Сходил в НОВАТ на «Кармен» в постановке Алексея Степанюка. Спектакль 2001 года, в 2003 получил «Золотую маску», потом несколько раз восстанавливался, как и вот сейчас. Указано, что свет делал Глеб Фильштинский.

Но господи, какой галактический ужас! Абсолютно мёртвый спектакль, абсолютно вакуумная постановка. Про музыку ничего значительного не скажу, оркестр в ноты попадает, крайне конвенциональное исполнение Бизе, со всем напором там, где надо, всё ожидаемо, ровно и скучно. Исполнители поют грязновато, а иногда делают такое, что аж ужас берёт. Один только мужик значительный был с партией «toréador, l'amour, l'amour t'attend».

В целом же очень жалко, что такой крупный театр не понимает, что делать в 2016 году из Карменситы карикатурную цыганку в черном бархате и красной юбке можно только в рамках игры со штампами, но никак не всерьез. Мало того, исполнительница ещё и вульгарная до ужаса, это просто кошмар. Сценография хуй пойми какая: этакая условная испано-латинская америка вперемешку с цыганскими кварталами, висит огромный череп быка, какие-то шторы, юбки, фонтан стоит, трибуны, колонны. Солдаты одеты в черное, монашки бесцельно гуляют по сцене, какие-то другие люди. Глаз ни за что не цепляется. Такая кондовейшая туфта для сельских женщин, которым, кстати, страшно нравилось и они кричали «браво» после каждой арии. Ещё справа от меня сидел парень лет двадцати пяти, который на узнаваемые мотивы вслух говорил «ага», «хм-хм», а на смешнючих сценах типа падения людей громко смеялся носом; видно, любит оперу человек.

Вообще даже не хотелось пост писать; непонятно, зачем на такое ходить и такое смотреть, более того: непонятно, зачем такое ставить. То есть понятно, зачем, если говорить об оперном театре как о конвейере для женщин с толстыми мужьями, которые могут раз в два месяца позволить купить билеты по 700 рублей. Исполнители вообще очень похожи на региональных журналистов: они вряд ли задумываются, что они делают и зачем, — ноты написаны, сказали петь — будем петь, чего уж тут. Кто нам воспретит. Вообще это можно амбивалентно воспринимать, наверное это даже хорошо, что пенсионерки могут сходить на бюджетного Бизе в театр с большой сценой и послушать, как люди оттуда громко кричат. А я просто сноб и выпендриваюсь. Извините ради бога.

Сходил в камерный зал НФ, ансамбль «Маркелловы голоса» пели и плясали на тему двух грандиозных мужчин: Маноцкова и Мартынова. В первой части были фрагменты из оперы-оратории «Гвидон» на текст Хармса (хорошо) и «Рождественская оратория» (очень хорошо, даже слишком красиво в конвенциональном смысле для современной музыки). Во второй части — «Реквием» Мартынова, страшно весело и жизнерадостно, даром что, собственно, реквием. Мартынов есть ВК и где угодно, а вот бонус: запись «Рождественской» с вокалом самого Маноцкова: https://www.youtube.com/watch?v=PYgFyWbLGeU

Сегодня с утра был на свежем Бёртоне, позже напишу смежный пост, сейчас вечером пересматривал «Горки-10» Дмитрия Крымова, опять визжал как скотина, а вчера смотрели впервые «Край земли» Филиппа Жанти. Это второй спектакль Жанти, который я смотрю, и уже почему-то ощущается некоторая исчерпанность приёмов: примерно одна история рассказывается примерно теми же средствами. Снова: театр кукол и теней, мягкий свет и цвет, как у Уилсона, снова много целлофана и фокусы с исчезновением и подменой актёров, снова какие-то безумные отношения с телесностью и сексуальностью, — странно видеть два спектакля подряд, в которых женщина (девочка, ребёнок) лишает мужчину (мальчика, тоже ребёнка) полового члена: в первом случае просто отрывает и суёт в рот, а здесь у неё на месте ног появляются ножницы, которыми она отрезает белую змею, у мальчика-куклы из ширинки появляющуюся. Вообще с фрейдизмом Жанти пляшет активно, иногда даже передёргивает, особенно на моментах переноса взрослой сексуальности на объекты с очевидно детскими признаками, это выглядит довольно странно и перверсивно (я абсолютно за перверсии, просто констатирую).

Пантомимические элементы выглядят забавно, но всё равно когда появляется такая постдраматическая серьёзность типа голубого чудища — опять же с жалом в виде искривлённого члена, — которое закручивает на манер паутины в целлофан женщину, — вот тогда впечатления более значительные. Вообще это поразительно, как вот это кукольное расчеловечивание делает совсем простые акты выразительными. Дело всё, видимо, в повышении степени условности. Ну то есть когда несколько людей, которых мы, очевидно, видим, управляют куклой — это уже такая степень условности, выше которой мало что есть, и мы принимаем этот язык, эти конвенции, и на фоне это активнее начинает работать воображение. Чем меньше нам дают, тем больше мы вкладываем, поэтому кондовый психологический театр в 2016 году, даже сыгранный на уровне Алисы Фрейндлих, я не знаю, кого из адекватных молодых людей может зацепить, если это не Тальхаймер какой-нибудь, разве что. Вот эта условность и формализм в театральном мне страшно нравятся. И Жанти с этим работает, и он этим хорош. Всем смотреть обязательно, это ещё и бесконечно красиво сделано.
https://vk.com/video-95374415_171152724?list=de644a113ccd040915

Наконец-то посмотрел первый в хиленькой своей жизни спектакль Пины Бауш. Пятидесятиминутную постановку «Кафе Мюллер» смотрел.

Милые! Как это прекрасно изумительно хорошо. Сразу становится понятно, чому Бауш все называют революционеркой хореографии. Это так не так, что сразу бросается в глаза. Она как бы переносит пластику повседневности в танец и с её помощью рассказывает, в общем, те же самые истории, которые рассказывает балет сколько-нибудь конвенциональный, художественный. Это выглядит безумно круто. Что ещё добавить — не знаю, потому что я идиот. Всем смотреть в обязательном порядке.
https://vimeo.com/118644761

Так вот, про Бёртона. В связи с «Home for Peculiar Children» интересно перебросить пару слов про инклюзивность в массовом кинематографе (хотя об этом, особенно применительно к фантастике и фэнтези, кто только не писал).

Недавно по настоянию смотрел одну из серий стартрека 97 года, где доктор-голограмма делает голограмму из другого доктора, в ходе чего все узнают, что тот генетически модифицирован и запрещён к распространению на территории Российской Федерации. И вот там такой благостный мир тотально толерантного будущего: антропоморфная женщина с сиськами влюбляется в какого-то монстра с ужасными зубами, гигантскими ушами и покрытой роговицей головой, и все себя чувствуют ок по этому поводу — ну мало ли, любовь зла, етсетера. Я не знаю, было ли это в голове у создателей, но там реализовано торжество лояльности к отличиям: куча каких-то рас и типов существ (большая часть из которых, всё-таки обладает антропоморфной механикой тела — руки, ноги, голова), и все друг к другу хорошо относятся, если только кто-то не на стороне зла, — вот того нужно мочить, но это потому что он на стороне зла, а не потому что у него уши большие или он с водорослями ебётся. Это довольно топорная метафора борьбы с различиями в рамках человеческого вида: мы должны любить людей всяких — пусть у некоторых из них нет руки, ноги, глаза, некоторые слишком громко смеются, заикаются, картавят или любят есть сало.

У Бёртона — то же самое, только метафора, кажется, менее действенная, поскольку реализована на детях. И дети, за исключением парочки, вместе с этим, всё равно обладают абсолютно человеческой внешностью, а материал для инклюзивности заключается в обладании каждым какой-то сверхспособности. Чисто теоретически было бы интересно поговорить про то, как суперспособность символизирует инвалидность, но это, видимо, демагогия.

А в остальном фильм такой, странный. Во-первых, там штамп на штампе, да и сам фильм — один большой штамп, он ещё не начался, а я уже примерно мог себе вообразить фабулу, и ровно такой она и оказалась. Тут неоригинальность Бёртона накладывается на голливудские лекала, по которым он почему-то снимает. Были какие-то мощнейшие моменты, например, когда они все выходят во двор и бомба падает с самолёта, — вот это такая квинтэссенция серьёзности, и очень жаль, что бомба не долетела и была остановлена, за этим могло последовать что-то такое сардонически-крутое.

У Бёртона вообще в последних фильмах что-то странное происходит, первая треть или половина идёт ок, вынося за скобки всякое, а затем начинается такая жуткая дичь, что ты смотришь и уже думаешь: ну ёбать тебя в спину, сахарный ты мужчина, ну что это такое. То есть начинается какой-то ад, не обусловленный предыдущим показанным, как будто резко усиливается интенсивность развития сюжета, совершенно на пустом месте. В «Мрачных тенях» так было, вот тут, ещё где-то. Хотя, может быть, режиссёр просто так играется и хочет нам подмигнуть, мол, ну, раз в голливуде заперты, то давайте уже совсем по аду, шоб мало не показалось. Бог его знает.

И последнее, что интересно. Во многих его фильмах основной служит такой сюжетный ход: человек из реального мира попадает в параллельную реальность, проводит там время, а затем вынужден оттуда возвращаться домой: в «Алисе», «Эдварде», «Чарли и шоколадной фабрике», вот в этом «Доме», ещё где-то. Я не знаю, что это такое, но мне подумалось, что это отличная метафора искусства вообще: что-то, что существует параллельно нам, но куда нельзя в полном смысле слова попасть, зато после соприкосновения с чем человек из реальной жизни возвращается изменённым.

Только что посмотрел «KILL» Тимофея Кулябина по Шиллеру. Милые! Какое это бесконечное чудо. Даю по порядку:

Спектакль бесконечно стильный, хотя и недорого совсем сделан, насколько можно судить. Тут есть художник-постановщик (стандартный для Кулябина Головко), а ещё художник по свету, Денис Солнцев, — и вот свет здесь — это что-то действительно такое страшно симпатичное. Я уж не знаю кто — Головко, Солнце или сам Кулябин, — но кто-то из них явно перед приступанием к делу сидел и насматривал Кастеллуччи, потому что ну очевидное сходство, прямо кидается в глаза — вот эти светящиеся фамилии с характерным звуком, вот эта музыка полу-духовная немного метализированная, голоса актёров в некоторых местах с характерным усилением, но без надрыва, — такое ощущение, что смотришь такой русский Inferno на другой мотив, эстетика бесконечно похожая. Я, впрочем, не думаю, что это очень плохо.

Актёры всё делают прекрасно, почти не стыдно, только в некоторых местах так немножко передёргивает от интонаций, но это издержки. С ними прекрасно поработали, они вообще не дёрганные, и говорят, в основном, стоя в одном положении, больше всего боком, — это тоже очень здорово и правильно, никакой русский псих.театр не вылазит и не царапает глаза.

Музыка прекрасная, два песни сахарного Мэнсона, я визжал как псина.

Но больше всего, конечно, ошарашивает сценография и свет: безупречно стильно, как будто в Берлинер Ансамбл попал, вообще не-дёшево выглядит. Все страшные молодцы, два часа удовольствия.

Я запись получил под текст в Buro по полублату в «Красном факеле», за что им бесконечное спасибо, но, к сожалению, не имею права никому её показывать и ни с кем делиться. Это можно понять, но вообще мне кажется жутко несправедливым положение, когда театры располагают записями спектаклей и не выкладывают их никуда. Практика показывает, что это только увеличивает ангажированность зрителей и их количество. Вон в Большом с 2005 года лежит техническая и премьерная записи «Детей Розенталя» Десятникова/Някрошюса, я не знаю, кем надо стать, чтобы эту запись получить. Не проходит дня, чтобы я про эту запись не думал, рыдая. И что? Она лежит мёртвым грузом в студии театра, спектакль давным давно не идёт и не планируется к возвращению, прошло почти 12 лет с премьеры — почему бы не дать её людям? Вот это прямо паскудство какое-то, надеюсь театры начнут понимать, что надо выкладывать видеозаписи, я уж не знаю, чем это в смысле авторских прав грозит и так далее, но бля, камон. Люди хотят смотреть. Режиссёры хотят, чтобы их смотрели. Не все новосибирцы могут приехать в Большой, и уж тем более не все москвичи могут приехать в «Красный факел». И уж конечно ни те, ни другие, не поедут массово на свежего Оливье Пи. Короче деструктивное положение, очень мне не нравится.

Ебанутых поразвелось — господи спаси. Вот некий Семён Спивак, руководитель театра "что-то там на фонтанке".

Коротенькая симпатичная лекция про Арто.
https://vimeo.com/19588751

А вот совершенно шикарное выступление Ольги Рогинской, очень насыщенное теорией и анализом. Оно важное, как минимум, из двух мыслей: 1) традиционный театр не просто несовременен и этим плох, он плох главным образом тем, что врёт про современность, что его методом является ограничение; 2) важнейшей характеристикой современного театра является некомфортность при восприятии и вопросы при интерпретации, удивление. Всем смотреть обязательно, такая основополагающая вообще про совр.театр лекция.
https://www.youtube.com/watch?v=3dcQ_x3HxeM

Из диалога двух американских сценографов узнал про постановку «Мастера и Маргариты» британцем Саймоном Макберни. Запись найти не смог, зато фотокарточек полно. Там сценографом (stage designer, — не знаю, корректно ли это переводить как «сценограф») работала фантасмагорически клёвая баба Эс Девлин (такая дикая женщина — ставила шоу майли сайрус, канье уэста, мьюз, а вместе со всем этим — все самые смачные классические оперы). И че хочу сказать: я давно об этом думал, и читал все эти пошлые истории про попытки перенести «МиМ» на сцену и на плёнку и о том, что все они (в России) не удавались, даже у Виктюка что-то невыразительное, и я, в общем, довольно сильно был уверен, что это просто слишком стильная история для русских, книжка же такая дико красивая, даже пошло-красивая, и вот я всегда думал: блин, как клёво было бы посмотреть, как это сделано «у них». И тут посмотрел вот эти фотки, и действительно: это так катастрофически охуенно. Вот почти ровно так, как это должно быть сделано. То есть про драматургию мы не говорим, но сценография и костюмы, свет, видеоарт – по фотографиям просто фантастика какая-то. Ну, то есть справедливо совершенно, что русские нефть качают, а бензин делают уже где-то там, и правильно, и пускай делают, ихний бензин завсегда лучше.

Пока писал, нашёл видео с коротким интервью режиссёра, перебивающемся кусками с репетиции, и это прямо страшно хорошо — какие-то адовые партийные функционеры — карикатурные русские бомжи, адовый кот, но зато — зато! — фантастический Мастер, такой субтильный полугомосексуальный Вольтер. Вот это прямо что-то новое, потому что лично у меня Мастер ассоциируется с мужиком из чудовищного сериала Бортко или из какого-нибудь, я не знаю, спектакля театра «Арбат», а тут прямо такой тонкий и вообще, страшно хорошо.
https://www.youtube.com/watch?v=vP_3G_zy6ZI

Так вот, вчера был в НОВАТе на «Пиковой даме» Вячеслава Стародубцева. За час до спектакля в лекционном холле на третьем этаже вышел сам Стародубцев, нежный сахарный мужчина в жёлтом блейзере, и начал вещать необязательное. Что-то про Пушкина, Чайковского, етс етс. Походя поругал европейских актёров: они, мол, ни шагу не сделают поверх того, что прописано в контракте, и сразу собирают профсоюз. Он их в собственность что ли оформлять хочет? То-то у нас хорошо, феодализм, никто свои права не защищает. Потом ляпнул: «Я вообще не стремлюсь быть современным». Ну то есть привет, мужчина, какой ты блевотный. Я грешным делом подумал, что и постановка будет блевотная, но вообще радикально ошибся.

Спектакль шикардосный. Я надеюсь, смогу про него написать куда-то текст, поэтому здесь в общих чертах.

Во-первых, это абсолютный минимализм, что для русской постановки русской оперы вообще нехарактерно. На сцене два трапециевидных стенда из неясного материала, на которые делают проекцию видео и света и которые по ходу действия несколько раз съезжаются-разъезжаются и делаются прозрачными, когда на них контровым светом светят, выставляя силуэтно всё, что за ними творится (а там творится, да). Свет — изумительный, я такого в русских постановках не припомню вообще. Он в целом довольно вульгарный и топорный, но боже, это выглядит эффектно. Вот эти стенды огромные, в пять-шесть человеческих ростов, — когда на них светят синие, зелёные, серые прожектора — это просто безумие, сразу Уилсона вспоминаешь. Со светом правда очень хорошая работа сделана, долго описывать.

Во-вторых, пластика. Здесь много танцуют, это раз. Постановка вообще очень пластичная, это два. Хор не разбросан по сцене и каждый его участник не занимается чем-то своим, как это обычно им поручают режиссёры-дегенераты, — он сконцентрирован всё время в определённых местах сцены и производит впечатление визуально и пластически действительно хора, то есть чего-то большого, но цельного. С ними безумно хорошо поработали. Вообще сцена освоена исполнителями прекрасно. И потом: вся постановка сделана в духе такого итальянского маньеризма, о чем немножко ниже, так вот они делают вот эти барочные движения, низко кланяясь, изгибая ручки, ножки, — страшно круто, с ума сойти.

В-третьих, костюмы: всех, кроме Германа, Лизы и графини одели арлекинами, такой русский оммаж dell'arte. Я при всём этом вспоминал живопись Кости Сомова, такой пассеизм по несуществующей русской Флоренции, очень симпатично, хотя и, наверняка, вульгарно, если посмотреть отстранённо; мне, впрочем, не показалось.

В-четвёртых, Стародубцев же, ну, «актёр театра Виктюка», то есть, ну, мужчина сахарный, сами понимаете, и у меня только после первого антракта в голове сложилось: это же чисто гомосексуальная эстетика, ну, или маньеризм, апроприированный гомосексуальной эстетикой. Чего там версии строить: в сцене, когда графиня засыпает, огромный стенд справа делается прозрачным, а за ним на лесах шут в трико эротично раздевается, а затем танцует с не-гетеросексуальной манерностью; он же ближе к концу дёргается изломанно на игорном столе, достаточно мощно выглядит.

В целом: режиссёрского эксперимента здесь никакого нет, рассказывается конвенциональная история, без изменения временных моделей; это эксперимент скорее визуальный, постановка безумно красиво выглядит, тем более, для Новосибирска. После первого акта в коридор вышла пожилая женщина (https://www.instagram.com/p/BLi1xvmDxOQ) в цветочном платье и, не обращаясь ни к кому, закричала: «Никто на этот спектакль второй раз не придёт! Поломали всю «Пиковую даму»! Ни декораций нет, ничего. Всё испортили!» Слева от меня сидел бородатый мужчина в бабочке, повернулся в антракте и спрашивает: извините за вопрос, как вам? Оказался участником хора в «Аиде» и «Фаусте». Пришлось формулировать ему мнения по ряду вопросов; он высказывал удовольствие в связи с тем, что Кулябин прославился на скандале. Такое, в общем. А спектакль да, дико хороший. Так заебало «классическое прочтение» и его адепты, наблевал бы им всем на лицо. Формализм — вот что действительно хорошо.