Вчера по великому счастью имел место в первом ряду как царь на «Безприданнице» Дмитрия Крымова в Школе Драматического Искусства. Какой-то страшно красивый театр, и вот совсем горяченькая премьера, 14 сентября впервые показали.
Я Крымова некоторое количество смотрел на видео, и в основном, как вы помните, это было очень хорошо, но очень по-русски. Когда я говорю по-русски, это следует читать как по-русско-сельски. Тут — то же самое.
Вот какая штука: когда сидишь внутри этого спекта и забываешь обо всём, то всё в порядке: как спект в себе это прекрасно работает — тут всё убедительно, тут предельно выточенная игра актёров (именно актёров), тут максимальное количество деталей (в сцене когда преданный тёлкой чувак ищет героя-любовника, четыре световых прожектора на боковой стенке долго крутятся выключенные как какие-то камеры слежения по серийной схеме, вот это прямо мощь) и так далее и так далее. Всё работает на замысел етс. Но когда во время спектакля случаются какие-то козлиные проблески типа: а вот представить этот спектакль в каком-нибудь папском дворце или даже я не знаю ну где-нибудь где Кастеллуччи пробегал, да? — и моментально становится страшно неловко. Даже не потому, что там, где Кастеллуччи пробегал, должно быть обязательно серьёзно, а потому, что там, где Кастеллуччи пробегал, совсем другой уже модус комического: там вполне уместно представлять себе Марталера или Фритча, например, но никак не вот этот трансвестизм с серьёзными лицами.
И когда об этом думаешь, очень странно становится в себя впускать этот почти квновский юморок, даже и не хочется его в себя впускать.
Меня очень тревожит, что вот это русское-бедное работает либо на ненасмотренную аудиторию, либо на человека, отказывающегося от собственного эстетического опыта, — что, в принципе, труднопредставимо. Вот эта вечная проблема непоспевания за временем, которая меня, как у вас всех был шанс понять, болезненно беспокоит, — она и в этом спектакле, и вообще в работах Крымова мне сильно-сильно мешает смотреть. Наверняка это поверхностное восприятие и я просто тупой, а на самом деле за формальной спектакулярной тканью там скрываются бездны, но вот пока я тупой, я манифестирую это таким образом: этот спектакль, вполне вписывающийся в крымовский тип театра, — это опасный с точки зрения злободневности эскапизм, и мне непонятно — сознательно он такой или «не пинайте пианиста, он играет как умеет».
Вообще вот это позволение себе легкомысленных приёмов типа великой песни Агузаровой или дискотеки под First I was afraid, — мне кажется, сейчас это уже не работает. Но за Агузарову спасибо. В любом случае, слушайте, это если не важный, то точно очень хороший спектакль, в смысле на нём банально не скучно. Поэтому вот пожалуйста, завтра ещё показывают, берите руки в ноги и так далее.
Я Крымова некоторое количество смотрел на видео, и в основном, как вы помните, это было очень хорошо, но очень по-русски. Когда я говорю по-русски, это следует читать как по-русско-сельски. Тут — то же самое.
Вот какая штука: когда сидишь внутри этого спекта и забываешь обо всём, то всё в порядке: как спект в себе это прекрасно работает — тут всё убедительно, тут предельно выточенная игра актёров (именно актёров), тут максимальное количество деталей (в сцене когда преданный тёлкой чувак ищет героя-любовника, четыре световых прожектора на боковой стенке долго крутятся выключенные как какие-то камеры слежения по серийной схеме, вот это прямо мощь) и так далее и так далее. Всё работает на замысел етс. Но когда во время спектакля случаются какие-то козлиные проблески типа: а вот представить этот спектакль в каком-нибудь папском дворце или даже я не знаю ну где-нибудь где Кастеллуччи пробегал, да? — и моментально становится страшно неловко. Даже не потому, что там, где Кастеллуччи пробегал, должно быть обязательно серьёзно, а потому, что там, где Кастеллуччи пробегал, совсем другой уже модус комического: там вполне уместно представлять себе Марталера или Фритча, например, но никак не вот этот трансвестизм с серьёзными лицами.
И когда об этом думаешь, очень странно становится в себя впускать этот почти квновский юморок, даже и не хочется его в себя впускать.
Меня очень тревожит, что вот это русское-бедное работает либо на ненасмотренную аудиторию, либо на человека, отказывающегося от собственного эстетического опыта, — что, в принципе, труднопредставимо. Вот эта вечная проблема непоспевания за временем, которая меня, как у вас всех был шанс понять, болезненно беспокоит, — она и в этом спектакле, и вообще в работах Крымова мне сильно-сильно мешает смотреть. Наверняка это поверхностное восприятие и я просто тупой, а на самом деле за формальной спектакулярной тканью там скрываются бездны, но вот пока я тупой, я манифестирую это таким образом: этот спектакль, вполне вписывающийся в крымовский тип театра, — это опасный с точки зрения злободневности эскапизм, и мне непонятно — сознательно он такой или «не пинайте пианиста, он играет как умеет».
Вообще вот это позволение себе легкомысленных приёмов типа великой песни Агузаровой или дискотеки под First I was afraid, — мне кажется, сейчас это уже не работает. Но за Агузарову спасибо. В любом случае, слушайте, это если не важный, то точно очень хороший спектакль, в смысле на нём банально не скучно. Поэтому вот пожалуйста, завтра ещё показывают, берите руки в ноги и так далее.
И аудио-пост вам всем: вот записи сегодняшней сессии ответов Яна Фабра на вопросы студентов школы «Территории», а также полная запись лекции сценографа и художника Яна Версвейвельда.
https://vk.com/wall-129481581_1264
https://vk.com/wall-129481581_1264
А вот важное: полная запись вчерашнего разговора с арт-группой AES+F. Я не был, но говорят, что очень хорошо.
https://vk.com/wall-129481581_1270
https://vk.com/wall-129481581_1270
Что мне кажется важным сказать про вторую серию театрализованной дискуссии «Новый мир: Рынок страхов» вчера в Новом пространстве театра наций с участием Бориса Юхананова, Кристофа Твикеля и модерацией Константина Богомолова:
Удовольствие такого типа, когда видишь, как великий или просто очень выразительный человек в чём-то начинает заметно подсдавать, — это довольно туповатое удовольствие, поэтому я не настаиваю на этом пункте поста, но мне всё-таки очень важным кажется отметить, что Константин Богомолов, кажется, перестал чувствовать время. Это не только из последних его интервью следует и вот вчерашнего перформанса, но и из каких-то других более тонких референтных точек, которые всё время как бы мимо проплывают. Вот эта позиция насмешливого интеллектуала эпохи постмодерна, когда всё немножко через губу, всё исподлобья, и самой кульминационной точкой человеческого отношения становится вот эта квазирадикализация, когда ругнёшься этак смело и скажешь что-нибудь страшно откровенное, точнее — что-то, что может показаться страшно откровенным сорокалетним тёткам, ахающим по углам, — так вот эта позиция, такой 2005-style: мне кажется, что художнику, плотно работающему со временем и современностью, в 2017 году носителем такой позиции должно быть стыдно.
Юхананов же максимально убедительно выглядел, просто потому что его внутренняя спектакулярность — настоящая, а не форсированная. И хотя это тоже скатывается в такой русский театр драмы, когда он подбегает к Богомолову, целует его в щеку и кричит «мы сейчас духовно обосрёмся», — это тоже очень, очень. Загляденье.
Но главная проблема даже не в этом. Главная проблема чисто фактурная: спикеры (за исключением немца — но ему фактически не дали говорить, Б и Ю оккупировали дискуссию почти полностью) сильно увлеклись театрализацией, и из-за этого собственно текстовая ткань получилась УЖАСНО разреженной. То есть если это транскрибировать в печатный текст и попытаться ну вот читать — я сомневаюсь, что это в принципе будет возможно. Юхананов то ладно — он откликался на вопросы Богомолова как и должно, но сам Константин Юрьевич с этими чудовищными паузами, с этим накручиванием синонимов, — это всё очень стыдно. Да и говорил он всё сплошь какие-то штампы — не пропагандистские или либеральные, а просто штампы обывателя: вот европеец приехал, и давайте его спрашивать про миграцию, конечно, потому что это главный страх. И самому КЮ сказать об этом, в сущности, нечего, потому что — ещё раз — если положить дискуссию на текст, то любая получасовая программа радио Эхо Москвы по смежным темам будет а) насыщенней; б) значительно вменяемей в смысле экспертизы.
Мне кажется, что была совершена критическая ошибка, когда был выбран уклон в сторону вот этой спектакулярной патетики с широкими жестами. Я пытаюсь представить такую же дискуссию в спокойной любознательной интонации экспертных спектаклей Rimini Protokoll — без малейшего допущения нарциссизма, с заведомым вниманием к Другому, к собеседнику — и вот это было бы, конечно, мощно и адекватно задумке.
Никаких споров: смотреть на КЮ и БЮ, когда они распаляются, — чистая экзальтация, первое мая; но тогда из этого нужно начисто убрать интенцию на серьёзный текст, потому что иначе остаётся впечатление большой неловкости.
Полная чёткая аудиозапись дискуссии здесь — https://vk.com/wall-129481581_1272
Удовольствие такого типа, когда видишь, как великий или просто очень выразительный человек в чём-то начинает заметно подсдавать, — это довольно туповатое удовольствие, поэтому я не настаиваю на этом пункте поста, но мне всё-таки очень важным кажется отметить, что Константин Богомолов, кажется, перестал чувствовать время. Это не только из последних его интервью следует и вот вчерашнего перформанса, но и из каких-то других более тонких референтных точек, которые всё время как бы мимо проплывают. Вот эта позиция насмешливого интеллектуала эпохи постмодерна, когда всё немножко через губу, всё исподлобья, и самой кульминационной точкой человеческого отношения становится вот эта квазирадикализация, когда ругнёшься этак смело и скажешь что-нибудь страшно откровенное, точнее — что-то, что может показаться страшно откровенным сорокалетним тёткам, ахающим по углам, — так вот эта позиция, такой 2005-style: мне кажется, что художнику, плотно работающему со временем и современностью, в 2017 году носителем такой позиции должно быть стыдно.
Юхананов же максимально убедительно выглядел, просто потому что его внутренняя спектакулярность — настоящая, а не форсированная. И хотя это тоже скатывается в такой русский театр драмы, когда он подбегает к Богомолову, целует его в щеку и кричит «мы сейчас духовно обосрёмся», — это тоже очень, очень. Загляденье.
Но главная проблема даже не в этом. Главная проблема чисто фактурная: спикеры (за исключением немца — но ему фактически не дали говорить, Б и Ю оккупировали дискуссию почти полностью) сильно увлеклись театрализацией, и из-за этого собственно текстовая ткань получилась УЖАСНО разреженной. То есть если это транскрибировать в печатный текст и попытаться ну вот читать — я сомневаюсь, что это в принципе будет возможно. Юхананов то ладно — он откликался на вопросы Богомолова как и должно, но сам Константин Юрьевич с этими чудовищными паузами, с этим накручиванием синонимов, — это всё очень стыдно. Да и говорил он всё сплошь какие-то штампы — не пропагандистские или либеральные, а просто штампы обывателя: вот европеец приехал, и давайте его спрашивать про миграцию, конечно, потому что это главный страх. И самому КЮ сказать об этом, в сущности, нечего, потому что — ещё раз — если положить дискуссию на текст, то любая получасовая программа радио Эхо Москвы по смежным темам будет а) насыщенней; б) значительно вменяемей в смысле экспертизы.
Мне кажется, что была совершена критическая ошибка, когда был выбран уклон в сторону вот этой спектакулярной патетики с широкими жестами. Я пытаюсь представить такую же дискуссию в спокойной любознательной интонации экспертных спектаклей Rimini Protokoll — без малейшего допущения нарциссизма, с заведомым вниманием к Другому, к собеседнику — и вот это было бы, конечно, мощно и адекватно задумке.
Никаких споров: смотреть на КЮ и БЮ, когда они распаляются, — чистая экзальтация, первое мая; но тогда из этого нужно начисто убрать интенцию на серьёзный текст, потому что иначе остаётся впечатление большой неловкости.
Полная чёткая аудиозапись дискуссии здесь — https://vk.com/wall-129481581_1272
У автобусного спектакля Саши Вартанова «Конец века / Конец круга» есть одна точка уязвимости, на основе которой можно выстроить критику, этот спектакль сильно девальвирующую: это очень комфортная работа, генеральными эмоциями которой становятся радость узнавания и радость согласия, а также специальный тип волнения на почве гражданственности + некоторая апелляция к ностальгическому чувству. Я подозреваю, что если бы, пока я бежал к автобусу, дождь лил чуть сильнее, если бы бежать было чуть тяжелее, если бы всё-таки пришлось жать руки неприятным людям етс етс, иными словами если бы входная точка настроения была бы ниже, чем было у меня, если бы не было предварительного позитивного отношения к по большому счёту незнакомому мне Вартанову, — я сильно подозреваю, что именно вокруг этой лобовой публицистичности я бы и выстроил стратегию обвинения. Здесь такая тонкая грань, когда есть два человека, один пишет «гениальность простоты», а другой — «топорная плакатность» — и оба правы, но позитивная характеристика перевешивает критическую просто в силу математики.
Что происходит: мы садимся в автобус, надеваем наушники и очень медленно едем под нарезку из отрывков теле—радио репортажей и популярных музыкальных хитов разных лет. Эта пружина раскручивается с прощальной речи Ельцина и до самых актуальных событий этого года. Пишут, что полтора месяца у Саши ушло на сбор материала.
Это такой российский Remote X, который мы заслужили. В спектакле Кэги люди полтора часа идут в довольно бодром темпе и преодолевают сами значительное расстояние, по пути совершая разные активности — вот это, значит, Европа. Здесь же группа людей заперта в автобусе, который очень медленно едет, многие стоят и устают — вот это, значит, Россия. Я не знаю, закладывал ли Вартанов это или нет, но я весь маршрут думал о том, что само правило движения в рамках этого спектакля — это такая генеральная метафора нашей страны — ничего никуда не двигается, все очень устают, но получают от этого какие-то экстремальные эмоции под перепевку Земфиры Людмилой Гурченко. В принципе мне кажется, что сам факт открытости этого спектакля к вложению туда таких, извините, смыслов — это показатель его качества. Пространство спектакля разомкнутое, но не такое, что через щели дует ветер, а такое, что слушатель/зритель сам имеет возможность довставлять кирпичи в кладку.
Ну и вообще очевидные вещи — а из самых очевидных медийных мемов этот спектакль и собран — это то, что нуждается в постоянном повторении. Радость вынужденного единения с приятными и неприятными людьми — вот тебе и пожалуйста. Вартанова обнимаю, такой скромник. Будут ещё показы — обязательно езжайте.
Что происходит: мы садимся в автобус, надеваем наушники и очень медленно едем под нарезку из отрывков теле—радио репортажей и популярных музыкальных хитов разных лет. Эта пружина раскручивается с прощальной речи Ельцина и до самых актуальных событий этого года. Пишут, что полтора месяца у Саши ушло на сбор материала.
Это такой российский Remote X, который мы заслужили. В спектакле Кэги люди полтора часа идут в довольно бодром темпе и преодолевают сами значительное расстояние, по пути совершая разные активности — вот это, значит, Европа. Здесь же группа людей заперта в автобусе, который очень медленно едет, многие стоят и устают — вот это, значит, Россия. Я не знаю, закладывал ли Вартанов это или нет, но я весь маршрут думал о том, что само правило движения в рамках этого спектакля — это такая генеральная метафора нашей страны — ничего никуда не двигается, все очень устают, но получают от этого какие-то экстремальные эмоции под перепевку Земфиры Людмилой Гурченко. В принципе мне кажется, что сам факт открытости этого спектакля к вложению туда таких, извините, смыслов — это показатель его качества. Пространство спектакля разомкнутое, но не такое, что через щели дует ветер, а такое, что слушатель/зритель сам имеет возможность довставлять кирпичи в кладку.
Ну и вообще очевидные вещи — а из самых очевидных медийных мемов этот спектакль и собран — это то, что нуждается в постоянном повторении. Радость вынужденного единения с приятными и неприятными людьми — вот тебе и пожалуйста. Вартанова обнимаю, такой скромник. Будут ещё показы — обязательно езжайте.
Не помню, когда последний раз — если такое вообще бывало — хотелось плакать на аплосах после спектакля. Четыре часа на «Бельгийских правилах» Фабра: минут двенадцать хлопали; отстоял, вышел, утёрся.
Господи, я не спрашиваю, для чего на планете существуют мухи и комары, жуки и тараканы, оцифровщики видеокассет и романисты классического типа. Но на кой хуй, господи, существует рядом с этим на планете российский театр? Вразуми и так далее. Сил никаких нет.
Господи, я не спрашиваю, для чего на планете существуют мухи и комары, жуки и тараканы, оцифровщики видеокассет и романисты классического типа. Но на кой хуй, господи, существует рядом с этим на планете российский театр? Вразуми и так далее. Сил никаких нет.
Алло, уважаемые товарищи ебучие, не забывайте не то чтобы даже про вилисова, но про то, что он по-прежнему ведёт онлайн с фестиваля «Территория». Вот конкретно сейчас на встрече с Анатолием Васильевым. Имейте лояльную интенцию, как имею её ежедневно я.
http://apollonia.today/live/territory/
http://apollonia.today/live/territory/
Сходил второй раз на Фабра. Вообще, конечно, это такой грандиозный урок беспримесной свободы, который русские нихуя не заслужили. Пост не буду писать, напишу текст, а пока напоминаю, что благодаря нашему славному паблику впервые в интернете оказались видеозаписи двух его великих спектаклей в отличном качестве — «Власть театрального безумия» — https://vk.com/video-129481581_456239189 — и «Оргия толерантности» — https://vk.com/video-129481581_456239057
Друзья, у меня вышел очень странный текст: мне предложили написать про балет Гёкке, который покажут на сontext'е, от денег отказываться было как-то глупо, но вместе с этим в танце я ничего не понимаю. Про то, что в танце я ничего не понимаю, я вспомнил уже после того, как согласился на деньги, а кроме того текст писался в страшной спешке — поэтому ну вот честное слово, меня реакция на тексты как правило не ебёт, но тут я бы от профессионалов выслушал что-то, потому что ну я честно пытался разобраться, но сам не очень понял, что написал. Зато денег дадут! Хоть и мало. Но это ничего: сопливый пионер копеечку несёт. Так за каждый уёбищный текст и собирается потихоньку. Так и жить можно. И ничего.
https://www.buro247.ru/culture/theatre/20-oct-2017-nizhinsky-ballet-context.html
https://www.buro247.ru/culture/theatre/20-oct-2017-nizhinsky-ballet-context.html
BURO.
Как понимать биографический балет «Нижинский»
О новом спектакле Марко Гекке, который покажут на фестивале CONTEXT. Diana Vishneva
А вот вам, пожалуйста, ещё аудио: лекция Доминика Хубера и его ответы на вопросы про «Наследие» Rimini Protokoll. Очень важно.
https://vk.com/wall-129481581_1318
https://vk.com/wall-129481581_1318
Вчера рассказали, что на второй части встречи (с которой я вынужденно убежал) Анатолий Васильев распекал лучшего режиссёра города Новосибирска Тимофея Кулябина в том смысле, что «ну вот этот спектакль по Чехову, ну там, где все молчат — вот я это не воспринимаю никак. Это не спектакль, а дерьмо, такое на первом курсе делают» (про дерьмо — не ручаюсь, что цитата, про первый курс точно). Студенты «территории» картинно ахали и прикрывали ручками пасти: «ах, как это такое возможно, ну мы понимаем, что Васильев заслуженный, но зачем же такое говорить?!»
Затем, милые, что Васильев — человек и может себе позволить. А вы, ахальщики, — конформные ссыкуны, и ваши карьерные перспективы — лежать под тусовочкой в удобной позе, любить уёбищный русский театр и картинно ахать по углам. Sad!
Затем, милые, что Васильев — человек и может себе позволить. А вы, ахальщики, — конформные ссыкуны, и ваши карьерные перспективы — лежать под тусовочкой в удобной позе, любить уёбищный русский театр и картинно ахать по углам. Sad!
Ой, милые! А вот славный фестиваль Территория подарил вам всем два незабываемых дня с британской группой Gob Squad, показав в ЦИМе спектакль «Война и мир». У вилисова для вас тоже есть подарочек! Как ни удивительно, это тоже спектакль «Война и мир» той же самой группы Gob Squad. Вот уж совпаденьице, а? Ну разве что британская версия, а не русская, но русские — это ведь чёрная чума, проклятие, горчичный газ, раковая опухоль на теле человечества, так что ну и чего вам смотреть русскую версию? Смотрите британскую, пожалуйста, вилисов всё для вас делает. Я сам не смотрел ещё, но судя по всему, спект страшно хороший. Я зато смотрел их спектакль «Western Society» — тот прямо великий, но видео выкладывать нельзя.
https://vk.com/video-129481581_456239287
https://vk.com/video-129481581_456239287
Так, друзья, очередная порция аудио с Территории: лекция Ильи Кухаренко про двух классных оперных режиссёров и вторая часть (!!!) разговора с Васильевым.
https://vk.com/wall-129481581_1333
https://vk.com/wall-129481581_1333
Вчера имел место на «Черве» Всеволода Лисовского. Княжна Настя Николаева, от которой мы все ждём вот уж который месяц театральных медиа-новостей, подарила билет, — и вот.
Для начала в лучших традициях русской критики перескажу спектакль: по форме это поездка на автобусе по маршруту М1, автобус-гармошка, длинный и хороший; по пути перформеры (включая Лисовского) вживую в микрофоны наговаривают выученный текст — напополам про счастье и его отражение в мировой философии, напополам про биологию червя и его репликацию в феномене общественного транспорта. Спектакль перемежается иммерсивностью в отношении отдельных органов полости рта: на входе раздавали пакетики с одной горошиной чёрного перца, одной таблеткой M&M's и половинкой солёного арахиса, — горький предмет, сладкий предмет и солёный предмет, которые следовало употребить в определённом порядке и строго по команде комиссара, в противном случае, как это пояснялось отдельно, за непредсказуемые последствия ответственность несли бы сами пассажиры. Сценографическим гвоздём спектакля стал дешёвый гроб, из которого вылазил самый позитивный актёр.
Теперь что мне кажется важным об этом сказать. Лисовский довольно великий; из него истекал лучший текст и, собственно, вот эта его интонация деликатного и примирительного недоумения от окружающей реальности — это то, что спектакль собирает.
Актёры ничего, кроме неловкости, не вызывают. В принципе, актёры это всегда довольно неприятно, так что ничего нового. Здесь от них требовалась, в основном, только голосовая работа, поэтому вот это неприятно организованное форсирование — это очень странно и очень неловко.
Во всём этом, извините, модусе их существования (как и в принципе в спектакле) я, как больной формалист, могу бесконечно жаловаться только на одно: недостаточная выточенность формы, вообще невыточенность формы, разболтанность формы и структуры спектакля, равно как и разболтанность перформеров.
Но насколько я могу судить, это допущение вот в этом типе театра делается намеренно. В «Черве» напрямую в конце декларируется что-то вроде «мы не хотели давить на вас положительным впечатлением, а хотели создать атмосферу благодушности» — там не «благодушность» в конце, а другое слово, близко по смыслу. Это вот такая разомкнутая работа, которая, видимо, очень плотно завязана на внутреннюю работу и некий встречный полёт души пассажиров. Наверное, так и нужно. Про меня понятно: я люблю тоталитарный тип режиссёрского театра, который, как правило, придавливает впечатлением. Следовательно: вот к этому демократическому, горизонтальному типу я не приучен. Наверное, если себя приучить, там будет что-то специальное открываться. Ну вот мне не открылось, извините.
Для начала в лучших традициях русской критики перескажу спектакль: по форме это поездка на автобусе по маршруту М1, автобус-гармошка, длинный и хороший; по пути перформеры (включая Лисовского) вживую в микрофоны наговаривают выученный текст — напополам про счастье и его отражение в мировой философии, напополам про биологию червя и его репликацию в феномене общественного транспорта. Спектакль перемежается иммерсивностью в отношении отдельных органов полости рта: на входе раздавали пакетики с одной горошиной чёрного перца, одной таблеткой M&M's и половинкой солёного арахиса, — горький предмет, сладкий предмет и солёный предмет, которые следовало употребить в определённом порядке и строго по команде комиссара, в противном случае, как это пояснялось отдельно, за непредсказуемые последствия ответственность несли бы сами пассажиры. Сценографическим гвоздём спектакля стал дешёвый гроб, из которого вылазил самый позитивный актёр.
Теперь что мне кажется важным об этом сказать. Лисовский довольно великий; из него истекал лучший текст и, собственно, вот эта его интонация деликатного и примирительного недоумения от окружающей реальности — это то, что спектакль собирает.
Актёры ничего, кроме неловкости, не вызывают. В принципе, актёры это всегда довольно неприятно, так что ничего нового. Здесь от них требовалась, в основном, только голосовая работа, поэтому вот это неприятно организованное форсирование — это очень странно и очень неловко.
Во всём этом, извините, модусе их существования (как и в принципе в спектакле) я, как больной формалист, могу бесконечно жаловаться только на одно: недостаточная выточенность формы, вообще невыточенность формы, разболтанность формы и структуры спектакля, равно как и разболтанность перформеров.
Но насколько я могу судить, это допущение вот в этом типе театра делается намеренно. В «Черве» напрямую в конце декларируется что-то вроде «мы не хотели давить на вас положительным впечатлением, а хотели создать атмосферу благодушности» — там не «благодушность» в конце, а другое слово, близко по смыслу. Это вот такая разомкнутая работа, которая, видимо, очень плотно завязана на внутреннюю работу и некий встречный полёт души пассажиров. Наверное, так и нужно. Про меня понятно: я люблю тоталитарный тип режиссёрского театра, который, как правило, придавливает впечатлением. Следовательно: вот к этому демократическому, горизонтальному типу я не приучен. Наверное, если себя приучить, там будет что-то специальное открываться. Ну вот мне не открылось, извините.
Несмотря ни на что у меня вот вышел текст про Фабра с великим заголовком. Я уже успел пролистать про бельгийские правила чудовищный текст в блоге «Театра.», проходной в Коммерсанте, что-то ещё унылое где-то, и никто из прославленных российских критиков не удосужился за пересказом спекта хотя бы что-то сформулировать про радикальный поворот Фабра к визуальному театру от физического. В числе прочего, я это в тексте фиксирую. Ну и конечно, это сладенько и вкусненько написано, кто вам ещё такой язык предложит, не павел руднев же. Имейте, пожалуйста, лояльную интенцию.
https://moslenta.ru/kultura/pravila-polzovaniya-kadilom.htm
https://moslenta.ru/kultura/pravila-polzovaniya-kadilom.htm
Мослента
Правила пользования кадилом
В рамках фестиваля «Территория» в московском Театре Наций прошли показы спектакля бельгийского режиссёра Яна Фабра «Бельгийские правила / Бельгия правит». Это не только четырёхчасовой урок свободы для российских зрителей, но и письмо всему русскому театру…
Милые, а вы на рассылку-то нашу славную подписывайтесь. Большие новости грядут, гряли и будут грясти. Приоткрою занавесочку: в одной из следующих рассылок (и, видимо, в дальнейшем мы будем к этому опыту возвращаться) эксклюзивно для подписчиков будет ссылка на видеозапись одного приятного спектакля, естественно, недоступного онлайн. Рассылка эта, напоминаю, сама по себе посвящена лучшим новостям и текстам про театр.
http://apollonia.today/
http://apollonia.today/
Monro Casino
Монро Казино - официальное онлайн казино, играть на деньги в Monro Casino
Официальный сайт Monro Casino 🔥 Зарегистрируйся и получи бонус от Монро Казино 100% к депозиту для новых игроков 🎰 Лучшие игровые автоматы и быстрая регистрация казино Monro