👆🏻На фотографиях выше фрагменты любовной речи моего зрительского участия в спектакле «Все письма — это письма о любви», который на «Точке доступа» сделали Элина Куликова, Алина Журина и команда из шести перформеров. Я не очень хочу писать о спектакле, потому что ежедневная переписка с партнером в течение 30 дней (у меня он был устроен так) — колоссальный опыт, похожий на саму жизнь. И поэтому разговор о нем хочется вести либо путем развертывания всех событий и чувственных амплитуд (как пишет Оля), либо путем упрощения слов до фундаментальных основ. Мне не хочется ни того, ни другого, поэтому третье — на фотографиях элементы из спектакля, которые повествуют о нашем же спектакле. Мне кажется, в этой перспективе на личное о нем может стать многое ясно. Документ цифрового театра, короче. Спасибо Наташе Сабуровой за месяц вайба!!!

В спектакле много классных штук: 1) возможность зрителя заполнением анкеты перед спектаклем описать желаемый опыт, что изящно вводит театр в сферу услуги (ему полезно!), 2) отсутствие мегаломании взглядов при большой длительности — очень трогательный и бережный подход, в котором с тобой говорят на равных, а не с верхов большой культуры, 3) и показательная мобильность одного исполнительского инструмента, про который еще практически не начата нормальная дискуссия в театре (за исключением работы над журналом Юлии Лидерман) — художественной речи, как о ней пишет тут Шенталь.

Не хотел, если честно, выводить сюда ту дискуссию, которую начал у себя в Инсте, а затем продолжил в Фейсбуке, потому что ее материал был примером той системной ошибки, которая меня волновала, тогда как сам предмет обсуждения я намеренно оставлял в стороне. Поэтому этот пост — компиляция моих слов отовсюду. Итак, сегодня вышел первый эпизод подкаста «Как посмотреть», совместного проекта «Золотой Маски» и студии «Либо/Либо», который ведут Саша Зеркалева и Лиза Каменская.

Однако, я успел среагировать на него еще в субботу, когда вышли трейлер подкаста и его описание, выглядящее так: «Подкаст для тех, кто хочет полюбить театр. Как поставить пьесу, если в ней нет слов? Почему герои Шекспира на сцене выглядят и говорят, как наши современники? Должны ли актеры играть правдоподобно и считается ли спектакль спектаклем, если актеров в нем вообще нет?»

На это я среагировал в Инсте так: «Я просто хочу сказать, что использовать однотипные стилистики, вопросы и темы о театре — значит губить до оснований ту культуру, о которой ты повествуешь. Никто ничего не знает о том, что лежит дальше ГЦ, а это значит, что интерес театра к массовому зрителю и любителям, как пишет в посте ЗМ — колониальная и не оправдывающая себя стратегия. Очень хочется реально свежей постановки вопросов, а не типичных кейсов, типа может ли театр без режиссера, актера и зрителя. Театр не может только без одного — реально эволюционного процесса не только в практике, но и мысли, теории и разговоре, которые нужно стимулировать не фабричным производством, а глубоким анализом культуры».

В комментариях к аналогичному посту в Фейсбуке меня спросили: «Ваня, а не для тех ли это, кто о театре пока мало что знает и понимает? Для аудитории неофитов, перед которыми попросту рано ставить более глубокие вопросы?».

Я ответил следующее: «абсолютно точно для неофитов, именно это я и комментирую, ведь аналогичной постановкой вопросов, что указаны в описании (классно, если все выйдет за эти пределы — будем ждать!), на территории тех же подкастов занимались полтора года назад «Я в театре» и год назад «Полка» в театре, то есть конкретно я говорю о том, что стремление научить любителей и неофитов из года в год вызывает вопросы, если учесть, что сложно в принципе вспомнить театральные проекты, которые в последние годы вышли предельно далеко за пределы театральных комьюнити (исключением стал Серебренников, но уже по политическим причинам). если таких сенсационных примеров нет, то у меня возникает мысль, что фокус для обучения неофитов стоит менять, чтобы в поле зрения тех, кому хочется полюбить театр (как сказано в описании подкаста), попадали те работы и тенденции, которые соответствуют и тому, чем вообще сейчас занимаются в театрах, и тому, чем вообще обеспокоен мир. тогда, возможно, люди и полюбят театр, ведь узнают, что в нем будут обсуждать не вопросы о том, как поставить пьесу без слов и может ли театр быть без актеров, потому что этим вопросам в театре уже не один год, а узнают, что в театре будут обсуждать вопросы о том, что делать с экологией и насилием в семье. если людям предлагают полюбить театр за то, что в нем герои Шекспира выглядят современно (я сейчас специально обращаюсь к описанию подкаста, потому что медиум — это тоже месседж), то аппарат для разговора об этом и будет формироваться, оставляя на периферии те вопросы, аппарат для разговора о которых находится только в процессе зарождения».

И после еще: «*и просто еще под звездочкой добавлю, что я против слова «неофиты», деления на профессионалов и любителей и всего такого — считаю это формулировками, которые реальному стремлению к популяризации предмета только мешают, укрепляют разрыв между участниками процесса и устанавливают патерналистский вайб учеников и учителей, проблемы которого описаны многими исследователями. я просто в прошлом сообщении употребил их, потому что они использованы в описании, а теперь жалею».

Но вот сегодня, когда вышел первый эпизод подкаста, Саша Воробьева в числе прочего написала, что ни я, ни Настя Николаева (критику которой я полностью разделяю) не упоминаем ту же Сашу Зеркалеву, но всех себя бросаем на премию: «Думаю, что Саше сейчас достаточно неприятно видеть, что про ее проект пишут, не называя ее имени и даже не пытаясь послушать, что там внутри, потому что у нас священная антиинституциональная война и там же «Золотая Маска». Ване Демидкину вот, насколько я помню, не очень нравилось, когда его имя забывали упоминать во времена, когда ”Против театра” выходил при поддержке ”Точки доступа”».

Несмотря на огромный разрыв в стартовых мощностях проектов, мне и правда это не нравилось, так что замечание вполне справедливое, поэтому отвечу на него конкретно. Я упоминал только «Золотую Маску», потому что следствием ее работы и вижу то, о чем пишу выше. Ведущие подкаста, Саша и Лиза (с которой мы, кстати, подкаст обсуждали еще в субботу), занимаются решением других вопросов (Лиза озвучила их в выпуске). Студия «Либо/Либо», проектам которой я дико респектую, занимается своей работой. И какой-либо разговор о них в контексте данного подкаста требует попросту другого подхода, а значит и другой дискуссии, которую я и не веду. Да, неудачно вышло по отношению к ведущим, но моя артикуляция была попросту на другой территории.

В общем, я лишь хочу сказать, что популяризация не работает как простое стремление к ней, но требует включения ресурсов для ее производства. Удачный пример вне театра — проект «Полка», который занимается популяризацией путем смещения канона того, что говорят о литературе в школе, а это метод. В случае с первым выпуском подкаста «Как посмотреть» (если дальше будет иначе, я буду очень рад), как и в большей части его аналогов, популяризаторская задача останавливается на приглашении известных людей, то есть статусной игре без реального на то основания. Разговор о том, как подготовиться к походу в театр (тема первого выпуска) можно вести с молодыми арт-практиками, вышедшими из зрительства, или социологами, чья профессиональная область будет органичнее, чем в очередной раз сказанная Вырыпаевым мысль о том, что он не читает критику. Я не говорю о том, что статусные гости — это плохо, но говорю о том, что с каждым из них можно вести ту дискуссию, которая является следствием их работы и опыта, а не исключительно медийного капитала.

К этому, например, стремился я в выпуске «Против театра» с Еленой Ковальской и Женя Зайцев в выпуске с Борисом Юханановым. Другой пример, еще более явно демонстрирующий мои тезисы — Образовательная программа «Точки доступа», которую делала Юлия Клейман. Ее спикеры — например, Ричард Шехнер или Клер Бишоп — еще более статусные герои, текстам которых много лет, но методология и причины для их приглашения, как минимум, обусловлены тем, что они говорят об области их экспертизы, и делают это на видео с переводом на русский и возможностью ответов на вопросы аудитории фестиваля, ну а это, как я и говорил, тоже метод, над которым нужно работать.

Ну что!!! Как говорится, раненый лев — это все еще лев. Полтора месяца не писал здесь, потому что не хотел, ну и потому что был занят выпуском кружка и спектакля в ЦИМе, но вот решил, что пора напомнить, кто есть отец театрального подкастинга — я.

Спустя пять месяцев возвращаюсь с новым выпуском «Против театра» и экологической повесткой. К слову, у меня закончились грантовые деньги от СТД, так что это первый выпуск, в который я вложил свои. Так что если у вас будут желание и возможность, пошерьте подкаст, чтобы увереннее ощущать необходимость процессов.

Юрий Сорокин об экологии театра

Меня зовут Ваня Демидкин, а это девятый выпуск «Против театра». В этом эпизоде я разговариваю с режиссером социального и экспериментального театра Юрием Сорокиным, который часто работает с темой экологии в своих проектах. Он просил добавить: «Равновесие, баланс и устойчивость достигаются разнообразием и открытостью в жизни, общественных сферах и голове». Доверимся Юре и узнаем, может ли театр быть экологичным, а также зачем ему это.

Тайминг:
00:45 – путь от зрительства к практике;
07:39 – театр как место коммуникации;
10:21 – экология в современном театре;
12:25 – профессиональная идентичность;
16:26 – создание карьеры в театре;
19:01 – доступ к занятию искусством;
20:44 – уход от антропоцентризма;
27:15 – проект «Экология театра»;
31:47 – состояние человека в городе;
33:20 – поиск локального вместе;

Сведение: Даня Орлов;
Редактор: Евгений Зайцев;

Soundcloud, Apple Podcasts, Castbox, Google Podcasts, Spotify и везде.

Борис Павлович, Саша Дунаева и их коллеги делают Школу социального театра в Петербурге. Стоит 75к₽, но есть 3 бесплатных гранта. Работают в 4 сессии по 6 дней в течение года, так что можно и приехать. Изящное!

Почти спустя год после резиденции Blackbox 19/20 в ЦИМе выпускаем с коллегами спектакль, который из-за локдауна переносился так, что нам постоянно приходилось вспоминать, зачем мы его вообще делаем. Ворк-ин-прогресс будет 24-го сентября в Большом зале, но на 60 человек — в связи с ограничениями, так что жду 60 своих самых верных фоловерсов.

К слову, Blackbox 20/21 с названием «Вакцинация» принимает заявки на участие еще ровно неделю. Если вы сомневаетесь, то вы молодцы, ведь, как сказала Ковальская в разговоре со мной, длинный выпуск Blackbox’а и дает вам время на сомнения. Нам удалось сомневаться целый год, так что теперь ваша очередь делать это!

Хей-хо, дорогие — вот и новый эпизод подкаста «Против театра». Но не думайте, что я теперь делаю его регулярно, это случайность!

Ада Мухина о привилегиях и театре с колоннами

Меня зовут Ваня Демидкин, а это десятый выпуск «Против театра». В этом эпизоде я разговариваю с путешествующей художницей и режиссеркой Адой Мухиной о политике репрезентации в искусстве, об академических исследованиях и учебе в магистратурах Петербурга и Лондона, а также о том, как российский театр вписан в глобальный контекст.

00:33 – кризис размера влияния;
02:48 – генеалогия последнего года;
09:26 – берлинская стипендия;
13:07 – театральный прекариат;
18:27 – проектный театр как выбор;
21:06 – гендерная социализация;
23:52 – колонизаторское мышление;
28:17 – профессиональный вход;
33:34 – различия систем образования;
40:47 – предел режиссерской карьеры;

Сведение: Вова Кузнецов;
Редактор: Евгений Зайцев;

Apple Podcasts, Google Podcasts, Soundcloud, Spotify, Storytel, Castbox, Яндекс. Музыка и везде вообще.

Оля Тараканова написала о «тусклой и беспросветной около-левой меланхолии», то есть нашем ворк-ин-прогресс показе спектакля «Ракеты взлетают и разбиваются рассыпаются в воздухе» в ЦИМе. В основе спектакля лежит алгоритм, который для каждого показа меняет последовательность элементов спектакля (всего их чуть больше 40), но при этом часть оставляет себе: каждый показ — это 70% того, что в целом было сделали нами в работе.

В частности, об этом и пишет Оля: «Ракеты» — неудачная кооперация с алгоритмом. Команда делегирует ему ответственность и освобождает от ответственности себя. Первой мыслью зрителей может быть — виноват алгоритм. Фактически это иерархия, которой все так боятся. Это не сотрудничество, в котором случайность дополняет человеческие решения, выводит их на какой-то новый уровень. Я увидела случайность, которой прикрыли неспособность додумать, погрузиться, увидеть это самое будущее». И это вполне справедливо, если смотреть на искусство через ту призму, которую Оля активно пушит в последнее время — искусство прямого действия; стейтмента, для которого нужно заявить о себе прямо и без иллюзий, но это стратегия Оли, как я ее вижу. Не то, что выбрано нами.

Поэтому просто напишу о том, как проходила наша работа, не отрицая слов Оли и не защищаясь — накину плоскость стремлений, что были у нас, а их соотнесённость с тем, что вышло, буду оценивать в другой раз.

Наш алгоритм был создан еще до того, как были написаны пьесы, а Денис Протопопов, один из соавторов спекта, даже устроил истерику на Новой сцене, когда мы не заметили, что изначально хотели эксплуатировать алгоритм (мы были близки именно к тому, о чем пишет Оля). Итогом этих дискуссий, которые предваряли спектакль, и стала работа с алгоритмом как с партнером и хорошим артистом — пьесы писались с учетом кода и его принципов, да и попросту для него. Влияет ли это на текст? Ну вот Лена Ковальская после показа сказала, что заметила наслоения в тексте, его повторы, которые были сделаны как раз для адекватной работы с восприятием работы кода.

Я часто говорю про наш спектакль через сравнение с очень доступным референсом — спектаклем «Поле» «театра post». Но если в «Поле», насколько я знаю, сначала был текст, а затем спектакль с принципом случайных чисел (а это другое!), то мы пришли к алгоритму как органичному методу работы над теми вещами, которые интересны нам — это бесконечные цепи связей всего со всем, которые мозг всегда соединяет в повествование. И то, как эти цепи соединений вообще могут рождаться у каждого из нас.

Оля считает, что мы отказываемся принимать решения, и это отчасти так, ведь нарезка отрывков нами привела бы к плохой спекуляции — отказаться от нашего опыта, знания и культуры нельзя, и любое решение тогда оказалось бы проекцией того, как устроено наше мышление, а мы тоже хотим смотреть спектакль, над которым работаем, удивляясь тому, что может внутри него оказаться. И поэтому мы пришли к алгоритму, как еще одному участнику проекта, который делает то, чего не можем мы — осуществляет выбор, никак не связанный с дружбой, любовью или желанием. У каждого из нас есть любимые сцены в спектакле и есть интерес к тому, чтобы обновлять результаты вывода кода до тех пор, пока спектакль не получится, что называется, идеальным. Но это, в частности, и есть то ограничение, которое на нас накладывает код, постоянно напоминая, что никакой идеальной версии спектакля нет и что реальность рождается в связках и отношениях всего со всем.

Следующий показ будет 11 октября, а еще один — 15 ноября. Приходите: http://meyerhold.ru/rakety-vzletayut/

Петербург, 5-го октября в Маяковке будут читки австрийских пьес: одну из них, гротескного Вернера Шваба, делаю я с Ромой Хузиным, Наташей Сабуровой и Лешей Платуновым. У нас не будет ни мета, ни перфо, это действительно читка пьесы. Так что приходите, если любите тексты, нас и движение текста сквозь нас.

https://tsentralnaya-events.timepad.ru/event/1437873/

Мы в «Перфобуфете» сейчас работаем над сайтом, который представляем как архив, CV и ферму для цифрового червя. Там будут наши 3D-модели и описания всех проектов, ведь в российской театральной мысли действует закон: теоретизируй себя сам или умри ноунеймом. Для этого каждый из нас пишет тексты, а это общая канва того, во что суммарно складывается «Перфобуфет» как множество обстоятельств, людей и встреч. В независимом театре 2010-х это назвали бы манифестом, но я не люблю это слово, поэтому сделаем вид, что это наше эссе о нас.

«Наша театральная компания ориентирована на творчество в максимально широком смысле: кроме перформансов и спектаклей, мы делаем прогулки и вечеринки, лаборатории и акции, лекции и челленджи. Используя процесс создания искусства, мы пытаемся понять, как это искусство создавать, поэтому «Перфобуфет» — это эксперимент над самими собой и той культурой, которая складывается вокруг него.

Все участники нашей компании воспринимают себя как независимых арт-практиков, тогда как «Перфобуфет» — зонтичное понятие для всего спектра того, что мы делаем вместе, а также тех, кто это делает с нами.

Мы ценим горизонтальные отношения, внутри которых открыты и к вертикалям, исходя из задач проектов, а также интересов и возможностей каждого к обучению и сотрудничеству. У нас есть даже формула на этот счет: ресурс = производство. При этом, мы стремимся к эмансипации «Перфобуфета» от нас самих, потому что считаем настоящим проектом тот, что производит себя и стимулирует среду вокруг, не замыкаясь на участниках группы.

Для нас каждый проект — это важный проект, который достоин того, чтобы быть точно описанным, поэтому выработка языка для разговора о театре является еще одной частью «Перфобуфета». В каждом проекте мы экспериментируем с языком, пытаясь обозначить сделанное. По сути, это метатеатральный процесс: производство речи о театре и самих себе в нем наравне с производством театра.

«Перфобуфет» — это модель нашей коллективной мечты о том, как работает театральная компания сегодня».

Пока наш сайт еще в разработке, подпишись на ВК и Инстаграм.

Так, 11-го октября у нас второй показ спектакля «Ракеты взлетают и разбиваются рассыпаются в воздухе», уже без статуса ворк-ин-прогресса. Не знаю, всегда ли такие цены в театр, но я чет так удивился билетам, что взял у ЦИМа 20% промокод для фоловерсов, вот он: Ракеты20, ракеты20, РАКЕТЫ20. Если не закроют на второй локдаун, а вы посчитаете важным сходить при любых обстоятельствах, ждем.

http://meyerhold.ru/rakety-vzletayut