Вчера был на «БерлусПутине» в Театре.doc. Слушайте, ну такой восторг. Я так хохотал, будто мне очко щекочут. Значит даю по порядку:

Это пьеса легендарного Дарио Фо в русской адаптации Варвары Фаэр. Спектакль вообще 2012 года, но это такой занятный пример работы, которая нарастает и заметно меняется во времени — на вчерашнем показе какие-то гэги и реплики были переписаны по инфоповодам совсем свежим — др путина, например.

На сцене три актёра всего, м/м в главных, ещё одна девушка на подхвате. Вот какой парадокс: я от актёрской игры впервые за долгое время получил большое удовольствие в «театре, в котором не играют». Ну то есть что это за игра — топорнейший наигрыш, но он так бесконечно уместно смотрится с этим текстом и на этой сцене — ну просто туши свет. Всё вот это чудовищное гримасничанье — ну просто сил нет, такое тупое лобовое удовольствие, очень хорошо.

Ну и сам текст — он хоть и местами провисает очень странно, в целом же довольно занятный. Кто там из мёртвых режиссёров занимался весёлым политическим театром, Брехт? Ну вот мне кажется, что это в лучших традициях. Такая какая-то важная история про совместное присутствие и дурацкое коллективное перебирание последних новостей. Очень, очень хорошо, следующий показ 27 октября, ПОЖАЛУЙСТА — купите билет.
http://teatrdoc.ru/events.php?id=18

Вилисов смотрел "Берлуспутина" и хохотал

Милые, алло! Начал онлайн с «Территории» — http://apollonia.today/live/territory

Включайтесь.

Значит, смотрите: две охуенные новости слились в одной: во-первых, ваш вилисов дебютировал в Эсквайре. Ну и что, что с пятилетним опозданием. У меня всюду так. Во-вторых, я написал такого рода текст про театр, который не писал никто и никогда на планете. Добрые люди за мою популярность слили мне папку с райдерами и техзаданиями спектаклей, которые привезли на Территорию в этом году, а я отобрал оттуда самое интересное. Конечно, стрёмно, что в форме листинга, да и со стороны редакции подать можно было сильно лучше, но я всё равно этим текстом очень-очень горжусь.

Сейчас, конечно, прибежит полиция театрального парткома и будет ругаться, что негоже делать тексты на базе слитых документов, да только кого вообще ебёт.

Мне вообще кажется, что это ещё и совершенно фантастический рекламный текст — вне всякой интенции таковым быть. Понятно, что это пролетит мимо театротусовки, как и все позитивные кейсы, которые вилисов генерирует, поэтому бегите скорее читать и репостить. Впервые за долгое-долгое время рад собственному тексту.
https://esquire.ru/territory-fest

Вчера был на «Идиоте» Максима Диденко. В театре наций поменялась схема с входными и их теперь можно только купить, даже скандальных критиков не пускают за так. Но на малую сцену совсем по-божески — 100р, плюс они сразу с местом.

Значит чего: спектакль страшно хорошо сделан, а также Дапкунайте — ну вот бог знает, меня как-то воротит от неизбывной благодушности, которая из неё прёт, прямо такая nice-nice, что заниматься невозможно.

У Барри Коски была недавняя постановка «Волшебной флейты», так вот он там, судя по всему, просто дал волю чувякам из британской компании, которые рисовали ему видеоарт, — а спектакль тот, собственно, только на основе анимированного мэппинга и существует. Ну вот тут не то чтобы совсем так, но что-то похожее. Видеопроекцию делал Илья Старилов, сценографию и свет — легендарный Семченко из АХЕ. Сценография простенькая — поворотный круг, по центру которого формальная стена дома с двумя дверьми по бокам и воротами посередине. Стена белая, как и пол, — и вот они являются площадкой для залития маппингом.

В спектакле почти не говорят, это такая нуарная пантомима, иногда только как немые мычат что-то похожее на слова и совсем редко поют.

ОЧЕНЬ. МНОГО. УИЛСОНИАДЫ. И дело даже не в том, что она в свете, а в том, что она в пластике и мимике. И это ОЧЕНЬ странно, то есть это скорее плохо, чем хорошо, самая спорная часть спектакля.

Сделано это всё как обычно у Диденко на уровне, но отсутствие вербального материала какое-то очень странное впечатление производит: как будто спектакулярная ткань пустоватая; дрыганья выглядят не очень убедительно и вообще хотелось спать. Я бы заподозрил, что просто я был уставший, но мы ходили с княжной Глушковой и точно совпали в формулировках после. Так что вот не знаю. Но всё равно сходите, Диденко очень-очень важный.

А вот смотрите какое важное видео: Димитрис Папаиоанну рассказывает о том, как чисто технически сделан спектакль «Inside», который привезли в форме инсталляции на «Территорию» в этом году. Полная запись встречи вот здесь — https://vk.com/wall-129481581_1261. Запись, видимо, не самая лучшая, но вроде всё слышно.
https://www.facebook.com/apolloniada/videos/1665051170193855/

А вот у меня вчера вышел очень славный текст: рецензия на музыку Невского к спектаклю Гацалова «Пьяные» в Перми и немножко на сам спектакль. Очень горжусь последним абзацем, анализировать боженька ума не дал, так хоть ругаться красиво умею:

«Текст Вырыпаева, видимо, адекватен своей цели: эта вульгарная гетеросексуальная спермодрама заставит сотню одинаковых пермячек, подписанных на паблик «Психология отношений» и опаздывающих в театр с ноготочков, ошарашенно раскрыть рот, сказать про себя: «Ах, как это верно: мы ведь в нашем современном обществе никого не любим…» — а на следующий день, перевирая текст, цитировать реплики со смайликами «ВКонтакте». Наверное, это важно — обращаться к этой публике; все идет вперед, и эти люди, в 2005-м смущенные и раздраженные «говном» и «ссать» на сцене, в 2017-м радостно над этим хохочут. Но музыка Невского, с одной стороны, высвечивает всю беспомощность этих разнополых соплей «про фундаментальные вещи», высвечивает музейность этой модели чувственности, а с другой — одной своей интонацией, каким-то ровным, спокойным течением напоминает — как это ни банально — о современном, то есть не о том, что было важно вчера, а о том, что важно сегодня»
http://www.colta.ru/articles/music_classic/16243

Вчера по великому счастью имел место в первом ряду как царь на «Безприданнице» Дмитрия Крымова в Школе Драматического Искусства. Какой-то страшно красивый театр, и вот совсем горяченькая премьера, 14 сентября впервые показали.

Я Крымова некоторое количество смотрел на видео, и в основном, как вы помните, это было очень хорошо, но очень по-русски. Когда я говорю по-русски, это следует читать как по-русско-сельски. Тут — то же самое.

Вот какая штука: когда сидишь внутри этого спекта и забываешь обо всём, то всё в порядке: как спект в себе это прекрасно работает — тут всё убедительно, тут предельно выточенная игра актёров (именно актёров), тут максимальное количество деталей (в сцене когда преданный тёлкой чувак ищет героя-любовника, четыре световых прожектора на боковой стенке долго крутятся выключенные как какие-то камеры слежения по серийной схеме, вот это прямо мощь) и так далее и так далее. Всё работает на замысел етс. Но когда во время спектакля случаются какие-то козлиные проблески типа: а вот представить этот спектакль в каком-нибудь папском дворце или даже я не знаю ну где-нибудь где Кастеллуччи пробегал, да? — и моментально становится страшно неловко. Даже не потому, что там, где Кастеллуччи пробегал, должно быть обязательно серьёзно, а потому, что там, где Кастеллуччи пробегал, совсем другой уже модус комического: там вполне уместно представлять себе Марталера или Фритча, например, но никак не вот этот трансвестизм с серьёзными лицами.

И когда об этом думаешь, очень странно становится в себя впускать этот почти квновский юморок, даже и не хочется его в себя впускать.

Меня очень тревожит, что вот это русское-бедное работает либо на ненасмотренную аудиторию, либо на человека, отказывающегося от собственного эстетического опыта, — что, в принципе, труднопредставимо. Вот эта вечная проблема непоспевания за временем, которая меня, как у вас всех был шанс понять, болезненно беспокоит, — она и в этом спектакле, и вообще в работах Крымова мне сильно-сильно мешает смотреть. Наверняка это поверхностное восприятие и я просто тупой, а на самом деле за формальной спектакулярной тканью там скрываются бездны, но вот пока я тупой, я манифестирую это таким образом: этот спектакль, вполне вписывающийся в крымовский тип театра, — это опасный с точки зрения злободневности эскапизм, и мне непонятно — сознательно он такой или «не пинайте пианиста, он играет как умеет».

Вообще вот это позволение себе легкомысленных приёмов типа великой песни Агузаровой или дискотеки под First I was afraid, — мне кажется, сейчас это уже не работает. Но за Агузарову спасибо. В любом случае, слушайте, это если не важный, то точно очень хороший спектакль, в смысле на нём банально не скучно. Поэтому вот пожалуйста, завтра ещё показывают, берите руки в ноги и так далее.

И аудио-пост вам всем: вот записи сегодняшней сессии ответов Яна Фабра на вопросы студентов школы «Территории», а также полная запись лекции сценографа и художника Яна Версвейвельда.
https://vk.com/wall-129481581_1264

А вот важное: полная запись вчерашнего разговора с арт-группой AES+F. Я не был, но говорят, что очень хорошо.
https://vk.com/wall-129481581_1270

Что мне кажется важным сказать про вторую серию театрализованной дискуссии «Новый мир: Рынок страхов» вчера в Новом пространстве театра наций с участием Бориса Юхананова, Кристофа Твикеля и модерацией Константина Богомолова:

Удовольствие такого типа, когда видишь, как великий или просто очень выразительный человек в чём-то начинает заметно подсдавать, — это довольно туповатое удовольствие, поэтому я не настаиваю на этом пункте поста, но мне всё-таки очень важным кажется отметить, что Константин Богомолов, кажется, перестал чувствовать время. Это не только из последних его интервью следует и вот вчерашнего перформанса, но и из каких-то других более тонких референтных точек, которые всё время как бы мимо проплывают. Вот эта позиция насмешливого интеллектуала эпохи постмодерна, когда всё немножко через губу, всё исподлобья, и самой кульминационной точкой человеческого отношения становится вот эта квазирадикализация, когда ругнёшься этак смело и скажешь что-нибудь страшно откровенное, точнее — что-то, что может показаться страшно откровенным сорокалетним тёткам, ахающим по углам, — так вот эта позиция, такой 2005-style: мне кажется, что художнику, плотно работающему со временем и современностью, в 2017 году носителем такой позиции должно быть стыдно.

Юхананов же максимально убедительно выглядел, просто потому что его внутренняя спектакулярность — настоящая, а не форсированная. И хотя это тоже скатывается в такой русский театр драмы, когда он подбегает к Богомолову, целует его в щеку и кричит «мы сейчас духовно обосрёмся», — это тоже очень, очень. Загляденье.

Но главная проблема даже не в этом. Главная проблема чисто фактурная: спикеры (за исключением немца — но ему фактически не дали говорить, Б и Ю оккупировали дискуссию почти полностью) сильно увлеклись театрализацией, и из-за этого собственно текстовая ткань получилась УЖАСНО разреженной. То есть если это транскрибировать в печатный текст и попытаться ну вот читать — я сомневаюсь, что это в принципе будет возможно. Юхананов то ладно — он откликался на вопросы Богомолова как и должно, но сам Константин Юрьевич с этими чудовищными паузами, с этим накручиванием синонимов, — это всё очень стыдно. Да и говорил он всё сплошь какие-то штампы — не пропагандистские или либеральные, а просто штампы обывателя: вот европеец приехал, и давайте его спрашивать про миграцию, конечно, потому что это главный страх. И самому КЮ сказать об этом, в сущности, нечего, потому что — ещё раз — если положить дискуссию на текст, то любая получасовая программа радио Эхо Москвы по смежным темам будет а) насыщенней; б) значительно вменяемей в смысле экспертизы.

Мне кажется, что была совершена критическая ошибка, когда был выбран уклон в сторону вот этой спектакулярной патетики с широкими жестами. Я пытаюсь представить такую же дискуссию в спокойной любознательной интонации экспертных спектаклей Rimini Protokoll — без малейшего допущения нарциссизма, с заведомым вниманием к Другому, к собеседнику — и вот это было бы, конечно, мощно и адекватно задумке.

Никаких споров: смотреть на КЮ и БЮ, когда они распаляются, — чистая экзальтация, первое мая; но тогда из этого нужно начисто убрать интенцию на серьёзный текст, потому что иначе остаётся впечатление большой неловкости.

Полная чёткая аудиозапись дискуссии здесь — https://vk.com/wall-129481581_1272

У автобусного спектакля Саши Вартанова «Конец века / Конец круга» есть одна точка уязвимости, на основе которой можно выстроить критику, этот спектакль сильно девальвирующую: это очень комфортная работа, генеральными эмоциями которой становятся радость узнавания и радость согласия, а также специальный тип волнения на почве гражданственности + некоторая апелляция к ностальгическому чувству. Я подозреваю, что если бы, пока я бежал к автобусу, дождь лил чуть сильнее, если бы бежать было чуть тяжелее, если бы всё-таки пришлось жать руки неприятным людям етс етс, иными словами если бы входная точка настроения была бы ниже, чем было у меня, если бы не было предварительного позитивного отношения к по большому счёту незнакомому мне Вартанову, — я сильно подозреваю, что именно вокруг этой лобовой публицистичности я бы и выстроил стратегию обвинения. Здесь такая тонкая грань, когда есть два человека, один пишет «гениальность простоты», а другой — «топорная плакатность» — и оба правы, но позитивная характеристика перевешивает критическую просто в силу математики.

Что происходит: мы садимся в автобус, надеваем наушники и очень медленно едем под нарезку из отрывков теле—радио репортажей и популярных музыкальных хитов разных лет. Эта пружина раскручивается с прощальной речи Ельцина и до самых актуальных событий этого года. Пишут, что полтора месяца у Саши ушло на сбор материала.

Это такой российский Remote X, который мы заслужили. В спектакле Кэги люди полтора часа идут в довольно бодром темпе и преодолевают сами значительное расстояние, по пути совершая разные активности — вот это, значит, Европа. Здесь же группа людей заперта в автобусе, который очень медленно едет, многие стоят и устают — вот это, значит, Россия. Я не знаю, закладывал ли Вартанов это или нет, но я весь маршрут думал о том, что само правило движения в рамках этого спектакля — это такая генеральная метафора нашей страны — ничего никуда не двигается, все очень устают, но получают от этого какие-то экстремальные эмоции под перепевку Земфиры Людмилой Гурченко. В принципе мне кажется, что сам факт открытости этого спектакля к вложению туда таких, извините, смыслов — это показатель его качества. Пространство спектакля разомкнутое, но не такое, что через щели дует ветер, а такое, что слушатель/зритель сам имеет возможность довставлять кирпичи в кладку.

Ну и вообще очевидные вещи — а из самых очевидных медийных мемов этот спектакль и собран — это то, что нуждается в постоянном повторении. Радость вынужденного единения с приятными и неприятными людьми — вот тебе и пожалуйста. Вартанова обнимаю, такой скромник. Будут ещё показы — обязательно езжайте.

Не помню, когда последний раз — если такое вообще бывало — хотелось плакать на аплосах после спектакля. Четыре часа на «Бельгийских правилах» Фабра: минут двенадцать хлопали; отстоял, вышел, утёрся.

Господи, я не спрашиваю, для чего на планете существуют мухи и комары, жуки и тараканы, оцифровщики видеокассет и романисты классического типа. Но на кой хуй, господи, существует рядом с этим на планете российский театр? Вразуми и так далее. Сил никаких нет.