Здесь будет про театр и околотеатр. За последние лет семь я поглотил огромное количество драматического и не самого драматического театра. Видел много спектаклей. Думаю, названий триста. А если тебя зовут не Марина Давыдова - это серьезная цифра. В основном – Москва и Петербург, но были и Екатеринбург с Новосибирском. Маме я уже всё об этом рассказал, теперь это знание надо вывалить на кого-то еще. Будут отчеты, всякие истории, рейтинги артистов, режиссеров, театров и зрителей. Не только про премьеры, но и про старье всякое. Короче, понеслась. И да, СВОБОДУ КИРИЛЛУ СЕРЕБРЕННИКОВУ!

В России почти всегда о театре пишут либо матерые театроведы, прекрасные, что и говорить, либо случайные люди (комменты в Интернете типа «мой культурный выход»), впервые оказавшиеся в театре. И если со вторыми всё понятно: «ходили на Богомолова (Жолдока, Волкострелова) – совсем не отдохнули», то с профессиональными критиками ситуа сложнее. Дело даже не в том, что они видят спектакль только на премьере. А в силу специфики отечественной репертуарной системы (об этом отдельно и позже) премьерный спектакль почти всегда - сырой спектакль (взять хоть нового Серебренникова. Когда всех этих упырей, из-за которых спектакль выпускали без режиссера, будут жарить черти, а КС доделает спектакль, а будет это очень скоро, мы все будем плакать от счастья на «Маленьких трагедиях», как раньше на других его спектаклях). Важнее другое: за те годы, что я наблюдаю, со стороны, театральную жизнь, критики напрочь срослись с театрами и режиссерами. Стали такие друзья-подружки. Многие пишущие критики теперь работают в театрах. Мы не против, но, блин, не всё, что ставит Женовач такое уж откровение, вообще-то Тимофей Кулябин унылый эпигон. И скажите кто-нибудь Марку Захарову, что все его новые спектакли лажа. Короче, новая критика подъехала.

Старик и Море. Режиссер Анатолий Васильев. 2017 г.

Нам показали кусочек того театра, которого мы лишены. Спектакль-посвящение к столетию Ю.П. Любимова в день девяностолетия Олега Ефремова. Уже больше месяца издеваются над Кириллом Серебренниковым. Обо всём этом сказал сам Васильев зрителям перед спектаклем. Первый спектакль Васильева за 11 лет в России. Знайте, оттого, что Васильев не работает здесь, мы очень много потеряли. Мы потеряли красивый, завораживающий театр. Театр, который из голубого тюля, блесток и трубок с воздухом создает чудо. Там были и полный штиль, и бурлящее море (очень эффектно!). Заходил и китайский лев, оглушительно хлопающий глазами.
Голос Аллы Демидовой, ничем не усиленный – ну чистая Древняя Греция - заливал собой тысячный зал. (Маленькие незаметные микрофоны давно уже использует в театре почти повсеместно. Порой это так нелепо. Даже позорно). Демидова, читая с листа, одной кистью правой руки передала и всю мудрость, и всю усталость, и абсолютную несгибаемость непобедимого старика. Красивый, по-Хэмовски лаконичный и сильный, спектакль. Сидел на галёрке, бельэтаж, какой-то ряд, часть сцены не видно. Это дало особый, неповторимый ракурс (в партере наверно смотрели другой спектакль). Васильев однажды сказал: идеальный зритель всегда стоит на балконе, ему как бы позволено подглядывать за спектаклем.
Спешите видеть! А, нет. Ни фига вы не увидите. Это был последний из всего четырех показов. В идеальный театр еще и не попасть.