Скоро – время ехать в Питер! "Точка доступа" же, такое не пропускают. (пропустишь site-specific - и все, никакая запись не спасет, да и записей почти никогда не бывает). а 25-27-го там еще и конференция. приходите, обсудим все насущные театроведческие вопросы!
Просто посмотрите пленарку:
1. Штефан Кэги (режиссер, Швейцария) «Иммерсивное пространство и управление зрителями на расстоянии».
2. Флориан Мальцахер (куратор, театральный критик Германия)
«Не только зеркало. Театр как социальная сфера»
3. Йоанна Варша (арт-куратор, Германия/Польша).
«Паблик-арт в камерном пространстве. Кураторство за пределами музея»

Весь лес – театр, или идите все на задорного Островского в ШДИ. Актерам очевидно нравится играть, и вообще наконец у Огарева все срослось. https://medium.com/@jelenagordienko/весь-лес-театр-52f6c8fe2c67

Обозвали театроведом, или: программа конференции "Революция в театральном пространства" онлайн – и кнопка "зарегистрироваться" тоже! Новая сцена Александринки, 25-27 июля. https://www.tochkadostupa.spb.ru/conference

Еще будет в сентябре. Кто любит медитативность – советую очень. https://medium.com/@jelenagordienko/starik-i-more-40eb68b4746d

Некоторые личные итоги года.

1. Открытие для меня - Тьяго Родригес. Португальский режиссер свободно и аскетично общается с текстом, структурами, персонажами… Иногда даже выбрасывая себя как бы за рамки изобретения текста. в этой игре есть любовь. к своим актерам, к персонажам, к мифам, к порождению текста самому по себе.И игра, игра прежде всего. Видела пока всего три спектакля, и надеюсь увидеть больше.
2. Что буду помнить - «Медея. Материал» Васильева. Так радостно, что получилось съездить в Страсбург и застать. Фигура Валери Древий со взирающими мимо тебя в бездну глазами, с отчаянной решимостью на ритуальное очищение, через текст и через огонь, – останется со мной навсегда, это точно. И, конечно, очень круто, что финальный аккорд года – тоже васильевский, "Старик и море".
2b. Еще очень запомнилась "Имитация жизни" Корнеля Мундруцо на Платоновском фестивале (Воронеж). Вот эта картинка планомерного машинного разрушения, молоха, стирающего в прах все, что дорого человеку, сравнивающего память с пылью.
3. Любимый спектакль – «Малые деньги», театр Поиск, Лесосибирск. А вот так. Добрый и неоднослойный, не чурающийся простоты стиля и сложности темы. И вообще спасибо огромное Золотой Маске, что привозят столько регионального театра. Ловлю себя на мысли, что на фестивале это и есть самое интересное.
4. Идеальная форма – «Поле» Дмитрия Волкострелова. Смотрела два раза и не отказалась бы помедитировать и скатиться в экзистенциальную пропасть в третий. Схожее ощущение экстаза от формы – на «Дыхании» Марата Гацалова. Да, со мной давно все понятно, да))
5. Неожиданно полюбившееся направление – современный танец с включенными текстовыми вставками. да и вообще contemporary и танцперформанс сами по себе. Может, прогулка с Фуфуа вообще так и останется ощущением года. А что с мозгом происходит на работах Тани Гордеевой и Кати Бондаренко – это вот идите и сами испытайте! И, кстати, конечно, Тино Сегал. Я писала о нем для «Театра», но вы не читайте, а пойдите в августе в Москве, подготовка только навредит, а вот потом – сравним!
6. Человеческое в театре – "До и после" брусникинцев (+ Михаил Дурненков и Ксения Перетрухина). "Язык птица" Бориса Павловича. Вот просто спасибо им! Это все-таки очень важно, понимать, что ты вертишься не только в башне из слоновой кости.
7. Гордость (и забавность) – рассказываю что-то студентам Анны Анатольевны в ГИТИСе по ее приглашению, и тут звонок, и один из героев рассказа предлагает выступить с ним в диалогической форме в Пушкинском музее. Так я вместо Дебарга иду рассуждать о «звуке как проводнике в пространство памяти» с Семеном Александровским по поводу его «Другого музея» в Дом впечатлений-Усадьбу Голицыных, и однокурсница даже говорят потом, что со сцены я смотрюсь уверенней, чем в учебной жизни. А это просто Сеня заражает внутренним спокойствием. Ну и все нужное говорит за тебя сам. Режиссер – сам себе теоретик, так круто это!)
8. Удача года – съездила два раза на конференции во Францию. Темы причем были совсем не мои, но удивительная вещь: все равно так или иначе тема театра/визуальных исследований всплывает. Так что мы не пропадем. И еще же рассказывала про отечественный сайт-специфик студентам Новой Сорбонны! Видео «Разговоров беженцев» всех приводит в восторг, скажу я вам. И тут вспоминаешь, что можно жить по-другому: студенты-французы не понимают, в чем подвиг интервенций в духе Лисовского. Или почему «Война.мир» невозможна была бы сегодня в ЦМВС. «нет, у нас теперь тоже не все можно, после теракта».
9. Коллективный поход года - Питер, хождение по следам Раскольникова с эпическим экскурсоводом Герман-Черновой, которая не понимает, зачем читать современную литературу, но совершенно по-рокерски проводит в закрытые места и запускает змейкой на охраняемые злыми соседями литературные чердаки. И там же, чуть после – «Гроза» Могучего в БДТ. 20 человек. Горжусь, что именно туда, хотя, как оказалось, в прошлом году ОТИМК тоже выбрал именно Грозу, так что я и не нова.

10. Театр года для меня. ШДИ. Смотрела прежде всего Крымова, что-то впервые, и радовалась, как дитя. Студенты серьезнее меня воспринимают в разы (На «Своими словами. Истории подарка» они именно контраст и серьезное про Россию отмечают, что все не то, чем кажется).
11. Курс года – конечно, «Театр в эпоху постмодерна» на майноре "Новые исследования современной культуры" в РАНХиГС. Есть что подправлять и добавлять, но в целом, мне кажется, он удался. Я совершенно не умею и не люблю читать лекции, а тут мы вволю обсуждали все в режиме диалога – спектакли, тексты… Уже первое обсуждение проекта «Красный квадрат» Онэ Цукер показало, что ребята не останавливаются на первом ощущении и продираются дальше, с помощью дискуссии, теоретических текстов, мнений других. Это воодушевляет.
13. Мысли года – о том, что нужно «я-письмо». Сначала на «Видимой стороне жизни» Бориса Павловича обсуждали это с однокурсниками по Вышке, и Аня написала исключительный, образцовый текст (https://www.facebook.com/anna.kondratieva/posts/1192630927464021) именно такого аффективного восприятия того, что с тобой делает спектакль. Потом на конференции в Трансформаторе.doc концепт поддержала Алена Карась, так что в конспекте всего дня именно ей и атрибутировали сочетание, но это неважно, пусть идея воцарится в умах, и будет мне скромное театроведческое наслаждение видеть реализацию теоретической мечты.)
14. Интеллектуальная подпитка – все, что делает Лаборатория публичной истории. Встречи Theatrum mundi. И Институт театра!
15. Пространство, где хорошо: фойе, а теперь и двор, Электротеатра. Шанинка с ее медиалофтом, безусловно. А еще очень круто было в La Coop на Рейне, и на «Геометрии настоящего» в ГЭС-2.

Идеально попасть на "Хрупкие инструменты вовлечения" случайно, просто зайти в корпус Бенуа и оказаться в самом эпицентре.
В лучших традициях перформенса (тут я поправляю очки :)), на акцию Александры Пиричи билеты не продавали. Прийдя в "Русский музей" ты автоматически становился зрителем и участником. Единственная привилегия, отличавшая человека присоединившегося к группе от проходящего мимо, листовка с описанием акции вручаемая работниками фестиваля. С ее помощью можно было выбрать одно из четырех начал. Например, первой цифрой шел мем "Траволта в замешательстве", а третей "Похищение Европы" Ребрандта. Следующий за этим блок, примерно на сорок минут, сконструирован как коллаж из пантомимы, танца и песен. За сценой с черным монолитом из "Космической Одиссеи" Кубрика, могла последовать речь Клинтон, инсталляция Йозефа Бойса или "Умирающий лебедь". Иногда они шли параллельно, из двух отдельных "арт-объектов", сливаясь в один. И не всегда в основе высказывания лежала цитата. Принимая на себя функции гугла, перформеры предлагали задать слово и по очереди, рассказывают все, что знают, об этом понятии. В общем потоке, среди известных цитат, звучали очень личные свидетельства: слово "революция", оказывается частью семейной истории, а "золото", воспоминанием о мистическом опыте.

Случайные бабушки, выбегали из зала в шоке - "что это такое, как можно в музее?". Служительница разводила руками. Она тоже не знала как, разрешение подписали, поэтому можно. Моего мнения никто не спрашивал, поэтому я тихо, про себя, скажу что именно в музее, можно и нужно. Александра Причи выделяет контрапункты из жизни современного человека, формирующие его взгляд, в том числе и на искусство. И стены музея, как нельзя кстати. Большую часть времени роль экспонатов из сознания зрителя вытеснена живой инсталляцией, полностью оккупирующей зону внимания. Это вытеснение работает на два интересных эффекта. Первый, констатация, того что поток информации равный ритму повседневной жизни ("Хрупкие инструменты вовлечения", провоцируют использовать музыкальные термины) трансформирует наш взгляд на искусство. Оно настолько гармонирует с настоящим, с иронией и ужасами времени, что мимикрирует, становясь привычным и незаметным. Малевич, Кандинский, Петров-Водкин, не взрывают своей неординарностью, не потому что перешли из отряда революционеров в пантеон классиков. Причина в панцире наросшем на восприятии. А второй эффект арт-акции, как раз поворот к невидимому фону. Развернутый спиной к картинам зритель получает шанс очистить свое внимание и заострить тонкие инструменты впечатления. Непривычная ситуация ломает упрощенный шаблон восприятия. Даже выходя из поля акции музей какое-то время остается таким же непривычным и личным переживанием.

Проверено на собственном, экстремальном, опыте. Возьмите кофе, закурите сигарету, я рассказываю. На двадцатой минуте, ослабив природную бдительность публики, перформеры предложили совместный опыт, они выслушают и сохранят вашу тайну, желание, чаянье высказанное на любом языке. Первыми выхватывают девочек (Паула Дункан и Мария Мора, не знаю кто из них кто, но одна обаятельная обладательница чудесного голоса, а вторая таинственно-задумчива как "Незнакомка" Крамоского). Ну ок, к эксперименту готова, отступать москвичам в Питере некуда. "Забираю" одного из троих мужчин (опять таки не знаю кто есть кто, поэтому просто перечислю: Паул Дункан, Фарид Файруз, Кристиан Нанкулеску) и минуты две рассказываю ему про свою тяжелую женскую долю на русском. Интеллигентной матушкой душой чувствуя, что это как-то невежливо наспех перевожу и окончательно растерявшись иду в соседний зал. "Все в сад!" А в саду что, там все тот же Кандинский, да Малевич, но стоишь ты перед их картинами чуть ли не голый в своих ощущениях и они поражают так словно их только, что, для тебя, написали (и это я еще не знала, что выбрала из группы единственного перформера знающего русский)).

Ура-ура-ура, он вышел! Т.е. вышел давно на бумаге, а онлайн -сейчас: наш диалог о зрительской свободе в эпоху перформативности. http://syg.ma/@paviel-arsieniev/theatrum-mundi-emansipirovan-li-zritiel-stratieghii-zritielskoi-svobody-v-epokhu-pierformativnosti

"Пожалуйста, давайте перестанем задавать вопрос, театр это или нет. Столько есть всего, что надо исследовать. Давайте исследовать, описывать, анализировать конкретные феномены. Мы сэкономим кучу времени, если перестанем задавать этот вопрос".
© Дариуш Косиньски
"Нам придется смириться с тем, что то, что кажется социологией, является театром.
И надо вовремя догнать художников, потому что сегодня художники часто оказываются впереди теоретиков и критиков". © Кристина Матвиенко
- конференция "Революция в театральном пространстве" (реакция на вчерашние вопросы Штефану Кэги (Rimini Protokoll), предсказуемые, про "а это театр?")

Если составлять личный топ Точки доступа, то это:
"Красный шум"лаборатории "Вокруг да около", с прорезанием мест и времени вокруг Нарвской заставы (подробно можно почитать в канале Дины Годер);
конференция "Революция в театральном пространстве", где не хватало только времени на дискуссии, а идей и хороших людей - с избытком (от театра как гипноза до модели не-места и проектов переживания бессонницы внутри театра; от режиссеров до продюсеров и культурологов);
тексты Анны Старобинец, по рассказам "Злачные пажити" и "Паразит" которой Юлия Ауг сначала сделала эскиз в новосибирском "Старом доме", а теперь вот представила полноценный спектакль в копродукции с питерским фестивалем.

Вот о них.
Как передать? Читаешь и видишь очень светлого человека, мотылька, который и пишет очень легко, парит, как бабочка, и одновременно ты чувствуешь колоссальную боль, но вместо черноты- вопрошание, взывание все еще неба, в котором, правда, ты уже видишь сплошь пепел.
Хотя "Злачные пажити" написаны от лица героя, кажется, что это проговаривает, представляет его Алиса, или по крайней мере соединенное, неразлученное (еще) существо, совместный голос, просвечивающий женскую сторону через мужскую и наоборот. Кто кому говорит, что полета никогда больше не будет- непонятно. Но от этого и есть совместный полет. В языке он есть.
Язык - как утопия. Последнее наше убежище.

В спектакле же просвечивают друг сквозь друга не языки, а заснятые на видео лица героев. Прошедшие оцифровку.
Надежды уже нет.
(а ребенка или голубя/фламинго не было визуально и впомине, тут даже во время мечтаний- экологический цвет "луг" вместо реальных трав. И только когда герои забудут о безопасности -  появится фотография города, на пару секунд).

Спектакль обращается не ко второму лицу, ища в слове близости с ним, а к нам, свидетелям и толпе, при молчаливом согласии которой. Окончательно превращая лирическую прозу в риторическую.

Немой герой "Паразита" здесь переходит на крик, минуя превращение немоты в голос (зато не минуя набедренной повязки из картин по библейским сюжетам). Самый добрый и чуткий персонаж вмиг становится диктатором и провозглашает всему миру возмездие. И нас действительно не жалко.

Удивительно, как вообще на фестивале зазвучала сильно тема необходимости ритуала (спроса на), веры во что-нибудь. (Сначала на конференции Павлович объявил современный театр местом риуала, потом Борис Никитин представил спектакль на грани с проповедью - о жесте Фомы (который-таки поверил, не вложил- такое толкование- рук в раны Христа)). С учетом, что ставит Ауг, думаешь, конечно, о "Мученике", но и вообще это о чем-то говорит..

Текст, написанный месяц назад, наконец-то в блоге журнала "Театр". О танцевальном перформансе - по жанру "докладу об архитектуре" – Тани Гордеевой и Кати Бондаренко "Остановка зимним вечером у леса" в ЦиМе. Об опыте настоящей междисциплинарности: чтобы не танцовщик + драматург, параллельно решающие свои задачи, а танцовщик & драматург через overlap и обучение практике другого. Очень крутой опыт, в том числе и зрительский! http://oteatre.info/arhitektory-tela/ - немного жаль, что убрали "перформерок", но что поделать.

Очень классный текст о "Красном шуме" у Романа Осьминкина: http://syg.ma/@roman-osminkin/krasnyi-shum-vriemieni-ili-slushat-ghorod-drughimi-ushami А я тоже написала вот о "Точке доступа" для "Экрана и сцены", знаков много - а всего все равно не сказала. Об "Афган-Кузьминках", "Столкновении с бабочкой" (пришлось смотреть "Твин пикс" же, чтобы хоть что-то понять!), немного о нашей конференции и паблик-токах... Ну и о "Красном шуме", разумеется. И даже фотографию, независимо от меня, выбрали со мной вместе. вот он, театр участия! (на самом деле нет)
http://screenstage.ru/?p=7161

полезная игрушка! ключевые слова performance studies. иллюстрации, понятия, монологи практиков и теоретиков. http://intermsofperformance.site/

Если еще не заходили сегодня на кольту: рецензия на книгу о нелинейности времени (распалась связь времен, никакого прошлого и будущего отдельно от настоящего, в котором они и творятся-пересоздаются (потому что переосмысливаются, но и не только), начинающася с рассказа о сконструированной ситуации Тино Сегала (конкретно This Progress) - это must read! Андрей Завадский о новой книге Алейды Ассман. (и мне вот очень любопытно теперь почитать и сравнить еще и с "Призраками Маркса" Деррида, который тоже книгу начинает с разбора ровно этой реплики из Шекспира.) http://www.colta.ru/articles/literature/15671

Вместо того, чтобы идти сейчас с купленными месяц назад билетами на Люпу, я продолжаю бронхитить, это уже больно, так что на следующей неделе собираюсь быть в форме, а пока хотя бы смотреть запись. И с Любимовкой всех! Как всегда не вмещающий всех людей зал, спертое дружное дыхание и разговоры-обнимашки обо всем в перерывах - начались и это очень воодушевляет.

Запись встречи, а не спектакля, я не Вилисов, увы( да и смотреть Люпу все же надо именно вживую, тут же все дело в этом тянущемся вязком ритме, в мертвящей медлительности. Пишут, что кто-то из зрителей сильно скучал - это не такой уж плохой показатель. (я на самом деле очень завидую людям, которые могут смотреть записи спектаклей как спектакли. я готова их воспринимать как очень хорошее средство документации, архива, но театральное переживание у меня в процессе их просмотра не рождается... вообще попадание случается очень редко. у Шеро был прекрасный тандем со Стефаном Метжем, и его документалка о репетициях и спектакле "В одиночестве хлопковых полей" Кольтеса – в числе любимых фильмов вообще, но мне кажется, так сложилось еще и именно потому, что Метж никогда не притворяется, что это спектакль, а не фильм о спектакле. Тогда получается метаконструкция, а не вторичность. В общем, сложное у меня отношение с видеозаписями, хотя я бы и не отказалась от трансляции из Александринки сейчас, за неимением большего. а лучше задуматься о поездке в Вильнюс)

Была сегодня на двух вещах - «Войне, которой не было» на Арт-миграции и «Точках на временной оси» на Любимовке.
«Война, которой не было» – это игровой моноспектакль (с музыкальными вкраплениями еще двух актеров театра) прекрасной уральской актрисы Екатерины Соколовой по документальному материалу – дневникам Полины Жеребцовой о жизни в Грозном во время чеченских войн. Семен Серзин, режиссер, выточил из многих страниц свидетельства историю насильного взросления девочки, когда первые мысли о мальчиках приходят на фоне убийств, а детские шалости с муравьями переходят в сильное чувство вины, как будто война вызвана твоим плохим отношением к животным.
Интересно вспомнить «Войну. Мир» в ЦМВС РФ, где Семен брал монологи бывших солдат, оказавшихся в послевоенной реальной жизни не у дел, поскольку война в миру не то чтоб интересна, вояк еще и побоятся и не возьмут на работу, только на дискотеке можно поголосить «спасибо деду за победу» и потусоваться хорошо – тем, для кого война – это что-то неизвестное. Те монологи были написаны под документальные - но написаны драматургом, Полиной Бородиной, а манера произношения была вполне себе привычная тихая-документальная. Это желание показать живых людей, а не картонных «героев», с их жизнью не только внутри, но и вокруг исторической катастрофы, перешло и сюда, и тема войн недавнего прошлого, а то и настоящего, о которой не почти не говорят публично, которой как бы поэтому и нет, не оставила Семена. Он взял уже полностью документальный материал и дал актрисе его не просто с вдумчивой дистанцией произнести, а прокричать, проболеть, вы-петь.
В документальном театре прямая эмоция, усиление текста иллюстрирующей музыкой – не то чтобы самые ходовые приемы, если не сказать запрещенные. Свидетелю, рассказывающему о своей травме со сцены, все бы это было позволительно без вопросов, но тут испытываешь определенный зрительский дискомфорт: «бытие», про ужасы ужасным криком и взглядом, понятно, что девочка может это все писать прямо, ей нужно выговориться и, может, благодаря этому – выжить, но в театре ты привык это считать фальшью и мелодраматизмом… Так эстетическая неготовность опрокидывается в тебя этической стороной: можно ли рассказ о травматичном оценивать художественно и воспринимать отстраненно, а если вдруг в тебе что-то в нем не отзывается – то кто ты тогда?
В финале спектакля годы текут очень быстро, был 2000- и вот уже 2004, сильных изменений не то чтобы в войне много, течет как река. Актриса, повзрослевшая и отчаявшаяся героиня, с песней бросается танцевать по углю, он крошится под ее ботинками, как почерневший от пожаров сахар, о котором она рассказывала - который нужно съесть перед смертью, как напоминание о нефти под ногами, как собственные судьбы, превращающиеся в пепел. Актриса падает и снова встает: с пораненной губой, со следами черноты (а разве можно смыть с себя память смерти?) она будет смотреть вместе с нами, каким стал Грозный в 2017 году. Видео гламурной идиллии чеченской столицы по-кадырову рифмуется с начальным псевдо-идиллическим видео советских времен, между которыми – не такая уж пропасть.
Говорят, в Ельцин-центре потом еще поднимается жалюзи и зрителям открывается вид на современный Екатеринбург. Так тебя опрокидывают в жизнь, продляя спектакль и напоминая, что это все наши реалии, что внутри этой благополучной картинки – страшная история. (так видом на город заканчивался «Город-герой» Новой сцены Александринки, но важно, что там о Питере и шла речь, это был спектакль о блокаде, а тут город – другой). И, может, нужно именно кричать. Не стесняться понятных символов. Говорить и говорить.

«Точки на временной оси» – пьеса Димы Богословского, представляющая собой сценки-этюды на тему фотографий: что случилось до/во время этого момента. Вместе с режиссером, Никитой Кобелевым, Дима отобрал ряд фотографий с мест войны/демонстраций/стихийных бедствий, и сделал простую, но удивительную вещь: поместил внутрь них добрых людей. Истории их вроде бы о боли, о страхе, а их внутреннее добро позволяет им так говорить и действовать так, как привыкшие к войнам, к подлости, ко лжи, обессиленные и обескровленные мы, уже забыли, что так можно, или думаем, что это все только в сказках. Иногда действительно думаешь, что диалог немножко описателен и картонен, но кто-то сказал пренебрежительно «соцреализм», а я думаю: может, эта натяжка нам и нужна, жизненно нужна, чтобы самим стать здоровыми вслед за этими героями. Ведь для хэппи-эндов нужны сказочные герои и поступки. «Зло можно победить только, если перестать к нему применяться», как сказала Дина Годер сегодня.
Этот неожиданный свет на фоне травмированной и покосившейся исторической оси дает надежду на то, что человечность все-таки победит. Хотя бы на время.

И с днем рождения Кирилла Серебренникова, конечно.

7-го съездила на Любимовку, под холотропное (кажется, так говорил Лисин) дыхание и обесчеловеченные интонации стадниковских ребят ("Текстогенератор" Елены Демидовой) подумала про филологичность сознания, когда отсутствие связности в тексте ассоциируется с нарушениями связей родственных, и когда даже перетасованные слова и реплики создают какой-то смысл в голове, думаешь: а ведь точно, родство размывается, но в голове, а то и по правде, все равно оно есть, и ты все равно себя через него как-то определяешь, и помнишь про какую-то часть персидскую в родословной (или это легенда? меняет ли это что-нибудь?).

Подход Кати Бондаренко и Тани Гордеевой через социальную хореографию к пьесе из математических формул очень порадовал, после духоты любимовской как-то особенно приятно что-то поделать физическое. Думала, что в формуле - актанты и разные драматургические ситуации: вот сейчас они вместе, а вот порознь, и все ты ищешь, как и с кем тебе хорошо... И здорово было эту схему, как бы обобщающую возможные реальные ситуации, снова очеловечить, вернуть в телесное. При этом никакого тебе возврата к бытовому реальному положению дел, и проверка не индивидуальных, а коллективных рефлексов и социальных ролей (например, исходя из возраста: до условных 33 это один кластер зрительский, после - другой). Ну, то есть важно не только как p будет c q, а как частицы q будут чувствовать себя друг с другом и смотреть на другой класс частиц. При этом параллельное коллективное действие не сливает же фигуры... Кажется, знаю наконец, как проходить со студентами раздел логики по риторике. К слову.

А, конечно, деление зрителей на подгруппы по признаку работы в госсекторе/учебы на бюджете - бессрочно или срочно, или в частном секторе, и предлагаемые жесты - иконические жесты реальных протестов, с фотографиями и историческими справками, заставляли думать о том, что происходит, о чем на Любимовке говорят перед каждой читкой. После всего организаторы угостили всех тортом, и записали все вместе видеопоздравление К.С.

#любимовка2017