не про театр, но тем не менее. В «Афише» вышла статья, которую в ленте дружно репостить: https://daily.afisha.ru/relationship/4797-seksizm-licemerie-nelyubov-chto-ne-tak-s-prepodavaniem-literatury-v-shkole/ Хотела заметить, что писать о Бедной Лизе как типе "легкомысленной дурочки", а Татьяну Ларину сводить к «верной жене», даже в виде фем-критики школьной литературы, – показывает только то, что плохая в собственной школе была "литература". А потом дочитала до того, что романы Тургенева и Достоевского писались "именно для того, чтобы занять досуг", и смогла просто мирно рассмеяться. За несколько абзацев автор, к слову, сам пишет, что русская литература "в свое время" "выступала в роли философии, публицистики, политического высказывания и даже морального мерила", да еще и делает из этого вывод, что она из европейских поэтому самая сложная (вот так прямо!).
Нестыковки линии про "пользу" пугают. Вторая половина текста посвящена тому, что литература – она не про пользу, а про удовольствие, и потому учить через нее нравственности и высокому вообще не надо, "литературой можно воспитывать любые ценности под заказ", что однозначно плохо. При этом в первой части автор сетует, что "литература в школе на самом деле литературоведение", и "разговор «о чем написан текст» подменяется разговором о том, «как он сделан». Так если не говорится, "о чем", – то и хорошо, не говорится про ценности же? Или говорится?
Про патриархальный взгляд еще веселей. Упрек списку за то, что изучаем мы мужской только взгляд ("Как мужчины понимают мужчин и женщин. Как мужчины думают о том, что думают женщины, что чувствуют женщины"), и тут же описание собственного урока, где зачитываются отрывки из разных произведений и школьники определяют, кто автор - м/ж, и часто не угадывают, в чем, вроде бы, и соль.
Сумасшедший набор "прогрессивных" (хотя и не только) штампов о литературе и преподавании литературы, в общем. Попутно и театр, и кино, тоже маркируются как только – для удовольствия существующие, и смешно еще сказано, что почему-то у литературы привилегий больше, чем у кинематографа, советское кино мы, мол, не смотрим классом. Ну, классом-то, может, и не смотрим, но по телевидению их крутят только то, списки существуют и официальные, и нет, и не знать каких-то вещей еще похлеще может выйти, чем не прочесть что-то из литературы в сегодняшней культуре. Я, если что, тоже против сакрализации искусства, но невозможно же просто взять и все искусство тогда запихнуть в досуг, который не стоит профессиональных штудий!
Нестыковки линии про "пользу" пугают. Вторая половина текста посвящена тому, что литература – она не про пользу, а про удовольствие, и потому учить через нее нравственности и высокому вообще не надо, "литературой можно воспитывать любые ценности под заказ", что однозначно плохо. При этом в первой части автор сетует, что "литература в школе на самом деле литературоведение", и "разговор «о чем написан текст» подменяется разговором о том, «как он сделан». Так если не говорится, "о чем", – то и хорошо, не говорится про ценности же? Или говорится?
Про патриархальный взгляд еще веселей. Упрек списку за то, что изучаем мы мужской только взгляд ("Как мужчины понимают мужчин и женщин. Как мужчины думают о том, что думают женщины, что чувствуют женщины"), и тут же описание собственного урока, где зачитываются отрывки из разных произведений и школьники определяют, кто автор - м/ж, и часто не угадывают, в чем, вроде бы, и соль.
Сумасшедший набор "прогрессивных" (хотя и не только) штампов о литературе и преподавании литературы, в общем. Попутно и театр, и кино, тоже маркируются как только – для удовольствия существующие, и смешно еще сказано, что почему-то у литературы привилегий больше, чем у кинематографа, советское кино мы, мол, не смотрим классом. Ну, классом-то, может, и не смотрим, но по телевидению их крутят только то, списки существуют и официальные, и нет, и не знать каких-то вещей еще похлеще может выйти, чем не прочесть что-то из литературы в сегодняшней культуре. Я, если что, тоже против сакрализации искусства, но невозможно же просто взять и все искусство тогда запихнуть в досуг, который не стоит профессиональных штудий!
Афиша
Сексизм, лицемерие, нелюбовь: что не так с преподаванием литературы в школе
По просьбе «Афиши Daily» молодой учитель литературы и ведущий курсов художественной критики Артем Новиченков рассказал, как на самом деле классика воспитывает современных детей ...
отчет за месяц (13 февраля - 13 марта)
13 - Барабаны в ночи, Юрий Бутусов в Театре Пушкина. Долго ждала, Матросов – the best, Урсуляк скоро уходит в декрет, так что всем срочно бежать!
16 - Красный квадрат, проект "Онэ Цукер", Хитровка. Танц-перформативный спектакль про восприятие собственного и чужого тела, подчинение и неподконтрольность, похожесть и уникальность. Ходили со студентами и обсуждали потом основные понятия Фишер-Лихте. Ложится идеально.
17 - Плешивый Амур, Генриетта Яновская по Евгению Попову. Крик в пустоту из духоты, неумолимо приближающийся выстрел и тягостные мечтания об убивающей душу красоте. Мария Луговая хорошая здесь очень. не то чтобы «мой» спектакль, но атмосферу – создает…
19 - Пассажирка, опера Вайнберга в екатеринбургской версии. Какая важная и красивая опера! О холокосте и памяти. На Вайнберга, говорят, бум, а я вот только открыла. 20 век во всей своей боли, резкости, нецелостности.
26 - Ахматова. Поэма без героя, Гоголь-центр. Алла Демидова - да, все, что вокруг наплетено визуального - нет. Очень хорошо, что перед спектаклями здесь рассказывают о контексте, о поэте, настраивают восприятие…
27 февраля - 7 марта - Маска плюс, вся: Догвилль, Братья Карамазовы, Шинель, Строптивая, Джут, Малые деньги, Кроличья нора, Побег из Шоушенка, Мой мужик на севере. Я бы выделила, прежде всего, «Строптивую» Джунтини – феминистский фейерверк из Шекспира и «Малые деньги» из лесосибирского театра «Поиск», о котором писала выше. После этого интересные по концепции и сильные по энергетике, хотя и не всегда ровные «Братья Карамазовы» Эренбурга (студенты) и «Мой мужик на севере». Перед тем, как смотреть последний, правда, стоило прочитать пьесу Васьковской сначала и и посмотреть режиссеров, к которым отсылают киносонеты «Девушки в любви»… Но что уж опосля говорить. В любом случае безрадостность и безвыходность нашего быта и женско-мужских отношений показана в кубе.
7 марта – Мастер и Маргарита, Женовач (СТИ). Прогон. Ууух! Вертков-Воланд, иллюзионизм и никакого мошенничества. Шизофрения в двух частях в полном смысле самоназвания.
10 - ЗМ, "Мария", Омск. Малоизвестная пьеса Бабеля. В спектакле интересная сценография Головко, с задрапированным проемом сцены (зрительские ряды выстроены прямо на сцене), в котором периодически открываются какие-то щелки и становится виден парадный театральный пустой зал, по которому ходит непарадный рабочий люд, «грядущий хам». Практически нет музыки, только в конце нам всем, буржуям, грозятся выколоть глазик, и самое запоминающееся – ощущение духоты и смолкнувшей, пропавшей навсегда, мелодии прежних лет и гармонии. Старый генерал – как оставленный и разбитый Фирс, и там эту всю культуру никто не ждет, и даже любимая дочь не приезжает спасать или попрощаться, и только переметнувшиеся еще могут пока быть на плаву, хотя и это скоро, очевидно, закончится. Пьеса вызвала больше чувств и мыслей, чем спектакль, но духоту-тишину я запомню именно сценическую, как и нашу «западню» – некуда бежать.
13 - Барабаны в ночи, Юрий Бутусов в Театре Пушкина. Долго ждала, Матросов – the best, Урсуляк скоро уходит в декрет, так что всем срочно бежать!
16 - Красный квадрат, проект "Онэ Цукер", Хитровка. Танц-перформативный спектакль про восприятие собственного и чужого тела, подчинение и неподконтрольность, похожесть и уникальность. Ходили со студентами и обсуждали потом основные понятия Фишер-Лихте. Ложится идеально.
17 - Плешивый Амур, Генриетта Яновская по Евгению Попову. Крик в пустоту из духоты, неумолимо приближающийся выстрел и тягостные мечтания об убивающей душу красоте. Мария Луговая хорошая здесь очень. не то чтобы «мой» спектакль, но атмосферу – создает…
19 - Пассажирка, опера Вайнберга в екатеринбургской версии. Какая важная и красивая опера! О холокосте и памяти. На Вайнберга, говорят, бум, а я вот только открыла. 20 век во всей своей боли, резкости, нецелостности.
26 - Ахматова. Поэма без героя, Гоголь-центр. Алла Демидова - да, все, что вокруг наплетено визуального - нет. Очень хорошо, что перед спектаклями здесь рассказывают о контексте, о поэте, настраивают восприятие…
27 февраля - 7 марта - Маска плюс, вся: Догвилль, Братья Карамазовы, Шинель, Строптивая, Джут, Малые деньги, Кроличья нора, Побег из Шоушенка, Мой мужик на севере. Я бы выделила, прежде всего, «Строптивую» Джунтини – феминистский фейерверк из Шекспира и «Малые деньги» из лесосибирского театра «Поиск», о котором писала выше. После этого интересные по концепции и сильные по энергетике, хотя и не всегда ровные «Братья Карамазовы» Эренбурга (студенты) и «Мой мужик на севере». Перед тем, как смотреть последний, правда, стоило прочитать пьесу Васьковской сначала и и посмотреть режиссеров, к которым отсылают киносонеты «Девушки в любви»… Но что уж опосля говорить. В любом случае безрадостность и безвыходность нашего быта и женско-мужских отношений показана в кубе.
7 марта – Мастер и Маргарита, Женовач (СТИ). Прогон. Ууух! Вертков-Воланд, иллюзионизм и никакого мошенничества. Шизофрения в двух частях в полном смысле самоназвания.
10 - ЗМ, "Мария", Омск. Малоизвестная пьеса Бабеля. В спектакле интересная сценография Головко, с задрапированным проемом сцены (зрительские ряды выстроены прямо на сцене), в котором периодически открываются какие-то щелки и становится виден парадный театральный пустой зал, по которому ходит непарадный рабочий люд, «грядущий хам». Практически нет музыки, только в конце нам всем, буржуям, грозятся выколоть глазик, и самое запоминающееся – ощущение духоты и смолкнувшей, пропавшей навсегда, мелодии прежних лет и гармонии. Старый генерал – как оставленный и разбитый Фирс, и там эту всю культуру никто не ждет, и даже любимая дочь не приезжает спасать или попрощаться, и только переметнувшиеся еще могут пока быть на плаву, хотя и это скоро, очевидно, закончится. Пьеса вызвала больше чувств и мыслей, чем спектакль, но духоту-тишину я запомню именно сценическую, как и нашу «западню» – некуда бежать.
Про «Красный квадрат» отдельно: http://telegra.ph/Krasnyj-kvadrat-Oneh-Cuker-03-13
Telegraph
Красный квадрат. Онэ Цукер.
Четыре перформера на расстоянии чуть больше вытянутой руки от сидящих по внешнему к ним периметру зрителей выполняют команды, которые выдает машинный голос. Первое, что сказали ребята сегодня в аудитории – «большой брат». Они следуют голосу абсолютно, когда…
(Золотая Маска) «Корабль дураков» Дениса Бокурадзе из Новокуйбышевска – театральность в кубе. Театр выбирает путь вне всяких политических актуальных тем и эту оторванность делает эстетической "гранью". Тут особый ритм, набор своих, полуманерных, поз и жестов, радость носить маски и быть в пудре, упоение стихотворным (хотя вроде и бытовым) текстом. Разыгрываемые фарсы – очевидно сниженного, площадного характера, достаточно вульгарного содержания. Но от игры совсем не веет пошлостью. И – что важно – морализаторством. Хотя в конце герои произносят отповедь женам, чтобы ценили своих мужей и не стремились их перековать, очевидна общая ирония и несерьезность, и если что-то здесь и воспевается, то как раз перековка, но не людей, а образов, линий, теней. Артистическое счастье игры и искусства.
Никогда не приходило в голову сравнивать Гамлета с Лопахиным, а вот поди ж ты, исступленные танцы Козловского в "Гамлете" и "Вишневом саде" Додина, венчающие доведенное до конца дело ч(м)ести, ради которого отброшена и растоптана любовь (все-таки какой у них дуэт с Боярской!), уничтожено дорогих людей - будущее, а при этом не понятно, нужно ли это было отцу/деду, справедливость ли это - или ни на чем не основанная одержимость...
И остаются одни, посреди своего владенья, с пустотой вокруг и в душе...
И приходящий на смену Фортинбрас только фиксирует, что трон как власть нужны совсем не героям ДК. Тут - личное и экзистенциальное, и от этого бескорыстия трудно совместимое с обыденной жизнью и правлением...
И эти безумцы, полные страсти, при которых опасно, и не найти покоя, гораздо привлекательнее тихих, рациональных, но таких безразличных к чувствам других фортинбрасах.
И остаются одни, посреди своего владенья, с пустотой вокруг и в душе...
И приходящий на смену Фортинбрас только фиксирует, что трон как власть нужны совсем не героям ДК. Тут - личное и экзистенциальное, и от этого бескорыстия трудно совместимое с обыденной жизнью и правлением...
И эти безумцы, полные страсти, при которых опасно, и не найти покоя, гораздо привлекательнее тихих, рациональных, но таких безразличных к чувствам других фортинбрасах.
Вопрос, этично ли было ходить на спектакль, за который просят от 15 до 20 тысяч, тем не менее, со мной остается.
С чего такая буря? (к фб-дискуссии о ценах на билеты в театр)
Театр – на пике популярности, он стал модным, к этому привели несколько лет усилий, в том числе по позиционированию. Хвала продюсерам и ко.
Рост популярности позволит повышать цены – при неизменных аншлагах. И недостаточное госфинансирование намекает, что окупаемость нужно повышать и лелеять. (и желание делать театр качественный – тоже)
Этот пик совпал со снижением уровня жизни благодаря кризисам, санкциям и пр. Зарплаты в рублях остались те же или упали.
В итоге человек, который за условные 5-10% от з.п. мог позволить себе сначала партер, потом амфитеатр, потом бельэтаж - 1 балкон, может сегодня себе позволить зачастую только последние ряды верхнего яруса, а иногда – и совсем не позволить себе билет в театр. Это фрустрирует.
Это не один человек, а большая прослойка, может, даже костяк прежней театральной публики. И разные социальные слои, не входящие в тусовку для своих, чтобы получить билеты «для друзей» или пригласительные.
На этом месте обычно идет разговор про булочную. Мол, если есть деньги только на круассан – не проси торт с вишенкой.
Противоположный вариант: вместо людей, ценящих искусство, в театр теперь ходят только ничего не понимающие в нем люди!
Оба этих направления мысли ввергают меня в уныние.
Еще Бурдье учил, что капитал бывает как минимум двух видов – экономический и культурный. (самый действенный тут на самом деле социальный, но не об этом). При новом раскладе ждут зрителя из плюса по экономическому, который может в культурном бэкграунде иметь минус, но может вполне – и плюс, и это собственно элита, по идее. И не поспоришь, что хорошо, что они приходят.
Вместе с тем повышение низшей планки на билеты приводит к тому, что класс «плюс по капитальному, минус по экономическому» – оказывается на границе отсечения.
И это вызывает вопросы.
Классы же воспроизводятся. И институт театра отказывается от воспроизводства (только) культурной элиты. Выступает за смену зрителя. И косвенно поддерживает социальное расслоение.
Буча ведь именно по поводу социального расслоения.
Те, кто раньше был в плюсе хотя бы по культуре, рискуют стать бедными по обоим фронтам. Могут, конечно, смотивироваться на переход на другую работу и концепцию жизни, чтобы зарабатывать нужное количество денег, но давайте будем реалистами.
А разве это проблема? Резонный вопрос.
Ведь это все уже есть в балете. Вполне себе официальной сфере престижного потребления. Где дорогие билеты – правило, доступные – надо поискать. Драм.театр просто как бы вползает в ту же нишу.
Тут процитирую один из комментов к посту Долина, даже к перепосту. Показательный.
«а, кстати. зачем вам нужно смотреть спектакли людей, которые с совершенной очевидностью не разделяют ваши социальные воззрения?»
Загвоздка и резонанс в том, что высокие цены (только высокие) ставят те, кто высказывается в духе про-социальном. Кто выступает вроде как вполне за прогрессивность европейскую и демократичность, за то, чтобы театр был форумом, местом общественной рефлексии.
Ну, тут просто нужно быть честным. Если театр – это коммерческий продукт, и главная его цель – это зарабатывание денег, то все ок. Удивительным образом при этом модель «театр как бизнес» сливается с принципом чистого искусства, «театр ради театра». Театр зарабатывает как может, чтобы художники могли творить.
Но если театр – это еще и социальный институт, и театр ведет диалог с обществом, и претендует на статус публичного пространства, и говорит о социальной ответственности… То тогда доступность широким кругам зрителей не может быть не важна. Тогда средняя цена билета в половину средней зарплаты – это неприлично.
Если нет соц.задач – то нет и проблемы.
Но если есть…
Место ли зрительный зал – для сегрегации по кошельку? Ответ зависит только от принятых ценностей. От ответа, зачем нужен театр.
Театр – на пике популярности, он стал модным, к этому привели несколько лет усилий, в том числе по позиционированию. Хвала продюсерам и ко.
Рост популярности позволит повышать цены – при неизменных аншлагах. И недостаточное госфинансирование намекает, что окупаемость нужно повышать и лелеять. (и желание делать театр качественный – тоже)
Этот пик совпал со снижением уровня жизни благодаря кризисам, санкциям и пр. Зарплаты в рублях остались те же или упали.
В итоге человек, который за условные 5-10% от з.п. мог позволить себе сначала партер, потом амфитеатр, потом бельэтаж - 1 балкон, может сегодня себе позволить зачастую только последние ряды верхнего яруса, а иногда – и совсем не позволить себе билет в театр. Это фрустрирует.
Это не один человек, а большая прослойка, может, даже костяк прежней театральной публики. И разные социальные слои, не входящие в тусовку для своих, чтобы получить билеты «для друзей» или пригласительные.
На этом месте обычно идет разговор про булочную. Мол, если есть деньги только на круассан – не проси торт с вишенкой.
Противоположный вариант: вместо людей, ценящих искусство, в театр теперь ходят только ничего не понимающие в нем люди!
Оба этих направления мысли ввергают меня в уныние.
Еще Бурдье учил, что капитал бывает как минимум двух видов – экономический и культурный. (самый действенный тут на самом деле социальный, но не об этом). При новом раскладе ждут зрителя из плюса по экономическому, который может в культурном бэкграунде иметь минус, но может вполне – и плюс, и это собственно элита, по идее. И не поспоришь, что хорошо, что они приходят.
Вместе с тем повышение низшей планки на билеты приводит к тому, что класс «плюс по капитальному, минус по экономическому» – оказывается на границе отсечения.
И это вызывает вопросы.
Классы же воспроизводятся. И институт театра отказывается от воспроизводства (только) культурной элиты. Выступает за смену зрителя. И косвенно поддерживает социальное расслоение.
Буча ведь именно по поводу социального расслоения.
Те, кто раньше был в плюсе хотя бы по культуре, рискуют стать бедными по обоим фронтам. Могут, конечно, смотивироваться на переход на другую работу и концепцию жизни, чтобы зарабатывать нужное количество денег, но давайте будем реалистами.
А разве это проблема? Резонный вопрос.
Ведь это все уже есть в балете. Вполне себе официальной сфере престижного потребления. Где дорогие билеты – правило, доступные – надо поискать. Драм.театр просто как бы вползает в ту же нишу.
Тут процитирую один из комментов к посту Долина, даже к перепосту. Показательный.
«а, кстати. зачем вам нужно смотреть спектакли людей, которые с совершенной очевидностью не разделяют ваши социальные воззрения?»
Загвоздка и резонанс в том, что высокие цены (только высокие) ставят те, кто высказывается в духе про-социальном. Кто выступает вроде как вполне за прогрессивность европейскую и демократичность, за то, чтобы театр был форумом, местом общественной рефлексии.
Ну, тут просто нужно быть честным. Если театр – это коммерческий продукт, и главная его цель – это зарабатывание денег, то все ок. Удивительным образом при этом модель «театр как бизнес» сливается с принципом чистого искусства, «театр ради театра». Театр зарабатывает как может, чтобы художники могли творить.
Но если театр – это еще и социальный институт, и театр ведет диалог с обществом, и претендует на статус публичного пространства, и говорит о социальной ответственности… То тогда доступность широким кругам зрителей не может быть не важна. Тогда средняя цена билета в половину средней зарплаты – это неприлично.
Если нет соц.задач – то нет и проблемы.
Но если есть…
Место ли зрительный зал – для сегрегации по кошельку? Ответ зависит только от принятых ценностей. От ответа, зачем нужен театр.
«Дознание» Хабарского ТЮЗа - кейс про то, как небрежно вроде бы заданные рамки в спектаклях-инструкциях (где простраиваются только условия, а действия зритель производит сам) работают, иногда через раздражение и недоумение, вопреки, благодаря зрителям.
Артисты дают тебе текст Вайса читать – про себя, вслух, держа тарелку с водой. Они ничего не играют, но задают направления мысли: девушки в вечерних платьях и дитрих-прическах провозят тележку - и, раздавая-забирая что-то усаженному бок к боку на общих деревянных паллетах зрительскому люду, трескочут шепотом меж собой, не обращая на отдельных нас никакого внимания. Надзирательницы, коменданты, зондер-команда… а ты – как бы на месте заключенного, в позиции ожидании, и ритм твой отмеряет другой человек с колокольчиком в руках (который потом, что еще отчетливее проявляет идею – передадут в руки одного из зрителей. и теперь он решает, когда чтению придет конец).
Тебе же не говорят, какого заключенного – концлагеря или нюрнберга. Может, это вообще просто чтение архива. Все – в голове. В памяти.
На вечернем вчерашнем показе человек отказался принимать «баланду», и зрители не просто заметили, но в знак солидарности покидали свои тарелки – устроили бунт на корабле.
А у нас Ника попыталась – но мы даже не заметили. Вот так и не видишь, когда кто-то индивидуально идет против течения. «Почему они не бунтовали?» – попался мне вопрос (кроме чтения Вайса зрителям дают написать на программках мужающий их вопрос – и ответить на рандомно выпавший чужой). Бунтовали…
Вот только… что меня смущает… А почему здесь надо было бунтовать? И если бунта нет – то что, «вот так и жертвы холокоста, могли – но не действовали?» Условия-то принципиально разные. Здесь жесткость выполнения заявляется, но не отслеживается: говорят, что нужно сидеть на месте – но женщина спокойно встает и идет к своей знакомой на другой конец «зала», и спокойно возвращается обратно, говорят, что можно читать – но не общаться, а я обращаюсь шепотом к Варе и – ничего. И если с тобой ничего не будет, и актеры здесь – как ассоциации, но не исполнители репрессивных ролей, что становится ясным с первым мелким нарушением, то есть почти сразу, то – зачем? Из чувства непослушания?
Люди, уходящие посреди спектакля, люди, задающие вопрос «кто придумал этот балаган под маской серьезной темы», – свободны. Но разве меньше свободны те, кто добровольно хочет проследить, что пытается донести / дать нам испытать - театр, дать театру - шанс?
Есть ли тут достаточные параметры для аналогии – вот вопрос. Хорошо, что встают вопросы о повиновении и собственной готовности/неготовности сопротивляться, поддержать чужой бунт или «переждать» и быть ни при чем. Но не всякое сидение строем есть насилие, как не всякая непокорность – геройство.
Вопросно-ответная часть в наш показ была крайне вялая. Думаю ли я, что в душе у людей было так же вяло и индифферентно? Нет.
Очень не хватает маскоплюсовских обсуждений после спектакля. Может, тогда бы случилось вырывание наружу слов. Без которых спектакль вышел незавершенным. Не добавившим к Вайсу ничего и прошедшим по грани исторической редукции.
Но есть и конструктивное: мы дошли, кажется, до того момента, когда можно не просто отмечать и радоваться, что тема – поднята, но рассуждать о структуре.
Историческая рефлексия в театре – норма. «Как этого избежать?» – «Вот это и есть одно из средств, которые могут помочь избежать…», ответила Юля.
Хочется верить в такую силу театра. Очень.
Артисты дают тебе текст Вайса читать – про себя, вслух, держа тарелку с водой. Они ничего не играют, но задают направления мысли: девушки в вечерних платьях и дитрих-прическах провозят тележку - и, раздавая-забирая что-то усаженному бок к боку на общих деревянных паллетах зрительскому люду, трескочут шепотом меж собой, не обращая на отдельных нас никакого внимания. Надзирательницы, коменданты, зондер-команда… а ты – как бы на месте заключенного, в позиции ожидании, и ритм твой отмеряет другой человек с колокольчиком в руках (который потом, что еще отчетливее проявляет идею – передадут в руки одного из зрителей. и теперь он решает, когда чтению придет конец).
Тебе же не говорят, какого заключенного – концлагеря или нюрнберга. Может, это вообще просто чтение архива. Все – в голове. В памяти.
На вечернем вчерашнем показе человек отказался принимать «баланду», и зрители не просто заметили, но в знак солидарности покидали свои тарелки – устроили бунт на корабле.
А у нас Ника попыталась – но мы даже не заметили. Вот так и не видишь, когда кто-то индивидуально идет против течения. «Почему они не бунтовали?» – попался мне вопрос (кроме чтения Вайса зрителям дают написать на программках мужающий их вопрос – и ответить на рандомно выпавший чужой). Бунтовали…
Вот только… что меня смущает… А почему здесь надо было бунтовать? И если бунта нет – то что, «вот так и жертвы холокоста, могли – но не действовали?» Условия-то принципиально разные. Здесь жесткость выполнения заявляется, но не отслеживается: говорят, что нужно сидеть на месте – но женщина спокойно встает и идет к своей знакомой на другой конец «зала», и спокойно возвращается обратно, говорят, что можно читать – но не общаться, а я обращаюсь шепотом к Варе и – ничего. И если с тобой ничего не будет, и актеры здесь – как ассоциации, но не исполнители репрессивных ролей, что становится ясным с первым мелким нарушением, то есть почти сразу, то – зачем? Из чувства непослушания?
Люди, уходящие посреди спектакля, люди, задающие вопрос «кто придумал этот балаган под маской серьезной темы», – свободны. Но разве меньше свободны те, кто добровольно хочет проследить, что пытается донести / дать нам испытать - театр, дать театру - шанс?
Есть ли тут достаточные параметры для аналогии – вот вопрос. Хорошо, что встают вопросы о повиновении и собственной готовности/неготовности сопротивляться, поддержать чужой бунт или «переждать» и быть ни при чем. Но не всякое сидение строем есть насилие, как не всякая непокорность – геройство.
Вопросно-ответная часть в наш показ была крайне вялая. Думаю ли я, что в душе у людей было так же вяло и индифферентно? Нет.
Очень не хватает маскоплюсовских обсуждений после спектакля. Может, тогда бы случилось вырывание наружу слов. Без которых спектакль вышел незавершенным. Не добавившим к Вайсу ничего и прошедшим по грани исторической редукции.
Но есть и конструктивное: мы дошли, кажется, до того момента, когда можно не просто отмечать и радоваться, что тема – поднята, но рассуждать о структуре.
Историческая рефлексия в театре – норма. «Как этого избежать?» – «Вот это и есть одно из средств, которые могут помочь избежать…», ответила Юля.
Хочется верить в такую силу театра. Очень.
За шторкой люди театра следили за нами и нашими вопросами-ответами, нашей реакцией. Это интересно.
Про спектакли-инструкции, где задаются только условия, а «текст» зритель пишет, по сути, сам («Город-герой», «Лекция о нечто»…), мы говорили на семинаре Theatrum Mundi год назад, и текст диалога была опубликован в питерском журнале «Транслит», называющемся «Драматургия письма». В нем вообще – много интересного, диалог о дискурсивном театре Павла Арсеньева с Дмитрием Волкостреловым, например:) синопсис номера с выдержками можно прочитать тут - https://theoryandpractice.ru/posts/15948-dramaturgiya-pisma-novyy-nomer-zhurnala-translit-o-teatre-i-literature
Theory & Practice
Драматургия письма: новый номер журнала «Транслит» о театре и литературе
Визуальная поэзия, страх абстрактного и предтеча радикального акционизма.
Появление ведущих. Церемония вручения Золотой Маски. Нет, трансляции не будет, но художник церемонии - Ксения Перетрухина (а режиссер Нина Чусова)!
Впрочем. Мария Биорк, Виктор Кривонос, Владимир Гальченко, Роман Феодори, Биндюжник и король. Это оперетта/мюзикл. А на большее заряда нет, отсылаю к сайту ЗМ! )
Ричард Джонс и Роделинда БТ, так и поделились. (+Липарит Аветисян за "Манон")
Спецпризы у The_Marusya ; Артема Акарова и Диляры Идрисовой (Гендель, Уфа)! Хорошо.