Комментарий адвоката https://m.facebook.com/story.php?story_fbid=10216248209464546&id=1432148307

В том числе про театр и суды будут говорить здесь, призываю! http://publichistorylab.ru/archives/484

На круглом столе в ВШЭ говорили вчера об иммерсивности и интерактивности в разных форматах - интернет-проектах, телевидении, театре, в том числе оперном.
Вдогонку пытаюсь сформулировать несколько важных пунктов.
* обсуждение шло в рамках разговора о новых технологиях, цифровой реальности и проч. - но иммерсивность все равно штука аналоговая, потому что требует физической вовлеченности в процесс. Даже если это процесс чтения с экрана или сидения в VR-шлеме.
* В драм.театре зрителя можно вовлечь в представление не только в роли зрителя, причем переход этот может быть спланирован заранее, а может стать спонтанным (как внезапно начинали бунтовать зрители/перформеры на Дознании прошлой весной).
В оперном театре выйти за рамки роли зрителя нельзя: как только ты начинаешь учить партию семнадцатого хориста, ты становишься частью партитуры, получая роль в спектакле и переставая быть зрителем.
То есть иммерсивный оперный спектакль возможен только за счет помещения зрителя внутрь действия в осознанной роли зрителя. Понятно, что речь об опере с закрытой партитурой, традиционной опере.
* возможен иммерсивный оперный театр с открытой партитурой - как в Евангелии Березина. Причем открытой как музыкально, так и пластически: и любым дополнительным звукам, и любым дополнительным движениям.
* самый простой способ переключить зрителя из пассивной роли в более активную - это смена пространственного фокуса. Это даже не всегда требует выхода из привычного деления пространства на сцену и зал и дополнительных перемещений по особнякам или подвалам.
Окружить артистами в зале, попросить следить за происходящим по тексту, переставить стулья (ааа гениальные Разговоры, гениальный Павлович, хочу еще!)
* театр иммерсивен по природе своей и именно потому, что каждый раз предполагает получение зрителем уникального опыта. Иммерсивен именно потому, что он аналоговый.

«Они должны знать ритуалы - церковные, армейские… Они не знают, что такое «кругом»!» – Владимир Машков о своем видении развития Табакерки и колледжа Табакова, руководителем которых он стал. Просто послушайте это, не лишайте себя удовольствия в последние часы праздников. https://tvkultura.ru/article/show/article_id/241626/

Слушайте, друзья, ультраважное! InLiberty и Гоголь-центр 10 и 11 июня показывают эскизы всего цвета русского театра о московских протестах 1968-ого года. Смотрите, какие имена: Лисовский, Бондаренко, Волкострелов, Александровский и о господи да Стадников. Да и тема — ну во-первых театр как место памяти по-прежнему значимая тенденция, во-вторых, как сказал вот мой любимый режиссёр: "суд — это цирк", что позволяет ожидать параллелей между актуальным и историческим.

Бегите покупайте билеты срочно, и обратите внимание пожалуйста, что дни не дублируются. 10-ого Лисовский и Волкострелов, 11-ого все остальные.

Дела творятся!

https://www.inliberty.ru/training/polden/

Рука не поворачивается писать. Елена Гремина умерла. Ужасно... И стыдно, как будто не уберегли... Пусть будет небо и пусть они там с М.Ю. будут вечно вдвоем.

Неделю назад в «Доке» была читка дневника Михаила Угарова — отмечали 40 дней, как его не стало. Сегодня умерла Елена Гремина, его жена, его соратница, сооснователь и директор Театра.doc, прекрасный, открытый, честный, умный человек, «мама» для всех новодрамовцев, совесть для всего оставшегося нормального российского театра.

Идите в «Театр.doc», смотрите «Новую Антигону», «Войну близко», «Безумное путешествие за Святыми дарами», «150 причин не защищать родину», «Краткую историю русского инакомыслия», «Простить измену». Это лучший способ помянуть Елену Анатольевну и поддержать театр, которому через пару месяцев опять надо переезжать и искать новое помещение.

http://www.teatrdoc.ru/stat.php?page=bilet

Я исчезла, потому что последние несколько месяцев занималась почти исключительно - спектаклем. Но не в театре, и даже не в музее, а в школе. Только не режиссером, совместно с классной, себя хочется назвать, а скорее координатором. Потому что на ОТИМК (отделение теории и истории мировой культуры) принято ставить в 11-м классе выпускной спектакль. Как высказывание класса. И важно, чтобы это было именно про них, даже если постановка не документальная и не по ими сочинённым текстам (а такое бывало).
Через разговоры о взрослении, о том, как не стать как все, и точно ли это ты сам, а не возраст, они пришли к легенде о крысолове. Как учитель литературы я этим воспользовалась, чтобы показать разницу подходов в переложении этой легенды поэтами разных эпох и культур, мы подробно смотрели Аполлинера, у которого крысоловом становится поэт, и, разумеется, Цветаеву.
Сценической композиции, тем не менее, по «Крысолову» не получилось, и мы стали искать какой-то текст еще, возможно, все-таки с прописанной драматургической основой. Немного в отчаянии я посмеялась, что все репетиции наши уже какой-то театр абсурда, и так слово за слово мы вышли к «Лысой певице» и прежде всего к «Носорогу». Спектакль «XV картезианских минут» 11-4 класса гимназии 1514 – это на самом деле эти три текста. Носорог и Крысолов един, и вопрос, сами уходят в носороги или за кем-то – централен.
…
В какой-то момент возникла идея разделить сцену на две части и раздвоить персонажей. Это, с одной стороны, помогало дать поиграть большему количеству ребят (у нас в итоге не заняты на сцене только двое), с другой, переключало внимание и поддерживало ритм (тут и переходы света, благо в актовом зале гимназии очень неплохое техническое оснащение), а с третьей, и это стало принципиальной вещью, давало показать разные интерпретации одной и той же ситуации, одного и того же диалога.
В каждой квартире условного Гаммельна обсуждают ушедших в носорогов или ими незаметно становятся. Вот только Беранже, Дюдары, Дэзи - разные.
Почему вообще Дэзи - там, и что такое быть одним против всех? Беранже может действительно задаваться экзистенциальными вопросами, а может быть псевдогероем. 
Как мы это постановили, стало понятно, что часть текста нужно изменять, тем более про семейную жизнь детям произносить было бы слишком фарсово. 
Просто адаптировать, тем не менее, не хотелось. Если уж взяли литературный текст за основу спектакля - вторгаться в него могла тоже только литература.
Так в спектакле по "Ионеско" возникли "комсомол, идеи", «Поступаете в институт?», "выставка Серова в Третьяковке".  Многие думают, что речь про выставку недавних лет, но нет, это чудесное совпадение, что тоже на руку, конечно: на самом деле это про 40-е, из речи Марка в "Вечно живых" Розова (все эту пьесу помнят по фильму «Летят журавли»). Такого по речи даже будто бы правильного, интеллектуального, но быстро понимаешь - склизкого, безыдейного эгоиста. А Дэзи-Вероника приходит в этот дом от беды, что кто-то из близких действительно, а нее для лучшего аргумента, стал носорогом. И ждёт поддержки, да не замечает, как настоящее чувство было с другой стороны. И так одни, иногда хорошие, иногда не очень, люди, не замечают чувств других, и невзначай ломают судьбы. Свои в том числе.

Но пусть говорят они. Вот из их заметок, репетиционного периода.

Мне кажется, я ужасна, а остальные — прекрасны.
Что, если все мои мысли и стремления — это только юность?
Мне важно, что обо мне думает каждый человек.
Не хочу быть влиятельным человеком. Не хочу, чтобы мое мнение было авторитетнее других. Не хочу вести за собой других. Не хочу, чтобы все меня слушали и мне верили. Не хочу быть первым носорогом!
Стоит ли бояться одиночества? Но кто тебя услышит?
Тратя своё внимание на вещи, которые не имеют никакого смысла, можно упустить главное.
Хочу чувствовать и жить.

Не верится, что сегодня сыграем в третий и последний раз. Очень их люблю.
Если вдруг можете завтра в 14 часов – приходите.
Крупской, 12.

В Москве началась лаборатория «Документальная хореография», медиатор – Анастасия Прошутинская, кураторы Анастасия Патлай, Ольга Цветкова, Михаил Дурненков.
https://www.sakharov-center.ru/node/12381
Пишите Насте Патлай, если хотите попасть как наблюдатели (это, думаю, еще можно): nastya.patlay@gmail.com

21-23 мая 2018 года Сахаровский центр, Земляной вал, 57, стр.5
21 мая // Хореография, визуальное искусство, кино. Методы.
13:00 Открытие лаборатории.
13:30-15:00 "ДОКУМЕНТАЛЬНОСТЬ И СОВРЕМЕННЫЙ ТАНЕЦ" Анастасия Прошутинская (Nastya Proshutinskaya), искусствовед, куратор современного танца. Некоторые примеры того, как хореография работает с документом, памятью и травмой.
15:00-16:00 Обсуждение. Первая реакция участников на тему “документальная хореография”, совместное формулирование вопросов хореографов и драматургов к этому понятию.
16:00-17:30 обед, работа в группах
17:30-19:00 "ДОКУМЕНТЫ, СВИДЕТЕЛЬСТВА, ПУСТОТЫ" Александра Шестакова (Саша Шестакова (Sasha Shestakova), художественный критик В лекции будут рассмотрены различные способы работы с памятью, используемые художниками и кураторами. Речь в первую очередь пойдет о проявлении забываемого и обнаружении институциональности моделей прошлого. В лекции основной акцент будет сделан на локальном художественном контексте, но также будут рассмотрены несколько ярких примеров зарубежных художественных практик.
19:00-21:00 "КОРОЛЬ ЛИР" - фильм Дениса Клеблеева Показ фильма, разговор с режиссером Denis Klebleev о документальности, документальном кино, методах, проблемах, вызовах.

22 мая // Память и история в теле
13:00-14:30 "ТЕЛО И ПСИХИЧЕСКАЯ ТРАВМА" Ася Власик, Лидия Картышева и Мария Есипчук, психологи-психоаналитики На встрече мы поговорим о теле в его трех ипостасях - воображаемом, символическом и реальном теле. Затронем проблему формирования воображаемого тела, иначе: образа тела, и связи этого процесса с языком, чтобы приблизиться к ответу на вопрос: “Почему выражение “ранить словом” совсем не метафора?” Развеем некоторые мифы, окутывающие понятие психической травмы у человека, например, идею об универсальности травмы (что возможно некое событие, которое травмировало бы любого) и едином для всех способе исцеления. Ответим на вопросы о том, как связаны тело, в том числе воображаемое, и травма, и можно ли обнаружить в теле следы травм, которые субъект не переживал лично? Приведем примеры из клинической практики.
14:30-15:00 Ксения Перетрухина, художник Рассказ про воркшоп "АРХИВ ТЕЛА", кураторы Ксения Перетрухина (Ксения Перетрухина (Ksenia Peretrukhina) и Елизавета Спиваковская (Лиза Спиваковская (Liza Spivakovskaya) / Рефлексия куратора об этом опыте
15:00-16:30 Александр Гиршон, танцевально-двигательный терапевт. ПОСТСОВЕТСКАЯ ТЕЛЕСНОСТЬ: идеалы и реальность, нормирование и стихийность, russian smile&russian back. Пусть будет как расширенное название, без описания.
16:30-18:00 обед, работа в группах
18:00-19:00 ЧТО ОСТАЛОСЬ ОТ ПРОШЛОГО? ДОКУМЕНТ, ТЕЛО, АФФЕКТ. Варвара Склез (Варвара Склез (Varvara Sklez), научный сотрудник ШАГИ РАНХиГС Теория истории последних десятилетий поставила под вопрос возможность «прямого» доступа историка к прошлому. Главным элементом опосредования этого доступа можно назвать тексты - как самих историков, так и используемых ими документов. Как изменяются возможности доступа к прошлому, если точкой отсчета становится не текст, а тело? Этот вопрос ставит Ребекка Шнайдер в книге, посвященной реконструкции в искусстве и практиках любительской истории. Используя теорию аффекта, Шнайдер показывает, как взаимодействие тела с артефактами прошлого активизирует структуры опыта, не укладывающиеся в модерное представление о времени с его строгим разделением между прошлым, настоящим и будущим.
19:00-20:00 ТЕЛО, (НЕ)ДОСТУПНОЕ ВЗГЛЯДУ: РЕПРЕЗЕНТАЦИЯ ТЕЛЕСНОСТИ В СОВРЕМЕННОМ ТЕАТРЕ Галина Шматова (Галина Шматова (Galina Shmatova), старший преподаватель кафедры истории и теории культуры РГГУ, преподавала в Liberal Arts College РАНХиГС, Школы-Студии МХАТ, участник независимой исследовательской лаборатории «Theatrum Mundi:
Театр в пространстве культуры»Танцевальный спектакль «Ashed» («Из-под пепла») компании Unmute из ЮАР, недавно показанный в Москве в рамках фестиваля инклюзивного театра «Протеатр», может быть рассмотрен не только как достижение в области пластического искусства, но и как значимый культурный жест. Создатели постановки, в которой задействованы танцоры с физическими особенностями, актуализируют в своем высказывании две важные темы и проявляют связь между ними. Первая - это апартеид и насилие в ЮАР, вторая – телесная норма, «нормальные» и «не-нормальные», деформированные, травмированные тела. В докладе на примере спектакля «Ashed» как основного кейса рассматриваются вопросы о том, какие стратегии работы с телесностью и восприятия телесности, взгляда на тело на сцене предлагает современный театр? Как театр проблематизирует восприятие телесной нормы? Каких навыков подобного рода спектакль требует от воспринимающего субъекта и какие навыки формирует в процессе просмотра?
20:00-21:00 Рефлексии участников и "наблюдателей"

23 мая // День презентаций и их обсуждений.
13:00-14:30 Анна Гарафеева, хореограф «ДОКУМЕНТ И ХОРЕОГРАФИЯ» Опыт работы хореографа над танцевальными спектаклями, в основе которых - документ.
14:30-16:00 // Беседа с философом Олегом Аронсоном. ХОРЕОГРАФИИ ПАМЯТИ
16:00-18:00 Работа участников в группах, подготовка к презентациям обед
18:00-19:00 Презентации проектов участников лаборатории. (пары драматург-хореограф)
19:00-20:45 Обсуждение презентаций. Рефлексии участников и "наблюдателей" о работе лаборатории
20:45-21:00 Закрытие лаборатории

Счастье. «1968. Новый мир» Дмитрия Волкострелова (о 1968 годе, танках в Чехословакии и протесте против них – через чтение текстов журнала «Новый мир» и воспроизведение фильмов того года,а попутно - звучит западная новая музыка, «но мы ее не слышим») – три раза этим летом в Гараже. 24 июня, 22 и 23 августа. по 1000 р. Это совершенно обязательно!! https://garagemca.org/ru/event/1968-new-world-performance-directed-by-dmitry-volkostrelov Вот даже статью свою сюда прикреплю (лучше, конечно, идите и составьте свое впечатление-мозаику с нуля): http://oteatre.info/titry-iz-podpolya/ Ура!!

И кто еще не сделал этого: 27 мая в 16 и 18 часов в парке Музеон будет спектакль Kamchatka испанского театра Kamchatka, а в 11 еще и разговор с ними – это театр-променад самой высшей пробы, с потрясающим послевкусием и очень доброй энергией. Я вам всем завидую, потому что сама буду не в Москве. Регистрируйтесь, 500 р. – включая встречу с артистами! https://kamchatka-moscow.timepad.ru/event/702233/

"Точка доступа" этим летом! Полная программа: https://tochkadostupa.spb.ru/#/schedule

Швейцарец Мартин Шик ставит прогулку на кораблике по мотивам "Нью-Йорка вне себя" Рэма Колхаса, но про Петербург (интересно, что получится, сложно придумать настолько разные города при некотором количестве общих умыслов), а немец Йозеф Рёзинг при участии композитора Владимира Раннева (🖤) и художника Сергея Илларионова (костюмы "Губернатора", "Фунт мяса" в БДТ, недавняя "Медея" в Ленсовета, тоже очень 🖤) -- "Марат / Сад" в "Невском центре" с отличным актером БДТ Сергея Васильевича Лосева (среди работ последних лет -- один из Диких в "Грозе" Могучего и полицейских в "Губернаторе", блистательный начальник пластического сыска в "Что делать", а еще человек, какое-то немыслимое число раз сыгравший в кино Хрущева).

Между конференциями успею сходить на две встречи, присоединяйтесь! 2 июня в Электротеатре театральные видеохудожники расскажут о том, как это работает - видео в театре: https://electrotheatre.timepad.ru/event/710506/ - писала когда-то курсовую на эту тему, но что-то мне подсказывает, что практики расскажут что-то куда более захватывающее, чем теоретические тексты и наблюдения, даже свои (хотя who knows, вот посмотрим!), а 5 числа в Медиалофте на Пречистенской набережной - очередной семинар Theatrum Mundi, между прочим. «Театру не быть искусством действия? Или в поисках границы между медиацией и манипуляцией» - поговорим о спорных моментах партисипативности!
https://sash.timepad.ru/event/725795/

«Иммерсивный театр – это жизнь принудительного воздействия», - такую шутку придумали в сетевом обсуждении современного сценического искусства аспиранты РГГУ. За шуткой стоит значимая теоретическая проблема. Европейские исследователи указывают на то, что в современном театре (постдраматическом или после перформативного поворота) зритель является со-творческим субъектом. В литературе описано, а на практике представлено множество стратегий активизации, вовлечения зрителя. В теоретических конструкциях между вовлечением и субъективизацией зрителя порой ставится знак равенства: ведь именно так у зрителя появляется "возможность выбора", действия, "право голоса". Однако не в теории, а в откликах зрителей, описывающих свой театральный опыт на форумах и в блогах, нередко звучат тревога, разочарование и возмущение, вызванные потерей ощущения собственной субъектности во время спектакля, объективизацией, тем статусом, который был зрителям отведен в «интерактивном театральном действии». Это заставляет ставить под вопрос рамки театральной коммуникации, распределение ролей между ее участниками и тезис Николя Буррио о том, что театру, как и кино, недоступны подлинные реляционные формы, потому что театр "собирает небольшие коллективы перед однозначными для них образами".

Современная театральная эстетика предполагает готовность зрителя к действию. Бездействие (ни словом, ни телом) начинает характеризоваться как не-вовлечение и не-участие. Но как соотносится участие и свобода, физическая реакция зрителя и его субъектность? Означает ли неучастие в театральной ситуации бездействие в политической жизни, а участие или даже сопротивление разыгрываемой ситуации – способность к протестам в реальном мире? Может и должен ли театр быть полноценным полигоном внетеатральной активности, и существуют ли этические различия театральной, педагогической, психотерапевтических практик? Кажется, что театральные художники и теоретики пока еще мало задумываются об ответственности перед зрителем и о реальных последствиях спектаклей не для общества в целом, а для конкретных пришедших на спектакль людей и их психики. Зрительская травма – вещь, безусловно, не новая, но парадоксальным образом мало проговариваемая, хотя в рамках эстетики партисипативности она не может быть вынесена за пределы художественного поля, особенно если мы говорим о театре, задумавшемся о своей социальной функции.

Почему театр как экскурсия это приятно, а театр как эпатаж это пошло?
Как говорить друг с другом не прибегая к морализаторству и к критическому (экспертному) мнению?
Как осознать разницу или неразличимость body art и театра? Если ее нет, надо ли об этом предупреждать зрителя там, где пишут о нижнем возрастном пороге?

5 июня — устроим дискуссию, а? Приходите те, кто готов в театре на все, а ещё больше те, кто точно на все не готов, и кого что-то, возможно, уже в партисипативно-интерактивном театральном опыте задело.

Трансляция семинара будет тут: https://m.youtube.com/watch?feature=youtu.be&v=aexXsrEBQCo

Прийти можно сегодня просто с паспортом, будем встречать у входа.

Вот тут можно посмотреть программу открытой сессии нашей группы «Перформативные практики в России: стратегии гибридизации», которая будет идти весь день (с 12 и до победного) 10 июня в галерее на Солянке : https://drive.google.com/drive/mobile/folders/11VHr-P3vzvvU3CSxaILNoI7ysd-79bTA?usp=sharing.

Я очень надеюсь подробно успеть проанализировать двухдневную лабораторию InLiberty в Гоголь-центре, “Полдень” – о демонстрации восьмерых 25 августа 1968 года, против ввода советских войск в Чехословакию, для конференции публичных историков в Казани в ноябре, – и всех, кстати, призываю посмотреть на их анонс и податься.
http://publichistorylab.ru/archives/484

Сейчас совсем нет сил, но просто себе для памяти пару тезисов.

- Важно, что ребята не играют в 1968-й. Всегда – разговор о связи времен и вот не просто о рифме, тут попытка разобраться с собой, а можем ли мы так выйти, и что даст сегодня это “выйти”, что это вообще такое – “наша и ваша СВОБОДА”.

-Очень сильный акцент на телесности. Начиная с первого же эскиза, формального экзерсиса от Димы Волкострелова. Как проживаются последние моменты перед выходом в известную неизвестность? 10 минут тянутся вечность, в абсолютной тишине. И тишина эта ощущается кожей. Будничные действия, чай-листочки-накрасить лицо–переодеться– превращаются в сюрреальные, так как рутинная ритуальность отсвечивает своей нарочитой l’art pour l’art бесцельностью: красивое платье, помада, тушь – чтобы выйти и быть схваченной. При этом свитер такой может быть и сегодня в гардеробе, да и платье – почему не винтаж, так что до конца как бы неясно, это такое проваливание современной девушки во времени, это реконструкция или вообще изображение ожидания чего-то совсем другого. Все главное вынесено за скобки.

- Еще больше тему телесности развивает – ну, логично – дуэт Татьяны Гордеевой и Екатерины Бондаренко, предлагающий зрителям не просто смотреть на фото Красной площади, а выйти и занять позы тех, кто уже решался выйти туда вживую. А потом сменить тех, кто в этой позе устал. Выйдя, осознаешь, насколько время в центре пустого пространства и перед публикой течет по-другому, статичная поза еще и заставляет почувствовать изнутри околевание, как остолбенение и своего рода заколдовывание. Что-то вокруг происходит, а ты в другом измерении. Или это все другое измерение вокруг. Те восьмеро, они проманифестиваровали всего несколько минут, пока их не начали прогонять, но что такое были эти несколько минут?

- А еще Таня и Катя предлагают сказать, чего не хватает на Красной площади. А Сева Лисовский в своем эскизе предлагает актерам (тем, кто выбрал быть на сцене – и неделю ходил на репетиции, так-то там не только профессиональные актеры оказались) высказаться, что такое вообще для них - свобода. И я вот думаю о том, что огромный ресурс для развития гражданского самосознания, прежде всего в себе, – воображение. Не критичность даже, про которую мы столько говорим, в академии и вне ее, а воображение. Способность выйти из поставленных рамок. Или новые рамки создать. А еще, конечно, внимание к реальному человеку, вот тут напротив. Почему свобода вообще часто мыслится через власть над другим, проверяя на прочность зрителя-добровольца, проверяешь ли ты этим свою и его свободу? Почему сменять затекших в позах людей и вообще на сцену выходят преимущественно (очень сильно преимущественно) знакомые знакомых? Насколько мы повязаны, насколько наш выход и не выход куда-то определяется нашим ближним кругом, нашими соц. связями?

- В “Репетиции” Семена Александровского было очень здорово суметь отдать флажок с документальным оппозиционным (а это синонимы же уже, а) текстом одной из девушек, державших ткань – шатер над нашими клоунскими головами – и должной, по замыслу, над нами смеяться. Реплики других двух девушек – да что это они о себе возомнили, домой бы шли, у нас-то все нормально – вызывали небольшие мурашки оттого, насколько это легко все произносится, как будто не игра вовсе (да и нужно ли было по заданию прямо реплики выдавать?), такое между делом перемалывание косточек в штатском. И неважно, что перемалывать. Вообще как некоторые заходились во смехе – было в этом что-то зловещее…

- В этюде Андрее Стадникова было много Крымова, ели землю, играли в Гоголя и допрашивали свидетелей – тех, кто задерживал демонстрантов на площади, как бы помогал милиции, потому что сам-то там не числился…И тут такая странная вещь была.

Очевидно, насколько мощны вопросы защиты и бесхребетны ответы этих не-милиционеров, судьи и прокурора. Но тон допроса, хождение режиссера-и-главного-голого-перформера по кругу, вблизи зрителей, очерчивание им круга, такое ярое, и реплики в сторону мешающих/выходящих зрителей и сотрудников бара, – смещает видение происходящего и его акторов в какую-то шизофреническую плоскость, с героической парадигмы переводя в неврозную... а действие все затягивается и делает пребывание на этом межвременном суде даже не мучительным, а неловким, все жалко и беспомощно, и оттого зло. Или наоборот. Но я вот все думаю над тем, что такие выходы, выходы на красную площадь, они случаются прежде всего для себя, по-настоящему – для себя, и думать о зрителе, может, и нужно иногда в последнюю очередь, а стоит делать то, во что веришь, даже если со стороны это будет казаться бредом/провалом/переигрыванием/недоигрыванием.
И что вообще фундаментальный вопрос сегодня – насколько мы готовы принимать другое и быть другими.