маскулинная карьера перфотусовок у меня продолжает складываться — завтра работаю проводником в мир мертвых женщин, что и умею лучше всего, так что все на НОЧ’ в СДВИГ.

VK / FB

испытываю грусть, когда вижу, что дихотомию старый / новый, современный / консервативный, профессиональный / любительский пытаются взломать ее же укреплением, то есть провозглашая переход с одной стороны улицы на другую (мне казалось, В. Б. уже все сказал об одностороннем движении) — это противоречие, которое терпит крах на каждом шагу, поэтому вместо нового медиа и получается только «Летающий критик», ведь дело не в движении внутри парадигмы, то есть создании альтернатив, союзов и фронтов, а в ее пересборке — помысливании того горизонта событий, в котором «альтернатива» отомрет за ненадобностью.

Hello, it’s the most famous woman you know — вышла часть перевода главы из книги Бояны Кунст, который мы с Наташей делали для ридинг-группы, а теперь выпустили со Spectate, вот.

«Превращение исповеди в медиазрелище сегодня уже не ново; и речь не столько о «дешевом» шоу и непроинформированных вуайеристах-зрителях, сколько о радикальных изменениях в оформлении и контроле современной субъективности. Исповедь — это не признание, где некто раскрывает свою истинную сущность, а механизм субординации и часть гибкой субъективации, которая стала возможной благодаря современному обществу и его многочисленным диспозитивам (технологической, политической и экономической природы). Сегодня наш избыток в первую очередь в том, что мы субъекты, о которых всегда возможно узнать что-то новое, мы постоянно нуждаемся в раскрытии и актуализации наших потенциальных возможностей».

Текст: https://spectate.ru/bojana-subj/

совершенно нет сил писать о себе, а желание фиксировать реальность не исчезает, поэтому компромисс: 6-го января закончили автофикшн-серию перфолекций «Машины не ставить», о каждой из которых написал Артем:

— о специфике автофикшн-лекций с подробным рассказом о 1-м ивенте;

— обсуждение вокруг перфолекций;

— о специфике автофикшн-лекций с подробным рассказом о 2-м ивенте;

— о специфике автофикшн-лекций с подробным рассказом о 3-м ивенте;

— о специфике автофикшн-лекций с подробным рассказом о 4-м ивенте;

вообще, опыт колоссальный, так что зовите еще показывать лекции и не-лекции; перфолекции с уточнением, что это все-таки автофикшн-лекции; постлекции и протолекции; лекции с элементами мокьюментари; лекции, после окончания которых ты только и понимаешь, что это была лекция, и лекции, даже после которых неясно, была ли она вообще; своп-лекции и лекции-трикстеры, кажущиеся всем семинарами; свидания-лекции один на один; металекции о том, что есть лекция в 2020 году; лекции, где уже не нужно слов, а можно только быть друг напротив друга; сайт-специфик лекции, но не иммерсивные лекции; курсы лекций / онлайн курсы лекций в Masters; делегированные лекции и подкаст-лекции; менсплейн-лекции, но только с пометкой перформатива ситуации; хоррор-лекции и воркаут-лекции, лекционные бьюти-блоги (и с другим лектором); лекции от лица Павла Руднева; нежные лекции; бук-кроссинг лекции; лекции с любовью; лекции с трепетом; детские лекции; условно-досрочные лекции; лекции-больше-никогда-этого-лектора-не-зовем; серьезные лекции и лекции в чилловом вайбе. в общем, зовите, а.

There’s things I wanna say to you/
But I’ll just let you live/
Like if you hold me without hurting me/
You’ll be the first who ever did

реальная сила «Прорыва», конечно, в том, что предельная степень его политической и художественной ригидности уничтожает любое желание содержательной критики, хотя и без нее / них очевидно, что радикальные формы высказывания, милитаризм, демонстрация силы и жеста, то есть прорыва, вместе с соревновательностью остались, как минимум, в прошлом десятилетии, а современные арт-практики сейчас истончаются до самой жизни, являя свою хрупкость и незащищенность.

«Старик и море» Васильева — это онтологически честный театр уже ушедшей эпохи, в которой есть я, а есть все остальное, на меня никак не претендующее. Он не пытается скрыть свою сущность, обнажая ту хрупкость, про которую я говорил вчера — хрупкость реальности и то, что театр — это вообще-то театр, то есть не мимикрия под жизнь, а ее, жизни, органика: много голубой тюли, блестки и трубки с воздухом. Так больше просто не делают, то ли не умеют, то ли никому и не надо — время сейчас другое. И если летом на Уилсоне было ясно, что от смерти такого театра хуже не будет, здесь еще есть меланхолия самой потери. Я сидел сбоку в первом ряду, видя всю механику сцены, наблюдать за которой еще с «Лебединой песни D744» Кастеллуччи честнее всего.

у фронтмена МАСМа Ивана Бушуева вышел новый альбом с электронной музыкой; я в нее совсем не умею, но звучит классно — элементы фаунд-звуков настолько оцифрованы, что в них теряется «акустический слепок местности» и создается что-то еще. не знаю, нужно ли говорить об этом с музыкально-аналитических оптик, но это все так экологично и требует какой-то своей точки входа, что мне прямо нравится: Soundcloud или VK.

нашел записи, выгруженные с ARTE: Last Work Охада Нахарина за 2017 г., а с ним и The Art of Not Looking Back Хошефа Шехтера за 2018 г. съемки :)

🏴‍☠️🏴‍☠️🏴‍☠️🏴‍☠️🏴‍☠️🏴‍☠️🏴‍☠️🏴‍☠️🏴‍☠️🏴‍☠️🏴‍☠️🏴‍☠️🏴‍☠️

недавно вошел в состав lead-группы компании «Перфобуфет», чтобы, ну, ручками делать театр с друзьями по любви — манифеста за этим нет. мы как-то уже обсуждали, зачем в 2020 году делать театральную компанию; я ответил, что незачем, но решил об этом подумать еще изнутри, потому что у меня и «Перфобуфета» один и тот же запрос — используя процесс создания, понять, как создавать. это вечная лаборатория, уничтожающая в тебе самозванство как факт путем переживания его как эстетики. прям советую, освобождает.

короче, на этом вайбе мы запустили секретный проект «Джесчерс», дав первый ивент нового отрезка жизни:

«Пока в странах первого мира, где остаются деньги и после оплаты квартиры, говорят о легальном контенте, осколки российской театротусы живут во всех временах сразу: от шестнадцатого до двадцать третьего века. Кто-то кричит, что нельзя смотреть театр на видео, а кто-то устраивает DIY-показы. Кто-то борется за свободную информацию, а кто-то с пиратством. При этом, билетная система в театральном комьюнити обесценена: все вписываются по дружбе, лишь иногда поддерживая рублем независимых. Такое отсутствие нормы в адрес самих себя, с одной стороны, освобождает, но с другой, рождает пространство для спекуляции, где можно отказывать в приглашении на ивент из-за личных обид или внешности.

«Джесчерс» (от англ. gestures) – это серия всплывающих реакций на то, что происходит вокруг. По сути, мы создаем свой Пиратский круг: утопическое пространство, пересекающее маршруты известных театральных судов».

давайте на секундочку забудем, что реализовывать паттерны власти в театре сегодня — это прямо ужас и кошмар, и поговорим о работе Ильи Мощицкого «Дуб Майкла Крейг Мартина», который покажут в ЦИМе летом. он интересен тем, что Илья вскрывает состояние режиссерской власти и умение им орудовать как материал самого спектакля, потому что в других работах он просто как режиссер-мужчина застраивает все молча. здесь есть внятное желание понять, что значит вертикальность в театре, чем она руководствуется и вообще, что ценно как рефлексия и сомнительно как инициатива. если послушать наш разговор перед тем, как смотреть спектакль, откроется реально интересная оптика если не на спектакль, то на самого Илью. на показе он сказал, что это будет опыт делегирования, хотя его там нет; все очень манипулятивно и строго, что объясняется самим существованием спектакля. еще раз: как рефлексия это очень ценно, но режиссерская механика власти, конечно, страшно утомляет сейчас, когда появляется театр, иначе открывающий свою же уязвимость, конечность, странность.

спустя полтора-два года после 1-го просмотра, пошел на «Счастье» А. Могучего в Александринку — спект 2011 года, то есть археология прямо, которую до сих пор очень интересно смотреть. то есть, конечно, я не мог отделаться от ощущения, что он был выпущен за год до перевода Лемана / в год прихода Курентзиса в Пермь, ну вот просто в другом мире — мне было тринадцать лет, вау. спектакль отличный во всем, кроме актеров — они начали добавлять мясо от себя. ну и понятно: за девять лет само его (спекта) наличие могло достать уже всех, но вот этот неконтролируемый фокин мерцает в каждом движении, выходящем за грани поставленного. один бутеев, сделавший дэб прямо в кульминации, чего стоит. ну грустно.