Долго думала, что это будет не очень тут уместно, но все же начну писать о том, что вижу в Париже.  Я смотрю прежде всего разные художественные практики в публичном пространстве, от танца и цирка до драматических спектаклей и исследовательских прогулок. Но начать хочу вообще с фильмов. 

Три воскресенья подряд я ходила в Maison de l’Ours (букв. «Дом медведя »), мастерскую художников Кристины Соломухи, родом из Украины, и Паоло Коделуппи, где они уже два года устраивают уличные видеопоказы. На внешней стене дома своей мастерской вешают экран - а стульчики, преимущественно раскладные, ставят прямо на проезжую часть, так что когда в этот переулок заезжают машины, публика исполняет своего рода танец - быстро переходит на тротуар и обратно, сжимая и разжимая пружину самовольных зрительских рядов. Так вот эти воскресенья шла серия показов Visit Ukraine, The Land of… - видеоработ молодых украинских художников и художниц, отобранных молод_ым же художни_ком из Львова Яном Бачинским. 

Работа самого Яна, сделанная во время войны и где она приезжает снова в Львов, из которого выехала в конце февраля, чтобы спросить своих друзей-художников, что они чувствуют, как изменился город и лица, особенно, конечно, западает в душу. « Мне стыдно, что я не в ЗСУ. - Да, мне тоже ». - такие получаются примерно разговоры. Еще художники отмечают, что по лицам военных легко можно понять, кто приехал с передовой, а кто еще только поедет, - появляется какая-то пустота… А одна художница рисует мертвых русских солдат, чтобы пройти путь дегуманизации - ибо вначале, говорит, сочувствовали и им, но с тем, что было сотворено в Буче и в других городах, сочувствие этически позволить себе больше нельзя. И ты смотришь на город, который живет относительно мирно, утопающий в зелени, люди берут себе кофе в модном киоске, а рядом просто проходят военные (и снимать их особо нельзя), и просто фоном идет тревога и готовность услышать очередную сирену. 

Основное количество работ, понятно, были сделаны до 2022 года - и их тоже важно было показать и увидеть. Тут публичное пространство играло большую роль - кто-то из прохожих заинтересовывался и присоединялся к показу, и открывал для себя новые имена. Дана Кавелина, Оксана Казьмина, Евгений Коршунов, AntiGonna, Сашко Протяг, Юрий Грицына. Все фильмы сопровождались английскими субтитрами, так что открытость была максимально возможная. 

Я не уверена, что французские и итальянские гости слышали двуязычие, присутствовавшее в фильмах. Неконфликтное двуязычие, возможное еще так недавно. Кто-то даже пытался сказать после показа Яну « спасибо », перестраиваясь потом все же на « дякую ». 

Я смотрела на фильм Протяга о заброшках в Мариуполе и Северодонецке, и не могла перестать думать: что с этими людьми, которые дают ему интервью всего пару лет назад, размышляют, что можно и нужно ли с промышленным наследием СССР сделать, во что бы трансформировать эти « мистяки »… Не говоря уж о том, что с этими домами… Ты смотришь и видишь бедный, но живой и радостный город, и не можешь поверить в то, что реальность стала настолько чудовищной. 

Было и много смеха, и философских настроений, и открытости, - и это тоже важно, видеть в украинском искусстве не только военный/российский вопрос, но и квир-оптику, и диалоги с памятниками и вообще своей идентичностью, и любовь к своим городам. Да, пожалуй, меня больше всего зацепила радость быть в своем городе, вдохновлённость местными пейзажами и разговорами. Открытость и юмор. 
Було дуже цікаво.

Департамент культуры Москвы не продлил договоры с руководством Гоголь-центра, а также с Виктором Рыжаковым ("Современник") и с Иосифом Райхельгаузом ("Школа современной пьесы"). + Балет Москва слили с Новой оперой.

Каток и асфальт.
Но если вы думали, что то, что мы говорим и думаем, вообще не важно властям, то это явное свидетельство, что это не так.
Хотелось бы что-то более обнадеживающее написать, но такого у меня пока нет.
Наверно, одно только: совсем вспять реки повернуть нельзя. Годы существования Гоголь-Центра были не зря.

Кирилл Серебренников :
Да. Гоголь центр закрыт. Все.
Последним спектаклем будет представление "Я не участвую в войне" по поэзии Юрия Левитанского".
А последней премьерой театра стал поэтический спектакль "Берегите ваши лица" по поэзии Андрея Вознесенского.
Тогда в Театре на Таганке спектакль прошёл один раз и был сразу закрыт властью.
Теперь они решили закрыть театр. За позицию. За честность. За попытку свободы. За то, что все месяцы, что идёт война, в театре актеры, протестуя против войны, не выходят на поклоны, заканчивая каждый спектакль изображением голубя мира. За то, что не сняли с репертуара мои спектакли. За то, что остались порядочными людьми. Названия спектаклей - Я НЕ УЧАСТВУЮ В ВОЙНЕ и БЕРЕГИТЕ ВАШИ ЛИЦА - это послания вам, зрителям, это просьба от всех нас, команды Гоголь-центра, оставаться людьми.
Да. Они закрывают живой театр. С постоянными аншлагами. Со своей прекрасной публикой. С уникальным репертуаром. Театр с мировым именем. Театр для людей. Они могут это делать по праву учредителя. Но с точки зрения искусства это не просто вредительство - это убийство. Очередное обыкновенное убийство. Так, пожалуйста, и запомните.
DEUS CONSERVAT OMNIA.

Марина Давыдова:

"Пока в Украине идет война, в России совершается "культурная революция".
Предлагаю подвести некоторые (промежуточные) ее итоги.
В российском театре больше не работают:
– Кирилл Серебренников
– Дмитрий Крымов
– Римас Туминас
– Миндаугас Карбаускис
– Тимофей Кулябин
– Максим Диденко
– Филипп Григорян
– Семен Александровский
– Илья Мощицкий
– Ксения Перетрухина
– Вера Мартынов
– Михаил Дурненков
– Ася Волошина
– Саша Денисова
– Чулпан Хаматова
– Александр Вартанов
– талантливого и мужественного Сергея Левицкого не только уволили, на него завели "дело"
– ЦИМа, каким мы его знали и любили, больше нет
– выход журнала ТЕАТР "приостановлен"
– Виктора Рыжакова уже фактически "ушли" из "Современника".
– а сегодня в Москве уничтожен один из лучших театров Европы с уникальной труппой и грандиозным репертуаром – "ГОГОЛЬ-ЦЕНТР"!
Зачистка, как несложно догадаться, будет тотальной, но впечатляет скорость, с которой она происходит.
Даже товарищу Сталину, чтобы уничтожить русский авангард, понадобились годы, а нынешние хунвейбины с помощью своих анонимными телеграм-дацзыбао управились фактически за несколько месяцев.
Они наверняка не только получат за это тринадцатую зарплату, но и будут гореть в аду.
Хорошо бы поскорее и поярче".

Хочу сохранить себе и вам это послание Анатолия Белого, из фб:

"Да, я уехал. Да, ушёл из театра и вообще отовсюду. Руководствуясь понятием профессиональной чести, дослужил, доиграл, скрипя зубами и стиснув зубы, свой 20-й сезон в родном МХТ, чтобы не подставлять театр, и вырвал его из себя с кровью. Потому что больше не могу оставаться в стране, которая ведёт подлую, неправедную, страшную, кровавую войну. Не могу делать вид, что ничего не происходит, не могу видеть смеющихся в летних кафе людей, не могу слышать весёлую музыку, льющуюся из открытых дверей. Не могу больше молчать.
Мою страну выбили из под ног вместе с людьми, которых я считал друзьями (остались единицы), вместе с теми, кому я играл со сцены, наивно полагая, что хоть как- то действую на их души и сердца. Дурак.
Я высказал свою позицию в начале войны и на Дожде, и у себя в соцсетях. Обрушилась такое количество зла и ненависти, что я понял- это бесполезно, действительно большинство za. И я замолчал. Наверное, меня можно назвать пораженцем. Но я правда думаю, что мы проиграли в этой битве. Мы- это культура, это те, кто думал и надеялся на демократическое развитие своей страны. Нас мало. И нас можно сдуть с лица земли и истории очень легко. Мы не нужны России. Очень жаль. Потому что в России большое количество прекрасных людей. Красивых людей. Но тьмы больше.
Это горькая правда, но её надо принять. Самое главное моё слово в этом тёмном времени- разочарование. Оно очень глубокое и разностороннее. Разочарование в природе человека, в победе звериного бессознательного над слабым разумом. Тьма рулит. Сразу предвосхищу такого рода мысли- я не превозношу себя, я не на белом коне, я сам выхожу из своего египта каждый день и многое не удаётся. Но я стараюсь.
Наверное, я из тех, кто не может смеяться после Аушвица. Тот был исторически далеко и не так ощущался, но вот он пришёл в мою жизнь. Пришёл неожиданно и страшно. И как с этим жить- пока не знаю. Я пессимист и думаю, что тьма, пришедшая на русскую землю, очень надолго. На мой век её хватит точно.
Сегодня с утра ракета упала в Виннице. Погибли взрослые, дети. Я родился в Винницкой области. С 24 февраля у меня внутри огромный камень, он давит и сердце моё болит каждый день. Нет войне.
Перечитал текст. Много буквы я. Это для меня несвойственно, но сейчас нужно. Видимо, самоидентификация.
Если под этим постом вы захотите написать гадость, сначала подумайте,пожалуйста".

в одном месте - кто занял места уволенных руководителей театров, и что театр прямо сейчас теряет

Спасибо Алексею Киселеву
https://daily.afisha.ru/brain/23613-gogol-centr-cim-i-drugie-kto-zanyal-mesta-uvolennyh-rukovoditeley-teatrov/

Прекрасная Полина Бородина записала подкаст с Олегом Михайловым - драматургом, живущим в Харькове, документирующим действительность обстреливаемого города и не теряющим чувство юмора. Силища. (Нет, реально, страшно читать его страницу и одновременно страшно хочется жить и чтобы жизнь победила.)
https://anchor.fm/stopslovo/episodes/ep-e1m15jl

ТРЕТИЙ ОНЛАЙН-ФЕСТИВАЛЬ «ПОЛИТИКА КУЛЬТУРЫ» 14.08

Искусство — это инструмент для публичной реакции на социальные, политические и любые другие процессы. История искусства — хранилище таких инструментов. На фестивале мы расскажем и покажем, как разные арт-практики в разное время и в разных местах вели свое сопротивление. Лекции фестиваля пройдут в Zoom’е, а спектакль и фильм присланы ссылкой на видео.

Все вырученные за счет фестиваля средства будут переведены на финансовую, юридическую и психологическую помощь бежен_кам, мигрант_кам и тем людям, которые были вывезены в Россию из Украины.

ПРОГРАММА НА 14 АВГУСТА:

12:00 — Театр и государство: история симбиоза. Лекция Елены Ковальской

13:30 — Социальный театр в России после революции. Лекция Валерия Золотухина

15:00 — Феминистское искусство как протест. Лекция Марины Исраиловой

16:30 — Bias In, Bias Out. Социальные предрассудки и искусственный интеллект. Лекция Дениса Протопопова

До начала фестиваля вы также можете приобрести доступ к записям проектов швейцарского режиссера Мило Рау — фильму The New Gospel и спектаклю Grief & Beauty. Вместе с ними вы получите 15-минутную лекцию театрального критика и куратора Юлии Клейман о Мило Рау.

https://vnchkaa.notion.site/14-08-f5637e001b9b4071a7b724e016433530

#французскийтеатр
#уличныйтеатр
Дали бейдж профессионала - и я решила сходить на мастер-класс любимых ktha, которые на этом Орийаке в течение 84 часов без перерыва читали свой последний текст On veut, буквально "Хочется", о том, чего мы хотим - крова, любви, маминых объятий, быть свободными, мира - с подключением внешних *любителей* людей. В центре площади стоят маленькие вертящиеся постаменты, и вот на такой и нужно было забраться - чтобы в фирменном стиле ktha искать взгляды зрителей и прохожих (смотреть можно только на живых существ, и смотреть активно, чтобы был именно контакт), и говорить им текст - отрывок из того, что написал драматург Николя Веркен. Самое милое, что я слышала, это что зрители, пришедшие в первый раз, думают, что это не написанный заранее текст, а то, что хочется сказать участникам в данный момент. Когда петля текста естественным образом выводит на повтор, становится не так интересно, но на самом деле, во-первых, редко кто остаётся смотреть более часа, а во-вторых, текст все равно такой, что легко себя с ним ассоциируешь, и искренность следует скорее из этого контакта между конкретными людьми, здесь и сейчас, слова одни и те же значат как будто разное в зависимости от того, кому ты это говоришь, и с кем - главное - ты захотел поделиться ими. Новые участники, как я, могут встроиться в петлю и сказать тот текст, который успели выучить (можно и одну строку) в нужном месте, но могут также произнести его и просто когда захотят. Одновременно может звучать разный текст (а может быть и эхом тот же с разных постаментов), так что нет боязни встрять и все испортить, и так как нет подзвучки, то говоришь действительно кому-то одному, кто оказывается перед тобой.
Ощущение маленького чуда - когда говоришь зрителю, которого видишь в первый раз в жизни: "Хочется услышать "я люблю тебя" - и он говорит "Я люблю тебя" в ответ.
Хочется остаться, хотя бы ненамного, детьми
Хочется уйти, убежать
Хочется надежды
Хочется завтра

❤️

#французскийтеатр #уличныйтеатр

В спектаклях сейчас - и это отражает, конечно, общественный запрос - очевидно важной темой является отношение со своими корнями, с историей предков, принятие внутреннего другого и своей многокультурности. В Шалоне я видела спектакль Nenna, где молодая девушка рассказывала о своей алжирской бабушке (ее как раз и зовут Ненна), и через попытку повторить ее фирменное блюдо - лепешки msemen - приходила к рассказу о том, как бабушка с дедушкой бежали из Алжира, и важно было не только визуально повзаимодействовать с мукой (мука всегда смотрится эффектно, признаем), но найти общее детское впечатление (может, не мсемен, но пирожки/блинчики/лапшу от бабушки представили, думаю, почти все) и общую практику. Одной из таких общих практик стал переход с одного берега на другой (в нашем случае - с одной стороны улицы на другую), пересекаете невидимой границы. «А, забыла сказать: Если среди вас есть возлюбленные, разделитесь!»; «Посмотрите на лица друг друга, может быть, это последний раз, когда вы видитесь», - создавала атмосферу актриса. И ты просто переходил дорогу, но как будто правда немного переживал опыт покидания своей точки, опыт ухода из своего пространства, на которое ты больше как будто не имеешь права. Потому что дедушка героини не просто был алжирец, он служил Франции и был вынужден уехать, когда Алжир завоевал независимость и он стал для своей родины предателем (а кто не сбежал, кого «бросил Де Голль» - был замучен в пытках). А жене просто сказал: уезжаем, сейчас, по крайней мере я уезжаю с дочерьми, решай. И вот они уехали
- туда, где, казалось, они как раз будут свои, но в материковой Франции они оставались чужими. «В Алжире они были французами, а пересекли Средиземноморское море, и паф - уже алжирцы во Франции. Магия, да?» И мешки в руках зрителей - это и мешки с мукой, и мешки с вещами, которые на спех успеешь собрать в дорогу, и мешки воспоминаний, которые тащишь за собой, куда бы ни ехал…

Мне показалось смелым, что проговаривалась такая неочевидная история семьи, и спектакль как будто был публичным опытом присвоения собственной истории и своей двойной идентичности, опытом контакта с алжирской частью себя. И если начинался текст с нескольких типичных фраз типа Cалам Алейкум, «это все, что я знаю по-арабски», то заканчивался рассказом о том, какие слова из французского и из арабского любит героиня, и на арабском это был уже не тривиальный рауи - сказитель. Была такая и песня Raoui, и оттуда героиня напоминает такие слова, очевидно рифмующиеся с ее собственным намерением:

Расскажи, как рассказывали тебе
Не добавляя, не убавляя
Помни, что мы запомним
Расскажи, чтобы мы забыли нашу реальность
Опрокинь нас в « за тридевять земель »

Путешествие из Франции в Алжир, из Алжира во Францию. Из настоящего в прошлое и обратно. Без суда над прошлым - но с вниманием к нему и любовью к родным (и все-таки важно, что рассказ был прежде всего о бабушке, а не о дедушке, это еще и о доле следовать за). Наверно, не ко всем биографиям такой рецепт применим - то тут это показалось очень человечно.

Дорогие полписчики, скажите честно, насколько вам будет интересно читать здесь - про французский уличный (может, и не только) театр? Потому что ближайшее время я смогу только про него и писать, наверно. И вот думаю, а надо ли? Но пара постов вас точно ждёт.

___
Тема миграции, беженцев - важнейшая тема в современном европейском театре. Во Франции я вижу ее в каждом третьем, наверно, спектакле. Современные из Сирии и Африки, про украинцев еще нет - но почти уверена, что тоже будут, и «исторические » - так, спектакль театральной компании Action d’espace (букв. «Действие пространства э») «Мы будем свободны» рассказывает об исходе республиканцев из Испании в ходе Гражданской войны, исходе - La Retirada – прежде всего как раз во Францию. В спектакле сплетаются разные техники и жанры, тут и танец, и рассказ, и элементы экскурсии - и эмоции в диапазоне от нежности до тревоги.
Идея спектакля, насколько я поняла, шла от университета Монпелье - и в спектакле важным стало показать материалы, которые изучали сами артисты, готовясь к спектаклю. Фотографии из лагерей беженцев, книги о Гражданской войне в Испании, о Франко, о терроре - с комментариями артистов, с выделенными пассажами, на которые они обращали внимание. При этом спектакль совсем не напоминает школьный урок, он очень лиричен, и скорее позволяет через сочувствие и даже совместную радость приблизиться к видению той реальности. Которая, впрочем, сегодня вообще не кажется такой уж далекой…

Сценография аскетична и проста: одеяла то складываются горой, то раскладываются по всей площади, превращая ее в возможное место для ночлега, то из них делаются фигурки - как будто женские платки, эфемерные монументы тем женщинам, которые спасали своих детей и себя и которых не оставляла надежда и чувство достоинства, даже когда условия пребывания были совсем нищенскими. Одеяло может стать даже картой, по которой мы представим себе перемещения людей…
Это спектакль о памяти - они будут помнить свою Испанию, даже когда уже поймут, что не вернутся туда. Это спектакль о свободе, о стойкости - а таким образом и о надежде.
И, конечно, это спектакль об истории, причем не только Испании, но, и прежде всего, самой Франции, и острые углы здесь артисты не скрывают - важно увидеть и им, и зрителям, какие не самые лучшие условия французское правительство тогда предоставило испанцам, а уж факты, что кого-то депортировали, кто-то пропал в нацистских лагерях... Но и солидарность тоже была, и к солидарности спектакль взывает.
#французскийтеатр
#уличныйтеатр