Вилисов у себя написал об очень важном - о том, что описательная театральная критика уже не очень подходит для описания современного театра и что фокус по сути сместился на то, как спектакль воспринимается человеком. У него это фигурирует (вслед за Мариной Давыдовой) как "лингвистический поворот", я бы сказала, что это такой "поворот к человеку". В конце концов, театр делается людьми и для людей, поэтому и оценки и впечатления могут и имеют право быть именно человеческими. Я это никогда не формулировалась так четко, но мне всегда казалось, и по-прежнему кажется, что человеческие впечатления и то самое банальное "понравилось/не понравилось" имеет право существовать как вполне себе достойная оценка, подкреплённая, разумеется, аргументацией.
Вообще, читаю сейчас "5 лекций о кураторстве" Мизиано и там как раз много про человека и коммуникацию как основной инструмент и материал художественной практики, прям отдушина.

После вчерашнего Наджа пыталась сформулировать что-то, а тут король театрального телеграма Вилисов все уже сформулировал за меня.
https://t.me/apollonia
Не надо описывать спектакль, уже старо. Описывай ощущения.

Меня вчера Надж потряс и раздавил. Редко так бывает, но я не хотела еще час после спектакля обсуждать увиденное ни с кем. Хотелось не расплескать, а сохранить.

Я не читала ничего из Аттилы Йожефа, на которого и поставлен "Пензум", но узнала, что для венгров он как Пушкин. Изучают с детства. Знают наизусть.

И вот получается, что если произведение искусства само по себе не пустое, оно все равно воздействует так же мощно на людей с бэкграундом и подготовкой, как и на таких, как в этом случае я.

С первых звуков перкуссии (веер из тоненьких железных палочек стучал по листу бумаги) ты погружаешься в транс. Ну или наоборот: хочешь уйти.
И далее восприятие спектакля зависит от этого. Если ты погрузился, то эти 50 минут пройдут на одном дыхании и с желанием плакать.
Что там было на сцене - описать невозможно, но, наверное, и необязательно. Но вот именно эти протовибрации, воздействие на какие-то глубинные эмоциональные слои - это вот важно.

Сегодня веду пабликток с Наджем.

Как это будет происходить: я просто сяду рядом, обниму его и буду плакать.

Прочитал второй выпуск альманаха Schola criticorum, печатный экземпляр которого из тиража количеством 151 шт. передала мне безвозмездно под сводами пермского оперного Катерина Бабурина. Это сборник текстов магистрантов курса Ольги Манулкиной из Смольного, куда Ольга Борисовна в Перми меня прощупывающе зазывала, однако оставила это дело, поняв, что перед ней выскочка-самодидакт. Многих авторов сборника я знаю, с некоторыми мы приятели, к некоторым я даже романтически привязан, а при таком положении писать нижеследующий пост вроде бы должно быть западло, но поскольку русские не сдаются, давайте устроим длинненький разговор в самом перверсивном жанре из всех возможных — «критика на критику».

Вообще от положения дел в музыкальной/оперной критике у меня смешанные чувства после того, как один прославленный критик, обозначим его как П.П. в моём присутствии обильно нахваливал текст молодой девушки, обозначим её как К.Н., а через минуту, узнав, что я вилисов, принялся чуть менее обильно нахваливать и мой текст (речь шла о лонглисте Резонанса). Стоит ли говорить, что мой текст, хотя и прилично написанный, — был совсем себе проходной, но вот текст, нахваливаемый в первую руку, представляется мне — как и примерно всё, что эта автор пишет, — довольно катастрофическим ужасом. После этого случая я некоторое время ходил взбалмошный и забывал важные слова.

Оперные критики же сами по себе тоже вызывают у меня странное ощущение вопросительного удивления (здесь мы снисходительно относимся к редукционизму вилисова, делающего выводы по не самой широкой выборке, но вместе с этим как бы цепляющего приметы из воздуха). Почти все, кого я из них знаю, — предельно эрудированные в своей сфере люди, и «эрудированность» — первое качество, которое в них хочется подчеркнуть — является в них, кажется, и определяющим. Люди эти (извините, что я так препарационно о живых людях и моих знакомых говорю) — носители довольно странного вкуса, но самое в них примечательное, что они геттоизированны значительно больше, чем балетные критики и тем более, чем генерально-театральные критики. И у меня сложилось впечатление, что эта геттоизация вполне добровольная. Короче говоря, мне сегодня значительно легче слепить в голове карикатурный образ оперного критика, чем (пост)драматического. Есть во всём этом какая-то большая локальность и капсульность, если понятно, о чём я говорю.

Ну, и конечно, всё это предельно концентрируется в тех текстах, которые они пишут. А я напоминаю, что речь идёт о людях возраста ну прямо скажем не капитолины кокшеневой, то есть людях вполне себе молодых.

Первым и главным мне кажется сказать о том, что мимо них, как можно из этого сборника сделать вывод, полностью проплыла история российских медиа последних тридцати лет как история языка. То есть не существует в бэкграунде этих людей журналов «Столица», «Новый очевидец», «Русская жизнь», «Сноб» при Яковлеве и первые пару лет после, первые пять-семь лет «Эсквайра», журнал «Пушкин», наконец, и «Русский журнал» — вот эти единственные аналоги TNYROB или какого-нибудь London Review of Books в России. Критическая тусовка всегда была неизмеримо далека от медийной, и слава богу, что это так, но пишущему критику, я думаю, необходимо медиаобразование хотя бы в форме прочитанных вот этих культовых художественно-публицистических журналов, в которых кристаллизовался способ фиксации культурной реальности между мейнстримом и академом. Проще говоря: тексты в сборнике написаны или чудовищно, или нейтрально. Королёк пишет прекрасно, но вот эта деликатная ирония, я думаю, работала бы в 2005-м, сейчас, кажется, уместен более брутальный тип ироничного. Дорожкова пишет прекрасно, но мало, с ней у меня отдельные счёты. Хороши в смысле языка тексты Бабуриной, но в них нет стилевой харизмы, а есть эрудиция. Даже патетически-манифестарный текст Саши Воробьёвой (которая ведёт в телеграме канал «вилисов daily», где, в основном, рассказывает проф.сообществу, почему вилисов снова неправ), наполненный отсылками к конкретным медиа, поражает наше воображение, чем бы вы думали, Афишей — этим изданием для малахольных клерков, платформой «Арзамас», где Марина Давыдова успевает за тринадцать минут только открыть рот, и сайтом W-O-S, про который как бы всерьёз приличные люди, я думаю, никогда и не говорили. Но при всём этом я, конечно, согласен с посылами Александры про большие просветительские тексты, это было проговорено примерно всеми (кроме модных идиотов из медиатусовки) уже давно, а вилисовым проделано два года, пока мы с командой делали «Сламп».

Вторая претензия ко всему этому делу: большой отрыв от реальности (какой бы условной она не была, я сам не очень люблю все эти разговоры про отрыв от реальности, как будто она одна на всех). Вот тот же текст Богдана Королька про стратегии оперных театров в социальных медиа. Это очень интересно написано, но совершенно непонятно, для кого. Любой мало-мальски грамотный человек, понимающий механизмы социальных практик в интернете, усваивает со спермой твиттера все эти поведенческие паттерны интернет-провинциалов, вешающих на стены балеринам открытки с розами и топящие за высокую культуру без сложных текстов. То есть это исследование само собой разумеется на базовом уровне для человека, открывающего бразуер, если ему не пятьдесят лет.

Этот отрыв от реальности перетекает в третью важнейшую проблему: пока генеральные тексты про современный театр питаются мультидисциплинарностью: привлекают аллюзии и сравнения из остальных сфер искусства, — оперная и балетная критика остаётся замкнутой на предмете своего обсуждения. Это, я думаю, объяснимо сохраняющимся консерватизмом указанных типов искусств, но совершенно поразительно, как эти молодые люди, существующие в одном информационном пространстве с мультидисциплинариями, до сих пор не взяли в руки этот инструмент и эту методологию анализа. Они — как я уже сказал — чудовищно эрудированные, но их, судя по тем текстам, которые я прочитал в сборнике, прочитал на других площадках по ссылкам от знакомых, а также судя по фейсбукам этих людей, совсем не интересует опыт смежных сфер искусств и как он проникает, в числе прочего, в режоперу. Не говоря уже о том, что многие (!) из них мне лично признавались, что считают современный британский драматический театр очень хорошим, что в среде общетеатральных критиков вызвало бы, как минимум, вопросительное лицо, а также в оперной режиссуре склоняются к такого типа режиссёрам, которые до сих пор занимаются нарративными построениями и сложными психологическими интерпретациями и актуализациями типа того же Чернякова. Не знаю, так ли хорошо в потреблении искусства быть современным — меня, как вы могли заметить — именно такая стратегия занимает, — но вот в среде оперно-музыкальных критиков такой вопрос явно стоит каким-то иным образом.

При всём этом тексты сами по себе очень хорошие, в смысле информативные. Их нужно читать, если есть потребность разрабатывать вокабуляр музыкальной критики (а у меня такая потребность есть), а филигранность, с которой некоторые авторы вроде Рябина выводят вот эти внутриспециальные музыковедческие коллизии (извините за уёбищную конструкцию) — они просто заставляют глубоко дышать. Так что мне всё нравится, но следует учитывать вышесказанное. Это, скорее, такой разговор о потенциальных пространствах, которые оперная критика почему-то не спешит занимать. Опера ведь, в сущности, является выражением современного театра — предельно синтетическая форма. Так почему это не выражается в расширении горизонта подобных текстов — я вот не понимаю.

Многого не сказал, что вспомню — допишу. Сборник обязательно читать вот здесь — http://telegra.ph/Schola-criticorum-2-Raboty-magistrantov-programmy-Muzykalnaya-kritika-fakulteta-svobodnyh-iskusstv-i-nauk-SPbGU-06-18

Посмотрите, какой грандиозный уличный перформанс из Гамбурга — https://vimeo.com/224458051

Не мытьём, так катаньем: выдал на Кольту театральный текст обходными путями, в раздел академической музыки. Надысь заказали текст на предмет того, где лучше смотреть новые оперные постановки: из зала или в трансляциях/записях. Ну я всё перекурочил и получился материал о том, почему, зачем и где смотреть оперные спектакли с экрана. Имейте лояльную интенцию.
http://www.colta.ru/articles/music_classic/15359

Ни дня не проходит без свежего текста вилисова: заказали экстренную колонку по нашумевшему поводу. А я – не будь дураком – написал. Золотой редактор Филипп как честный человек пришел и перед публикацией сказал, что кровавый нож постсоветской глянцевой цензуры уничтожил в тексте конструкции «сахарная любовь», «артериально-венозный режим» и «пидорасы». С сахарной любовью и пидорасами мы, конечно, потерпим, а вот про режим зря они так. Могут и позвонить откуда надо. А также я хотел весь текст посвятить грандиозному нуреевскому хую, который сегодня, честно, увидел впервые, но в редакции сказали, что так нельзя. Я смирился, потому что кушать очень хочется. Почитайте меня, пожалуйста, и репостните.
https://www.buro247.ru/culture/theatre/11-jul-2017-nureev-ballet-scandal.html

Посмотрел спектакль Фабра «Drugs kept me alive». Видео выкладывать не имею права, очевидно, поэтому просто посмотрите скрины (https://www.facebook.com/apolloniada/posts/1566975283334778), а я пока в лучших традициях загнивающей русской критики перескажу спект.

Тут ровно один перформер, один из постоянной труппы Фабра. Непонятным мне образом весь спект двигается вокруг двух тем: наркота и мыльная пена. И вот этот смешной чувак в колпаке то рассказывает, как на него успокаивающе действует кокс, то кричит, танцуя: «я король пузырей». Танец тут очень важен — перформер процентов 30% сценического времени танцует — сначала хореографию классического балета, а затем модернданса, — но всё это так у него потешно (но профессионально-выточенно) выходит, что в целом получается такая издёвка над зашоренными клише, как минимум, современного танца.

У него довольно необязательные местами абсурдные или просто издевательские монологи, которые перемежаются действиями с предметами: по периметру сцены расставлены плотными рядами бутыльки с разными таблетками. Некоторые он глотает, некоторыми обсыпается, какие-то из них липкие и остаются у него на теле. Ближе к концу включается пено-машина и он сначала растаскивает куски пены по сцене, делая такой облачный ландшафт, а потом сам вымазывается в пене, после чего всю коробку заполняют пузыри, с концом которых кончается спектакль.

Сильно расстраиваться за отсутствие видео не надо — это очень хорошо, как обычно у Фабра, но всё-таки такой абсолютно проходной спектакль. Он про тело, физиологию, выносливость, танец, и комическое. Хотя, видимо, текст там ещё какой-то слой дополнительный несёт. Хорошо, в общем, нормально.

Пришли золотые товарищи из BirdInFlight, заказали текст про современный русский театр и гомосексуализм. Мало того, что вообще не сократили текст и выпустили через несколько часов после того, как я написал, так я ещё и за гонорар поторговался. Последние времена настают, истинно вам говорю.

«Ситуация осложняется тем, что многие известные режиссеры, деликатно говоря, имеющие отношение к теме, в своем творчестве вообще никак не обращаются к теме альтернативных сексуальных предпочтений и их общественного выражения, предпочитая спокойно ставить Чехова, Шиллера, Вагнера и Мюллера. Пока такое положение будет сохраняться, тяжело представить, что сможет сдвинуть гомосексуальность в театре в область нормального».
https://birdinflight.com/ru/mir/20170714-gay-russian-theatre.html

Новости из мира пиратства: посмотрите Богомолова на Дожде от седьмого июня. Хороший.
https://vk.com/video-129481581_456239227