А вот про Константина Юрьевича Богомолова и его успехи на ниве преподавания охуительная история. Пишет мне в лс участница его режиссёрской лаборатории, которую он осенью 2016-го набрал. Я вот прикрепляю скрины её сообщений и скрины из их лабораторного чата, но в чём цимес если коротко: срать Константину Богомолову на его режиссёрскую лабораторию, но в публичных интервью он говорит иначе. А ещё недавно открыл стажировку от СТД — тоже на предмет поучить молодых режиссёров.
Я в принципе не вижу в этом ничего особенно криминального — ну понятно, что занятой чувак, но зачем тогда в принципе браться за всё это было? Все кто меня знает, в курсе, что я очень люблю модус поведения «зазнавшийся мудак» и часто его практикую, но одно дело модус поведения, который по-тупому плюсует баллы в риторических упражнениях, а другое дело — применение этого модуса на практике касательно розданных обещаний. Ну и конечно довольно странно такой тип активности наблюдать от хороше-средней руки режиссёра с увядающей креативной потенцией. Ну типа Уилсон не выёбывается, Лепаж не выёбывается, а ты-то чего.
Мне, к слову, ещё художник Евглевский рассказывал в январе кажется, когда мы про театр Богомолова в ЗИЛе вспомнили, что вот у него есть такая лаборатория на базе МХТ, где ничего не происходит.
Я думаю, что если художник заебатый, то он имеет право быть мудаком. То есть супер-окей, когда человек отдаёт себе отчёт в том, что его на самом деле ничего не извиняет от неприятного поведения, но не все отдают себе в этом отчёт, и если чувак допустим поставил крутой спектакль, то можно отнестись с пониманием к его болезни. Но вот опять же — Богомолов нормальный режиссёр, но этот его тип театра — это же всё soooooo 2005, так что можно было бы и поскромнее быть вообще. Короче, друзья, по возможности ведите себя с людьми приятно и выполняйте данные обещания, this way we could make the world a better place.
Я в принципе не вижу в этом ничего особенно криминального — ну понятно, что занятой чувак, но зачем тогда в принципе браться за всё это было? Все кто меня знает, в курсе, что я очень люблю модус поведения «зазнавшийся мудак» и часто его практикую, но одно дело модус поведения, который по-тупому плюсует баллы в риторических упражнениях, а другое дело — применение этого модуса на практике касательно розданных обещаний. Ну и конечно довольно странно такой тип активности наблюдать от хороше-средней руки режиссёра с увядающей креативной потенцией. Ну типа Уилсон не выёбывается, Лепаж не выёбывается, а ты-то чего.
Мне, к слову, ещё художник Евглевский рассказывал в январе кажется, когда мы про театр Богомолова в ЗИЛе вспомнили, что вот у него есть такая лаборатория на базе МХТ, где ничего не происходит.
Я думаю, что если художник заебатый, то он имеет право быть мудаком. То есть супер-окей, когда человек отдаёт себе отчёт в том, что его на самом деле ничего не извиняет от неприятного поведения, но не все отдают себе в этом отчёт, и если чувак допустим поставил крутой спектакль, то можно отнестись с пониманием к его болезни. Но вот опять же — Богомолов нормальный режиссёр, но этот его тип театра — это же всё soooooo 2005, так что можно было бы и поскромнее быть вообще. Короче, друзья, по возможности ведите себя с людьми приятно и выполняйте данные обещания, this way we could make the world a better place.
Константину Юрьевичу Богомолову, испытывающему ⬆️ очевидные проблемы в обращении со средствами цифровой коммуникации, хотелось бы напомнить, что пост о его претензиях на Г-центр появился в телеграм-канале «закулиска». Понимаю, что это звучит удивительно, но в телеграме больше одного канала и их ведут, как правило, разные люди. Также хотелось бы порекомендовать Константину Юрьевичу меньше слушать пожилых бойлаверов из тусовки у себя в комментах, которые уверены, что вилисов на три миллиарда от ИТАР-ТАСС накупил литературных негров из Украины и демиургически ведёт все телеграм-каналы про театр, потаённо работая на смену элит. Увы, это не так.
Кроме того, я бы мог найти время в своём напряжённом графике и предложить Константину Юрьевичу Богомолову бесплатный урок по телеграму. Известный режиссёр смог бы таким образом узнать, что пространство телеграм-каналов удивительно и прекрасно: на нём можно найти потрясающие каналы на разные темы: от совриска и парфюмерии до литературы и домашних животных. Я бы предложил Константину Юрьевичу подписаться на канал «вилисов постдраматический», из которого он смог бы узнать о новейших тенденциях в мировом театре, что, безусловно, помогло бы ему в его работе.
Вместе с этим не может не радовать, что меньше суток после поста вилисова потребовалось занятому режиссёру, чтобы назначить занятие своим студентам. Надеюсь, это будет кому-то полезно, хотя, судя по прибежавшим ко мне в комменты его сумасшедшим апологеткам, там за редким исключением учатся какие-то совсем тупые и бессмысленные барышни (про парней не знаю).
Девушку, со слов и скринов которой появился вчерашний пост, Богомолов в лабораторном чате при помощи своей помощницы забанил после того, как она написала там сегодня мессадж о том, что уходит из лаборатории из-за чиновничьего душка, культа личности и похуизма. К сожалению, у меня нет свободного времени, чтобы дать Константину Юрьевичу Богомолову бесплатный урок по механизмам адекватной работы с критикой, но за френдли-прайс я готов и на это.
В принципе же я продолжаю считать, что все люди в театре, не готовые к открытой и прозрачной коммуникации, должны быть опозорены и забыты. Так победим.
Кроме того, я бы мог найти время в своём напряжённом графике и предложить Константину Юрьевичу Богомолову бесплатный урок по телеграму. Известный режиссёр смог бы таким образом узнать, что пространство телеграм-каналов удивительно и прекрасно: на нём можно найти потрясающие каналы на разные темы: от совриска и парфюмерии до литературы и домашних животных. Я бы предложил Константину Юрьевичу подписаться на канал «вилисов постдраматический», из которого он смог бы узнать о новейших тенденциях в мировом театре, что, безусловно, помогло бы ему в его работе.
Вместе с этим не может не радовать, что меньше суток после поста вилисова потребовалось занятому режиссёру, чтобы назначить занятие своим студентам. Надеюсь, это будет кому-то полезно, хотя, судя по прибежавшим ко мне в комменты его сумасшедшим апологеткам, там за редким исключением учатся какие-то совсем тупые и бессмысленные барышни (про парней не знаю).
Девушку, со слов и скринов которой появился вчерашний пост, Богомолов в лабораторном чате при помощи своей помощницы забанил после того, как она написала там сегодня мессадж о том, что уходит из лаборатории из-за чиновничьего душка, культа личности и похуизма. К сожалению, у меня нет свободного времени, чтобы дать Константину Юрьевичу Богомолову бесплатный урок по механизмам адекватной работы с критикой, но за френдли-прайс я готов и на это.
В принципе же я продолжаю считать, что все люди в театре, не готовые к открытой и прозрачной коммуникации, должны быть опозорены и забыты. Так победим.
За мной висят посты про «Ханану» Муравицкого, «Фантазии Фарятьева» и «Сверлийцев» в Э-театре, «Бориса Годунова» Богомолова, — всё будет в своё время, но вот сейчас прибежал с «Мельников. Документальная опера» Насти Патлай/Кирилла Широкова и че хочу сказать.
Во-первых, абсолютно грандиозное пространство вот эти вот «Руины» музея архитектуры. Если кто не читал про спект, то пространственно там организовано следующим образом: на третьем этаже происходит спект, на четвёртом сидят зрители по обеим длинным сторонам прямоугольного этажа и смотрят вниз через балки. На том же уровне, где и зрители, расположен хор Ла Гол из пяти человек и ещё одна солистка с противоположной от них стороны. Не видно почти ничего, но мне сказали что так задумано. Это полностью окей. Под потолком подвешано два экрана, на них всё время проецируется real-time cinema.
В принципе вот работа видеохудожника Михаила Заиканова мне представляется самой значительной в этом проекте. Видео построено на очень простом принципе: оно очень медленное и оно как бы перетекает по стенам и окнам третьего этажа, временами захватывая исполнителей. Но сама вот эта предельная внимательность к деталям архитектуры, которая обуславливается чисто тематически, — она очень эффектная и идёт каким-то тонким контрапунктом с текстом и темпом музыки.
Музыки там особенно нет, ну то есть по большому счёту там всё музыка, но она рождается фонетически из документального тона речи перформеров, пропевает фразы только хор, он же делает какую-то минимальную перкуссию и шумы подручными инструментами.
Спектакль в принципе очень скучный, но это не негативная характеристика, просто там мало что происходит, кроме текста. Почти всё великое современное искусство скучное, так что это окей. Очень приятна какая-то выточенная тонкость работы. В принципе сам формат расположения зрителей/перформеров/хора уже задаёт вот это воздушное напряжение, которое интересно изучать само по себе. Я очень завидовал актёрам внизу, потому что для них присутствие зрителей неочевидно, на фоне вот этой дистанции художественная атмосфера внизу какая-то более капсульная. Это важно и интересно. За билеты никого не агитирую, потому что на завтра уже вроде нет, а следующий показ в марте и туда вроде сгонят стадо экспертов золотой маски и тоже никому не достанется. Но всё равно имейте в виду.
Во-первых, абсолютно грандиозное пространство вот эти вот «Руины» музея архитектуры. Если кто не читал про спект, то пространственно там организовано следующим образом: на третьем этаже происходит спект, на четвёртом сидят зрители по обеим длинным сторонам прямоугольного этажа и смотрят вниз через балки. На том же уровне, где и зрители, расположен хор Ла Гол из пяти человек и ещё одна солистка с противоположной от них стороны. Не видно почти ничего, но мне сказали что так задумано. Это полностью окей. Под потолком подвешано два экрана, на них всё время проецируется real-time cinema.
В принципе вот работа видеохудожника Михаила Заиканова мне представляется самой значительной в этом проекте. Видео построено на очень простом принципе: оно очень медленное и оно как бы перетекает по стенам и окнам третьего этажа, временами захватывая исполнителей. Но сама вот эта предельная внимательность к деталям архитектуры, которая обуславливается чисто тематически, — она очень эффектная и идёт каким-то тонким контрапунктом с текстом и темпом музыки.
Музыки там особенно нет, ну то есть по большому счёту там всё музыка, но она рождается фонетически из документального тона речи перформеров, пропевает фразы только хор, он же делает какую-то минимальную перкуссию и шумы подручными инструментами.
Спектакль в принципе очень скучный, но это не негативная характеристика, просто там мало что происходит, кроме текста. Почти всё великое современное искусство скучное, так что это окей. Очень приятна какая-то выточенная тонкость работы. В принципе сам формат расположения зрителей/перформеров/хора уже задаёт вот это воздушное напряжение, которое интересно изучать само по себе. Я очень завидовал актёрам внизу, потому что для них присутствие зрителей неочевидно, на фоне вот этой дистанции художественная атмосфера внизу какая-то более капсульная. Это важно и интересно. За билеты никого не агитирую, потому что на завтра уже вроде нет, а следующий показ в марте и туда вроде сгонят стадо экспертов золотой маски и тоже никому не достанется. Но всё равно имейте в виду.
У вселенски-страдальческого прожекта «Трансформатор.doc» ренессансные выходные: зовут сразу на три спектакля вот тут — https://vk.com/wall-141612822_176
Ну то есть не знаю про всё остальное, но я уже вроде говорил, что «Неявные воздействия» это просто лучшее что есть на этой грешной земле, кроме кота Валеры. 24 февраля неявные, внимание, 24 февраля. Билеты в кассах.
Ну то есть не знаю про всё остальное, но я уже вроде говорил, что «Неявные воздействия» это просто лучшее что есть на этой грешной земле, кроме кота Валеры. 24 февраля неявные, внимание, 24 февраля. Билеты в кассах.
И не отходя далеко от кассы с бесплатной рекламой: ютуб-каналу культового фестиваля Любимовка нужно +200 подписчиков в ближайшие два дня, чтобы им не отключили монетизацию. Вот вместо того чтоб шутить про «сопливый пионер копеечку несёт», возьмите и подпишитесь, там полезные мастер-классы и читки, которые я не знаю вообще кто смотрит, хотя лично я однажды смотрел читку Печейкина.
https://www.youtube.com/c/FestivalLubimovka
https://www.youtube.com/c/FestivalLubimovka
18-го числа сходил в богопротивный гитис на «Войну и мир» Олега Глушкова. Глушкова беззаветно люблю после «Гипноса», сразу всем сообщаю, что вот есть такой грандиозный Олег Глушков, чтобы вы имели его в виду.
Спектакль блестящий, но чем более он блестящий, тем больше мне хочется ругаться. Вот есть такой очень комфортный тип удовольствия, когда всё хорошо и непошло, — длящаяся радость без сучка и прыщика. Вот такой тип зрительского комфорта вызывает у меня большое внутреннее сопротивление. Можно пытаться распутать психологически эту цепочку отношения, но генерально мне кажется она сводится к установке «продвинутого зрителя», заключающейся в том, что комфорт ведёт к стагнации, а изменения — которых мы так или иначе ожидаем в себе после столкновения с искусством — приходят только через сопротивление или любую активность. В принципе к сопротивлению можно добавить большое удивление на грани катарсического откровения, но у Глушкова такой тип удивления спектом не провоцируется. И поскольку сопротивления не требуется, то на выхлопе один сплошной комфорт.
И тем не менее это хороший тип театрального языка, который кажется свежим хотя бы потому, что он воспроизводит эстетику и пластику, для мейнстримного и даже «руссо-европейского мейнстримного» театра не свойственные. Другое дело, что очень понятно, откуда это у Глушкова растёт — все вот эти, извините, комедии положений, когда всё строится на максимально тупой внезапности, спокойном лице при идиотическом положении, резких переменах масштабов и интонаций. То есть тут даже не Монти Пайтон, а ну просто американо-европейские кинокомедии семидесятых. Просто в русском театре этого в таком виде почти совсем нет, и поэтому это смотрится не уёбищно. Вообще же, если доставать нашу гамбургскую линейку современности, то это репродукция конвенциональной чувственности и довольно привычных переживаний.
Но в принципе это, конечно, такой очень удачный ко времени и пространству тип зрительского театра, который не стрёмно смотреть, даже если ты понимаешь, что новации тут ноль.
Спектакль блестящий, но чем более он блестящий, тем больше мне хочется ругаться. Вот есть такой очень комфортный тип удовольствия, когда всё хорошо и непошло, — длящаяся радость без сучка и прыщика. Вот такой тип зрительского комфорта вызывает у меня большое внутреннее сопротивление. Можно пытаться распутать психологически эту цепочку отношения, но генерально мне кажется она сводится к установке «продвинутого зрителя», заключающейся в том, что комфорт ведёт к стагнации, а изменения — которых мы так или иначе ожидаем в себе после столкновения с искусством — приходят только через сопротивление или любую активность. В принципе к сопротивлению можно добавить большое удивление на грани катарсического откровения, но у Глушкова такой тип удивления спектом не провоцируется. И поскольку сопротивления не требуется, то на выхлопе один сплошной комфорт.
И тем не менее это хороший тип театрального языка, который кажется свежим хотя бы потому, что он воспроизводит эстетику и пластику, для мейнстримного и даже «руссо-европейского мейнстримного» театра не свойственные. Другое дело, что очень понятно, откуда это у Глушкова растёт — все вот эти, извините, комедии положений, когда всё строится на максимально тупой внезапности, спокойном лице при идиотическом положении, резких переменах масштабов и интонаций. То есть тут даже не Монти Пайтон, а ну просто американо-европейские кинокомедии семидесятых. Просто в русском театре этого в таком виде почти совсем нет, и поэтому это смотрится не уёбищно. Вообще же, если доставать нашу гамбургскую линейку современности, то это репродукция конвенциональной чувственности и довольно привычных переживаний.
Но в принципе это, конечно, такой очень удачный ко времени и пространству тип зрительского театра, который не стрёмно смотреть, даже если ты понимаешь, что новации тут ноль.
Ещё 3-го февраля ваш вилисов летал в Ростов-на-Дону на премьеру «Ханана» Юрия Муравицкого/Германа Грекова. В модном независимом Театре 18+ было дело.
Это всё страшно хорошо. То есть я даже не говорю, что на выходе из ростовского аэропорта прямо напротив входа через дорогу стояли голые деревья в тумане с жёлтым светом как будто в Кантос попал. В Ростове было тепло и влажно, а на спекте ещё прямо рядом с Ковальской сидел, ну то есть вот просто вообще всё как надо.
Значит что случилось: Герман Греков написал пьесу (в 2008 что ли году), её уже ставили (в 2011 году привозили на Золотую маску в постановке латвийского какого-то театра). Пьеса — картины сельской жизни, модерн-тургеневщина. Ну это если кокетничать, а если серьёзно, то там такая русско-деревенская хтонь про то, что время забирает вообще всё. Есть бабка, есть её полуглухой муж, есть сын, который маниакально читает книжки, а если попадается хуёвая, то нахуяривается и ебёт мать, есть другой сын на зоне, есть разные соседки и вот это вот всё. Ну то есть такой гранд-гиньоль на материале русского быта, захватывающе уже даже на уровне текста.
Спектакль Муравицкий сделал просто мощнейший. Вот в чём генерально мой личный восторг: он работает с дереализацией и формализацией. В «Ханане» зеркало сцены — насколько о нём вообще можно говорить — полностью затянуто тепличной плёнкой. Зрители смотрят через неё. За ней — такое даже не карикатурное, а просто стереотипное пространство частного дома в деревне. Перформеры внутри сценического пространства ходят сгорбившись, но как только выходят за рамки — это видно из зала — резко выпрямляются и идут бодрым шагом. Вот эта модуляция существования актёра — она тут такая, как надо — у них и голос карикатурно изменён, и пластика, всё вынуто наружу. Я, естественно, не знаю, из каких точно мотивов Муравицкий так сделал, но вообще мне кажется что это просто полностью адекватно материалу и контексту искусства — нельзя в 2018 году ставит такое бытоподобно, ну вот он и не ставит, так что просто давайте порадуемся, что вот у нас есть российский режиссёр с релевантным вкусом и чутьём, все мы знаем как это редко.
Про актёров вообще фантастика: Муравицкий мне рассказал, что в Театре 18+ нет постоянной труппы и актёров они набирают из местных театров/вузов. Сами прекрасно представляете, что такое «актёр ростовского театра», тем более в возрасте. Мне тяжело представить, как у него это всё получилось, но перформеры почти не выпадают из этого модуса формального существования. Это натурально просто фантастика, потому что вообще-то там чисто ситуативно на каждом углу есть где давать русскую драму. А они не дают. И Муравицкий рассказывал, какое было сопротивление и как он объяснял им, что у его персонажей нет внутреннего мира, только внешний. Меня потом Ксюша Протосевич завела на внутреннюю кухню отпоить соком, и вот там актёры в ожидании банкета орали «Муравицкий охуенный», а мужчина, игравший сожителя в тельняшке, лез ко мне в лицо и рассказывал, как он пользуется фейсбуком. Поэтому ещё раз — вот эта режиссёрская работа с перформерами в данном случае, это что-то, что лично мне не очень понятно, как сделано, прямо подвиг.
Это всё страшно хорошо. То есть я даже не говорю, что на выходе из ростовского аэропорта прямо напротив входа через дорогу стояли голые деревья в тумане с жёлтым светом как будто в Кантос попал. В Ростове было тепло и влажно, а на спекте ещё прямо рядом с Ковальской сидел, ну то есть вот просто вообще всё как надо.
Значит что случилось: Герман Греков написал пьесу (в 2008 что ли году), её уже ставили (в 2011 году привозили на Золотую маску в постановке латвийского какого-то театра). Пьеса — картины сельской жизни, модерн-тургеневщина. Ну это если кокетничать, а если серьёзно, то там такая русско-деревенская хтонь про то, что время забирает вообще всё. Есть бабка, есть её полуглухой муж, есть сын, который маниакально читает книжки, а если попадается хуёвая, то нахуяривается и ебёт мать, есть другой сын на зоне, есть разные соседки и вот это вот всё. Ну то есть такой гранд-гиньоль на материале русского быта, захватывающе уже даже на уровне текста.
Спектакль Муравицкий сделал просто мощнейший. Вот в чём генерально мой личный восторг: он работает с дереализацией и формализацией. В «Ханане» зеркало сцены — насколько о нём вообще можно говорить — полностью затянуто тепличной плёнкой. Зрители смотрят через неё. За ней — такое даже не карикатурное, а просто стереотипное пространство частного дома в деревне. Перформеры внутри сценического пространства ходят сгорбившись, но как только выходят за рамки — это видно из зала — резко выпрямляются и идут бодрым шагом. Вот эта модуляция существования актёра — она тут такая, как надо — у них и голос карикатурно изменён, и пластика, всё вынуто наружу. Я, естественно, не знаю, из каких точно мотивов Муравицкий так сделал, но вообще мне кажется что это просто полностью адекватно материалу и контексту искусства — нельзя в 2018 году ставит такое бытоподобно, ну вот он и не ставит, так что просто давайте порадуемся, что вот у нас есть российский режиссёр с релевантным вкусом и чутьём, все мы знаем как это редко.
Про актёров вообще фантастика: Муравицкий мне рассказал, что в Театре 18+ нет постоянной труппы и актёров они набирают из местных театров/вузов. Сами прекрасно представляете, что такое «актёр ростовского театра», тем более в возрасте. Мне тяжело представить, как у него это всё получилось, но перформеры почти не выпадают из этого модуса формального существования. Это натурально просто фантастика, потому что вообще-то там чисто ситуативно на каждом углу есть где давать русскую драму. А они не дают. И Муравицкий рассказывал, какое было сопротивление и как он объяснял им, что у его персонажей нет внутреннего мира, только внешний. Меня потом Ксюша Протосевич завела на внутреннюю кухню отпоить соком, и вот там актёры в ожидании банкета орали «Муравицкий охуенный», а мужчина, игравший сожителя в тельняшке, лез ко мне в лицо и рассказывал, как он пользуется фейсбуком. Поэтому ещё раз — вот эта режиссёрская работа с перформерами в данном случае, это что-то, что лично мне не очень понятно, как сделано, прямо подвиг.
Спектакль декорационно/аттракционно не размашистый, играется почти три часа в одном декоре с минимальными изменениями, перестановками. Между сценами выходят такие чуваки, Братья Тузловы, и играют/поют гражданские зонги. Мне, как вы понимаете, интересней про театральный язык говорить, чем про зашитые мессаджи, но я недавно в тексте про Диденко на Ленте протащил абзац про «Ханану», говоря про политическое. Естественно, такой тип театра, как у Муравицкого/Грекова в смысле мощи и актуальности политического заявления бесконечно состоятельнее, чем какой-нибудь Серебренников или Богомолов, которым обычно принято приписывать театральную фронду. Не хотелось бы укатываться в левачество, но мне думается, что фальшак последних очевиден просто потому что это такая буржуазная фронда в рамках комфортного зрительского театра, а у Муравицкого это настоящее, без позы и — что самое главное — без дистанции. Потому что у тех же КБ и КС всегда в спектаклях есть кто-то, с чьей позиции мы смотрим на неумытую Россию. У Богомолова это, естественно, он сам, у Серебренникова это иногда какой-то внутренний герой, иногда незримый внешний наблюдатель, а иногда сам зритель, потому что ну очевидно же зрительская позиция в Гоголь-центре это «я просвещённый чувак пришёл посмотреть картинки про то, как страна живёт, и ужаснуться; классно что я не такой». То есть через иронию и, кстати, миметичную манеру игры формируется дистанция к показываемому. А у Муравицкого — парадоксально — через формализацию и предельное окарикатуривание всякая дистанция исчезает, и позиция зрителя как бы помещается внутрь, безоценочно.
Вот это всё очень важно и спектакль — особенно учитывая его региональный контекст — кажется очень, очень хорошим.
Вот это всё очень важно и спектакль — особенно учитывая его региональный контекст — кажется очень, очень хорошим.
Пожалуйста извините: не удерживаюсь от ещё одной истории про Петербургский театральный журнал. У второго курса театроведов РГИСИ практика там знаете в чём заключается? Каждому студенту выдают старенький номер журнала хуиллиардной давности лет и предлагают его вычитать полностью, сверяя параллельно с текстами на сайте. Какова цель? Обнаружить ошибки в электронных версиях текстов и заполнить док с подробным их указанием. То есть нужно прочитать 30+ текстов по два раза и написать, какие нашли ошибки (грамматические, орфографические, в вёрстке, абзац неполностью скопировался — вот такое вот). Это называется редакторская практика. А ещё им в рамках практики планируют показывать, как в редакции ПТЖ верстают журнал.
Я предлагаю студентам РГИСИ проходить практику у вилисова. Ошибки в моих постах искать не надо, а как редакция ПТЖ верстает журнал я могу показать и сам — *открывает журнал* — смотрите, дети, редакция ПТЖ верстает журнал у ё б и щ н о. Вы свободны, дети, идите читайте важные книжки и смотрите спектакли в нашем славном паблике.
Я предлагаю студентам РГИСИ проходить практику у вилисова. Ошибки в моих постах искать не надо, а как редакция ПТЖ верстает журнал я могу показать и сам — *открывает журнал* — смотрите, дети, редакция ПТЖ верстает журнал у ё б и щ н о. Вы свободны, дети, идите читайте важные книжки и смотрите спектакли в нашем славном паблике.
Три дня назад ходил на «В прошлом году в Мариенбаде» Дмитрия Волкострелова на Новую сцену Александринки. Там всё сплошь любезные моему сердцу люди в команде: Перетрухина на художестве, Лобанов на костюмах, Власик на звуке. Как следует понимать из названия, спект поставлен по фильму Алена Рене.
В описании на сайте театра сообщается: «Обращение к одному из шедевров европейского киномодернизма 1960-х — попытка найти театральный эквивалент этому гипнотическому киноязыку». Вот уж я не знаю, насколько это эквивалент или не эквивалент, но по части завораживающей красоты здесь всё как надо. Зрители сидят на почти метровом расстоянии друг от друга, в прозрачных пластиковых стульях (такие же появляются ближе к концу в спектакле). На сцене нет ничего, кроме мебели, которая к тому же никак не зафиксирована в сценографии, а мобильно появляется и исчезает, — как и перформеры. Это всё транспонируется на сцену снизу при помощи мобильных подъёмных блоков, которые ходят вверх-вниз. Всё это происходит в нарочито медленном темпе; мебель почти дизайнерская; костюмы такие, какие обычно бывают в «красивом европейском кино про красивых людей у которых много любви». Благодаря свету — довольно простому, но топорно-изящному — впечатление такое, будто всё вообще висит в воздухе, это естественно подкрепляется уходящей время от времени из под актёрских ног сценой.
Весь этот трепетный ретро-глянец — красиво так, что сил нет. Однако же он полностью обнаруживает себя в первые минут двадцать, а следующие 1:10 в спектакле следить совершенно не за чем, кроме текста, который тоже как-то странно разъят, деконструирован и дублирован между персонажами.
Говоря о Волкострелове, неизбежно укатываешься в разговор о современности, и в любом тексте, если это не какие-нибудь Кокшенева или Дмитревская, его обозначают как инноватора, лидера нового театра етс етс. Новация в этом всём я не понимаю какая вообще. Во-первых, это воспроизводство очень конвенционального полу-ностальгического модуса чувственности, спектакль провоцирует очень понятный набор переживаний: пульсирующая таинственность, такое чёрно-белое томление, пред-сексуализированная меланхолия буржуазного тела. Во-вторых, вся красота этого спекта базируется на визуальной редукции — не просто физическом исключении декорационных элементов и всего лишнего, но и скрытии всякого другого с помощью света-дыма, создании атмосферы неясности. Эта редукция в итоге оказывается так или иначе бытоподобной: привычный тип мебели, костюмов, посуды, привычный тип пластики и речи, пусть и замедленный. А новация в театре сейчас, как мне думается, связана всё-таки не с редукцией, а с преображением бытоподобной реальности в неузнаваемую, с выходом в пост-человеческие пространства и в конечном счёте с созданием оригинальной художественной реальности с помощью внетеатральных пространств и новых медиа.
То есть спектакль предельно хорош, но вот про современность не алло, и это проблема и беда России, что такие спекты тут в авангарде, а не в каждом МХТ-РАМТе, как и должны быть в 2018 году. Играют его редко, с премьеры в апреле прошлого года всего раз 7 или 8 отыграли, в начале марта будет два показа, на 6-е число ещё есть билеты, поговаривают, что десять премьерных отыграют и снимут (вообще не удивлюсь, гостеатры умеют убивать всё нормальное).
В описании на сайте театра сообщается: «Обращение к одному из шедевров европейского киномодернизма 1960-х — попытка найти театральный эквивалент этому гипнотическому киноязыку». Вот уж я не знаю, насколько это эквивалент или не эквивалент, но по части завораживающей красоты здесь всё как надо. Зрители сидят на почти метровом расстоянии друг от друга, в прозрачных пластиковых стульях (такие же появляются ближе к концу в спектакле). На сцене нет ничего, кроме мебели, которая к тому же никак не зафиксирована в сценографии, а мобильно появляется и исчезает, — как и перформеры. Это всё транспонируется на сцену снизу при помощи мобильных подъёмных блоков, которые ходят вверх-вниз. Всё это происходит в нарочито медленном темпе; мебель почти дизайнерская; костюмы такие, какие обычно бывают в «красивом европейском кино про красивых людей у которых много любви». Благодаря свету — довольно простому, но топорно-изящному — впечатление такое, будто всё вообще висит в воздухе, это естественно подкрепляется уходящей время от времени из под актёрских ног сценой.
Весь этот трепетный ретро-глянец — красиво так, что сил нет. Однако же он полностью обнаруживает себя в первые минут двадцать, а следующие 1:10 в спектакле следить совершенно не за чем, кроме текста, который тоже как-то странно разъят, деконструирован и дублирован между персонажами.
Говоря о Волкострелове, неизбежно укатываешься в разговор о современности, и в любом тексте, если это не какие-нибудь Кокшенева или Дмитревская, его обозначают как инноватора, лидера нового театра етс етс. Новация в этом всём я не понимаю какая вообще. Во-первых, это воспроизводство очень конвенционального полу-ностальгического модуса чувственности, спектакль провоцирует очень понятный набор переживаний: пульсирующая таинственность, такое чёрно-белое томление, пред-сексуализированная меланхолия буржуазного тела. Во-вторых, вся красота этого спекта базируется на визуальной редукции — не просто физическом исключении декорационных элементов и всего лишнего, но и скрытии всякого другого с помощью света-дыма, создании атмосферы неясности. Эта редукция в итоге оказывается так или иначе бытоподобной: привычный тип мебели, костюмов, посуды, привычный тип пластики и речи, пусть и замедленный. А новация в театре сейчас, как мне думается, связана всё-таки не с редукцией, а с преображением бытоподобной реальности в неузнаваемую, с выходом в пост-человеческие пространства и в конечном счёте с созданием оригинальной художественной реальности с помощью внетеатральных пространств и новых медиа.
То есть спектакль предельно хорош, но вот про современность не алло, и это проблема и беда России, что такие спекты тут в авангарде, а не в каждом МХТ-РАМТе, как и должны быть в 2018 году. Играют его редко, с премьеры в апреле прошлого года всего раз 7 или 8 отыграли, в начале марта будет два показа, на 6-е число ещё есть билеты, поговаривают, что десять премьерных отыграют и снимут (вообще не удивлюсь, гостеатры умеют убивать всё нормальное).
Мало чем вилисова можно удивить: нельзя удивить ни мужчиной с двумя членами, ни спектаклем Дмитрия Бикбаева в Театре Луны, ни состоянием российских театральных медиа. Но я вот сейчас обнаружил, что на два мартовских показа «The Song of Songs» Веры Мартынов/Алексея Сысоева не раскуплена половина билетов. И поскольку подписчики вилисова это единственная достойная&приличная театральная аудитория в этой стране, то я вас, конечно, спрашиваю: вы что, друзья, охуели что ли? А куда же вы тогда идёте, если не идёте на SOS? На Тимофея Кулябина вы блять идёте что ли?
http://theatreofnations.ru/event/1776
http://theatreofnations.ru/event/1776