Please open Telegram to view this post
VIEW IN TELEGRAM
Почему Бэтмен для демографии полезнее, чем пролайфер
Текст Анны Кухаревой
На фоне выборов в США обострилась дискуссия об абортах: Дональд Трамп заявлял, что их ограничение на уровне штатов законно, Камала Харрис настаивала на том, что женщинам право на безопасный аборт необходимо. Пока они спорили, в Техасе от сепсиса умерла еще одна женщина, которой врачи отказались прерывать беременность. В общем, я немного разочарована.
Для начала небольшое объявление, поскольку я знаю, что сюда прибегут пролайферы, чтобы выспрашивать мою гинекологическую историю. Нет, я никогда не делала аборт. Мне даже трудно представить себе обстоятельства, кроме непосредственной угрозы жизни, при которых я бы прервала беременность. Я так своему первому парню и сказала: «Никакого пренебрежения контрацепцией. Если я залечу — я рожаю, а ты становишься папашей в 19 юных лет. Ферштейн?» Итак, у меня ноль абортов, один ребенок, рожденный в 28 лет, и лютая ненависть ко всем, кто пытается нажиться на теме прерывания беременности. Мои чувства вызваны не личным опытом, и не опытом подруг, а страстной нетерпимостью к лицемерию и двойным стандартам. Потому что все пролайферство до самого донышка ими пропитано.
Политики, идите лесом
Для начала. Я не понимаю, какого хрена дискуссия об абортах считается политической. Это медицинская процедура. Как правило, политики не осуждают медицинские процедуры со своих высоких трибун. Вы бы пальцем у виска покрутили, если бы депутаты то и дело в негативном ключе высказывались об удалении аппендиксов, склеропластике, удалении миндалин, эстетической хирургии, пересадке органов и зашивании рваных ран.
Разумеется, слуги народа имеют право на личное мнение по вопросу любых медицинских манипуляций. Кому-то может не нравится идея аппендэктомии, поскольку природа так не задумывала, и удаление воспаленного аппендикса покушается на главную и древнейшую скрепу — естественный отбор. Однако, раз политики не медики и не пациенты, их мнение не должно оказывать влияние на доступность врачебной помощи. Потому что в вопросе они недостаточно хорошо разбираются, чтобы что-то запрещать.
Регулярные попытки политиков говорить о вредности абортов смело можно считать популизмом. Я бы вообще любых дядь в костюмах, сказавших: «Аборты надо…» — стаскивала б с трибуны и не пускала туда впредь. Прерывание беременности — это дело врачей и их пациенток. Оно требует законодательной регуляции не больше, чем любая другая медицинская процедура.
Мужчины и их любовь к нерожденным детям, идите лесом
В любой антиабортной дискуссии более половины участников — это люди, которым беременность не грозит в силу физиологии. Президенты, депутаты, патриархи и просто диванные пролайферы мужского пола яростно отстаивают свое право иметь мнение по вопросу, который их совершенно не касается. Любые их выкладки насчет беременности, родов и абортов основаны на чистой теории. То есть, если у тебя есть матка и мнение о том, что эмбрион — это уже человек, то, пожалуйста, распоряжайся этим органом, как хочешь. Но если у тебя матки нет — не лезь к людям в трусы, постель и врачебный кабинет.
На самом деле, люди не имеют морального права распоряжаться даже телом своего партнера или ребенка. А тела посторонних граждан и гражданок, а также то, что люди с этими телами делают — вообще неприкосновенная территория. Каждый раз, когда мужчины говорят, что аборты надо запретить, ограничить, вывести из ОМС, где-то рыдает министр не их собачьих дел.
Забавно, конечно, что пролайферы всегда докапываются до женщин и их решений, но никогда не ходят за мужчинами с проповедью: «Предохраняйся! Не множь безотцовщину! Плати алименты! Не доводи женщину до аборта!» Ну правда, вот этот эмбрион, который ты так защищаешь, сделали двое. Тяжесть беременности и родов ложится на женщину, так может быть переложим и на мужчину хоть что-нибудь?
Те же самые люди, которые настаивают на равных репродуктивных правах, часто требуют себе возможность «юридического аборта». Знаете что это такое?
Продолжение: https://n-e-n.ru/batman-poleznee-chem-prolifer/
Текст Анны Кухаревой
На фоне выборов в США обострилась дискуссия об абортах: Дональд Трамп заявлял, что их ограничение на уровне штатов законно, Камала Харрис настаивала на том, что женщинам право на безопасный аборт необходимо. Пока они спорили, в Техасе от сепсиса умерла еще одна женщина, которой врачи отказались прерывать беременность. В общем, я немного разочарована.
Для начала небольшое объявление, поскольку я знаю, что сюда прибегут пролайферы, чтобы выспрашивать мою гинекологическую историю. Нет, я никогда не делала аборт. Мне даже трудно представить себе обстоятельства, кроме непосредственной угрозы жизни, при которых я бы прервала беременность. Я так своему первому парню и сказала: «Никакого пренебрежения контрацепцией. Если я залечу — я рожаю, а ты становишься папашей в 19 юных лет. Ферштейн?» Итак, у меня ноль абортов, один ребенок, рожденный в 28 лет, и лютая ненависть ко всем, кто пытается нажиться на теме прерывания беременности. Мои чувства вызваны не личным опытом, и не опытом подруг, а страстной нетерпимостью к лицемерию и двойным стандартам. Потому что все пролайферство до самого донышка ими пропитано.
Политики, идите лесом
Для начала. Я не понимаю, какого хрена дискуссия об абортах считается политической. Это медицинская процедура. Как правило, политики не осуждают медицинские процедуры со своих высоких трибун. Вы бы пальцем у виска покрутили, если бы депутаты то и дело в негативном ключе высказывались об удалении аппендиксов, склеропластике, удалении миндалин, эстетической хирургии, пересадке органов и зашивании рваных ран.
Разумеется, слуги народа имеют право на личное мнение по вопросу любых медицинских манипуляций. Кому-то может не нравится идея аппендэктомии, поскольку природа так не задумывала, и удаление воспаленного аппендикса покушается на главную и древнейшую скрепу — естественный отбор. Однако, раз политики не медики и не пациенты, их мнение не должно оказывать влияние на доступность врачебной помощи. Потому что в вопросе они недостаточно хорошо разбираются, чтобы что-то запрещать.
Регулярные попытки политиков говорить о вредности абортов смело можно считать популизмом. Я бы вообще любых дядь в костюмах, сказавших: «Аборты надо…» — стаскивала б с трибуны и не пускала туда впредь. Прерывание беременности — это дело врачей и их пациенток. Оно требует законодательной регуляции не больше, чем любая другая медицинская процедура.
Мужчины и их любовь к нерожденным детям, идите лесом
В любой антиабортной дискуссии более половины участников — это люди, которым беременность не грозит в силу физиологии. Президенты, депутаты, патриархи и просто диванные пролайферы мужского пола яростно отстаивают свое право иметь мнение по вопросу, который их совершенно не касается. Любые их выкладки насчет беременности, родов и абортов основаны на чистой теории. То есть, если у тебя есть матка и мнение о том, что эмбрион — это уже человек, то, пожалуйста, распоряжайся этим органом, как хочешь. Но если у тебя матки нет — не лезь к людям в трусы, постель и врачебный кабинет.
На самом деле, люди не имеют морального права распоряжаться даже телом своего партнера или ребенка. А тела посторонних граждан и гражданок, а также то, что люди с этими телами делают — вообще неприкосновенная территория. Каждый раз, когда мужчины говорят, что аборты надо запретить, ограничить, вывести из ОМС, где-то рыдает министр не их собачьих дел.
Забавно, конечно, что пролайферы всегда докапываются до женщин и их решений, но никогда не ходят за мужчинами с проповедью: «Предохраняйся! Не множь безотцовщину! Плати алименты! Не доводи женщину до аборта!» Ну правда, вот этот эмбрион, который ты так защищаешь, сделали двое. Тяжесть беременности и родов ложится на женщину, так может быть переложим и на мужчину хоть что-нибудь?
Те же самые люди, которые настаивают на равных репродуктивных правах, часто требуют себе возможность «юридического аборта». Знаете что это такое?
Продолжение: https://n-e-n.ru/batman-poleznee-chem-prolifer/
Forwarded from Нет, это нормально
Согласно исследованиям, за последние полгода доля людей младше 20 лет, столкнувшихся с мошенничеством, выросла в целых четыре раза!
Поэтому мы решили изучить эту тему: собрали реальные истории людей, которых пытались обмануть по телефону, и поговорили с юристом и психологом
Поэтому мы решили изучить эту тему: собрали реальные истории людей, которых пытались обмануть по телефону, и поговорили с юристом и психологом
Домашние питомцы учат нас любить, заботиться о других и быть лучше.
Собаки объединяют в себе те черты, которые мы особенно ценим: доброту, преданность, безусловную любовь. Они обладают удивительной способностью пробуждать в нас все самое лучшее. Благодаря четвероногим друзьям мы учимся радоваться простым вещам, отдавать, не прося ничего взамен, и заботиться о других. Это делает нас лучше и помогает выстраивать отношения с окружающими. А еще собаки служат своего рода индикатором: они показывают, с кем нам по пути, а кто — совсем не наш человек.
Мы собрали для вас фильмы, в которых домашние животные объединяют людей, помогают создавать семьи и даже воспитывать детей
Собаки объединяют в себе те черты, которые мы особенно ценим: доброту, преданность, безусловную любовь. Они обладают удивительной способностью пробуждать в нас все самое лучшее. Благодаря четвероногим друзьям мы учимся радоваться простым вещам, отдавать, не прося ничего взамен, и заботиться о других. Это делает нас лучше и помогает выстраивать отношения с окружающими. А еще собаки служат своего рода индикатором: они показывают, с кем нам по пути, а кто — совсем не наш человек.
Мы собрали для вас фильмы, в которых домашние животные объединяют людей, помогают создавать семьи и даже воспитывать детей
Сначала они просто смотрели мультики. Потом — бесконечные летсплеи. А теперь заявляют, что хотят стать гейм-дизайнерами... Что ж, сопротивляться бесполезно — давайте разберемся, какие школы программирования действительно учат детей делать что-то большее, чем прокачивать персонажей в Roblox:
НЭН
9 лучших школ программирования в Москве
Как помочь ребенку сделать первые шаги в сфере IT.
К современным детям и методам воспитания миллениалов у общества немало претензий. Чаще всего я слышу, что детей совсем разбаловали, они не ценят, что имеют, и потому не благодарные. Может быть, в этом есть крупица истины.
Недавно в ленте рилс мне попался отрывок из семейной съемки: 90-е годы, квартира в желто-бурых тонах с темными шкафами, темными столами и темным ковром на стене, звонок в дверь, в коридор выбегают мальчик лет 12 и девочка лет десяти: «Папа приехал!» — и вот папа достает подарки: девочке дает куклу Барби, мальчику — набор лего. Эти упаковки — розовая фуксия от куклы и лимонно-желтая от лего — такие яркие пятна на фоне квартиры и, кажется, жизни в целом. Дети прыгают и кричат от радости, показывают в камеру игрушки, возвращаются обнять папу, прижимают к себе подарки… Не помню, чтобы мои сын с дочкой реагировали так хоть на какую-то игрушку. Конечно, они говорят спасибо, но совсем не так. У моих — такое обычное спасибо, как будто произошло что-то само собой разумеющееся: я покормила их обедом, налила какао, подарила игрушки
Недавно в ленте рилс мне попался отрывок из семейной съемки: 90-е годы, квартира в желто-бурых тонах с темными шкафами, темными столами и темным ковром на стене, звонок в дверь, в коридор выбегают мальчик лет 12 и девочка лет десяти: «Папа приехал!» — и вот папа достает подарки: девочке дает куклу Барби, мальчику — набор лего. Эти упаковки — розовая фуксия от куклы и лимонно-желтая от лего — такие яркие пятна на фоне квартиры и, кажется, жизни в целом. Дети прыгают и кричат от радости, показывают в камеру игрушки, возвращаются обнять папу, прижимают к себе подарки… Не помню, чтобы мои сын с дочкой реагировали так хоть на какую-то игрушку. Конечно, они говорят спасибо, но совсем не так. У моих — такое обычное спасибо, как будто произошло что-то само собой разумеющееся: я покормила их обедом, налила какао, подарила игрушки
Это возраст и усталость, это страх не справиться и отстать, это проблемы и трудности. Тетка — это момент, который наступает в жизни каждой женщины, которого мы боимся и поэтому брезгливо морщимся.
Я смотрю в зеркало и не узнаю себя. Немолодая женщина, растрепанная, словно немного потертая. Естественной небрежности нет и в помине. Скорее, просто неопрятная. Уставшая.
В голову приходит слово «тетка». Ужасный ярлык. Откуда он? Из той жизни, в которых я смотрела на женщин своего теперешнего возраста и походя награждала их этим определением. Не вглядываясь, не задумываясь, не рассматривая. А что там, собственно, было рассматривать?
За бесформенной одеждой, нелепой прической, огромной набитой сумкой и раздражением на лице не видно человека. Не видно ума, чувства юмора, интересной жизни. Это вообще и не человек даже. Просто тетка...
Я смотрю в зеркало и не узнаю себя. Немолодая женщина, растрепанная, словно немного потертая. Естественной небрежности нет и в помине. Скорее, просто неопрятная. Уставшая.
В голову приходит слово «тетка». Ужасный ярлык. Откуда он? Из той жизни, в которых я смотрела на женщин своего теперешнего возраста и походя награждала их этим определением. Не вглядываясь, не задумываясь, не рассматривая. А что там, собственно, было рассматривать?
За бесформенной одеждой, нелепой прической, огромной набитой сумкой и раздражением на лице не видно человека. Не видно ума, чувства юмора, интересной жизни. Это вообще и не человек даже. Просто тетка...