму символического).
- «Слова, слова, слова». Слишком много слов, по Земильскому, в партиципаторном театре. Не надо делать зрителя частью всего, пишет он. Искусство не имеет ничего общего с коммуникацией.
Всего у Земильского - 10 пунктов критики. Но не буду спойлерить все. Читайте дальше) Этот текст достоин стать настольным чтением, потому что не дает готовых ответов. Зато вопросов - масса. И какая крутая задача - решить их в своем искусстве.
#термины #теория #партиципаторныйтеатр #ридинг #чтениенаночь
- «Слова, слова, слова». Слишком много слов, по Земильскому, в партиципаторном театре. Не надо делать зрителя частью всего, пишет он. Искусство не имеет ничего общего с коммуникацией.
Всего у Земильского - 10 пунктов критики. Но не буду спойлерить все. Читайте дальше) Этот текст достоин стать настольным чтением, потому что не дает готовых ответов. Зато вопросов - масса. И какая крутая задача - решить их в своем искусстве.
#термины #теория #партиципаторныйтеатр #ридинг #чтениенаночь
Крылатским, кстати, V-A-C не ограничится. В этом году фонд запустил программу «Расширение пространства: Из центра», которая пройдет также в Хорошево-Мневники, Лефортово, Щукино и других районах. Всего 7 проектов.
Если буду в силах, то посмотрю какой-нибудь из спектаклей, появившийся по результатам, и расскажу тут.
#партиципаторныйтеатр
Если буду в силах, то посмотрю какой-нибудь из спектаклей, появившийся по результатам, и расскажу тут.
#партиципаторныйтеатр
...что затем происходит в игре.
Мне нравится здесь несколько вещей:
- Обнажение репрессивности самого института театра, доведенной тут практически до крайней точки. Причем тут речь о современном театре, вынуждающего зрителя быть активным. Такая насильная эмансипация может быть болезненна, если человек к ней не готов.
- Полная неосведомленность зрителя. И создание условий, в которых насилие может возникнуть спонтанно. Так искусственно воспроизводится реальность: никто из нас не застрахован от столкновения с насилием в нашей обыденности. В Перово я периодически становлюсь свидетелем уличных разборок пар с криками "Помогите". И здесь, на спектакле, каждый может апробировать разные паттерны поведения. Но, только если будет готов.
И вот вопрос :
- Я сталкивалась с опасными ситуациями и проработала их. Я представляю, как говорить с агрессорами, и роль агрессора мне вполне комфортна, признаю. Но каково было зрителям, у которых нет такого опыта? Авторы всем предлагают сеанс у бесплатного психолога + можно написать лично создателям спектакля. Не знаю, как это работает, НО - вижу, что в этом есть большое уважение к зрителю. К нему относятся как ко взрослому, как к тому, кто справится. А если что, обратится за помощью.
И простое зрительское: давно меня так не штырило.
#иммерсивныйспектакль #перформанс #чтениенаночь #партиципаторныйтеатр #этическое
Мне нравится здесь несколько вещей:
- Обнажение репрессивности самого института театра, доведенной тут практически до крайней точки. Причем тут речь о современном театре, вынуждающего зрителя быть активным. Такая насильная эмансипация может быть болезненна, если человек к ней не готов.
- Полная неосведомленность зрителя. И создание условий, в которых насилие может возникнуть спонтанно. Так искусственно воспроизводится реальность: никто из нас не застрахован от столкновения с насилием в нашей обыденности. В Перово я периодически становлюсь свидетелем уличных разборок пар с криками "Помогите". И здесь, на спектакле, каждый может апробировать разные паттерны поведения. Но, только если будет готов.
И вот вопрос :
- Я сталкивалась с опасными ситуациями и проработала их. Я представляю, как говорить с агрессорами, и роль агрессора мне вполне комфортна, признаю. Но каково было зрителям, у которых нет такого опыта? Авторы всем предлагают сеанс у бесплатного психолога + можно написать лично создателям спектакля. Не знаю, как это работает, НО - вижу, что в этом есть большое уважение к зрителю. К нему относятся как ко взрослому, как к тому, кто справится. А если что, обратится за помощью.
И простое зрительское: давно меня так не штырило.
#иммерсивныйспектакль #перформанс #чтениенаночь #партиципаторныйтеатр #этическое
Прошел практически год с премьеры спектакля #груз300 (ищите описание по #партиципаторныйтеатр), авторы которого тогда еще не понимали, что и на какой территории они хотели бы делать. Это был, как я сейчас понимаю, чистой воды эксперимент, который теперь оформился не только в позицию, но и в институцию - в театр.
29 февраля в ЦТИ Фабрика в рамках события "Акционизм и арт-активизм 2020: что дальше?" состоится презентация акционистского театра "Груз300".
От участницы Саши Старость: "Наш проект вырос из одноименного спектакля про пытки и институциональное насилие, длился целый год, прошёл на разных площадках в нескольких городах России, в сквере перед Домом Правительства и в одном российском лесу.
Постепенно проекту становилось тесно в его изначальной форме, мы сделали ещё один спектакль #рейв228, и решили, что хотим называться акционистским театром.
Мы считаем, что такое название лучше всего отражает наше представление о необходимости вторжения на территорию институциональности и комфортного осмысления комфортных тем.
Мы страшный театр про жесть, и в начале даже хотели назваться театром про #насилие. На нашем спектакле люди били людей, плакали, кричали и пытались сломать музыкальный микшер. За это многие не любят наш театр и не понимают, зачем мы это все придумали.
Нам кажется, что пора уже идти на диалог и хотя бы приближаться друг к другу (чтобы впоследствии провести блицкриг). Приходите на нашу презентацию".
Вот ссылка на событие. Кому хочется как-то влиять, новый театр пока открыт для ваших мнений:
https://www.facebook.com/events/1330003910522737/
29 февраля в ЦТИ Фабрика в рамках события "Акционизм и арт-активизм 2020: что дальше?" состоится презентация акционистского театра "Груз300".
От участницы Саши Старость: "Наш проект вырос из одноименного спектакля про пытки и институциональное насилие, длился целый год, прошёл на разных площадках в нескольких городах России, в сквере перед Домом Правительства и в одном российском лесу.
Постепенно проекту становилось тесно в его изначальной форме, мы сделали ещё один спектакль #рейв228, и решили, что хотим называться акционистским театром.
Мы считаем, что такое название лучше всего отражает наше представление о необходимости вторжения на территорию институциональности и комфортного осмысления комфортных тем.
Мы страшный театр про жесть, и в начале даже хотели назваться театром про #насилие. На нашем спектакле люди били людей, плакали, кричали и пытались сломать музыкальный микшер. За это многие не любят наш театр и не понимают, зачем мы это все придумали.
Нам кажется, что пора уже идти на диалог и хотя бы приближаться друг к другу (чтобы впоследствии провести блицкриг). Приходите на нашу презентацию".
Вот ссылка на событие. Кому хочется как-то влиять, новый театр пока открыт для ваших мнений:
https://www.facebook.com/events/1330003910522737/