чтоб вы знали, в Екатеринбурге без истерик, скандалов и оскорбленных чувств (предыдущую работу Олдена в России — «Сон в летнюю ночь» в Стасике — родители хористов требовали запретить из-за сцен то ли педофилии, то ли наркомании, которых там не было) появилась качественная и надежная режопера.
«Три сестры» (1998) композитора Петера Этвёша — три секвенции, происходящие в едином ландшафте. Нарративы Ирины, Андрея, Маши едва ли представляют собой версии одной истории от трех персонажей, скорее это ряд персональных фрустраций на происходящее в их жизни. Дом Прозоровых в спектакле Олдена — пространство бесконечного настоящего, без прошлого и будущего, хотя помыслить будущее здесь пытается каждый. Скоро начнется Первая мировая война, о чем сообщат по коротковолновому приёмнику советского старшеклассника с дурацкими патлами Тузенбаха, а Ольга этого не заметит, Ольга — учительница, она постоянно долбит в ноутбук. При этом катастрофа уже произошла (социальная, культурная, политическая, онтологическая), чеховские герои живут в ее русле. Частные истории складываются в невозможность будущего. Поиски образа будущего, утопического или нормального, из постапокалиптического и вечного настоящего и есть магистральная тема спектакля.
Убедительные актерские работы, психологически подробные и достоверные — с поправкой на гротеск и оперную аффектацию — настолько, что драматические актеры драмтеатра им. гоголя сасат!
Наташа — материализованный кэмп, визуальный и звуковой; периодически переходит на ультразвук. И коляска с Бобиком дымится. Надпись «Тихо» загорается каждый раз, когда Наташа появляется на сцене, символизируя ее мещанское стремление к тишине.
Андрей стремится в горизонтальное положение, всегда с подушкой и одеялом, на матрасе или диване.
Соленный поет и ходит басом.
Тут у всех зомбиобразная пластика и намеки на дисфункцию речи.
Невинные обнимашки на столе Маши и Вершинина выкосили целый ряд в зале. Хотя более суггестивный эпизод, когда они держатся за брандспойт и бешено хохочут, остался незамеченным.
Музыка Этвёша оправдывает интуитивные ожидания невежественного зрителя от музыки композитора, которому уже под восемьдесят, но его называют современным академическим: диссонанс, шипение, бьющиеся тарелки, ариозо, крики, разговоры. Есть и традиционные красивости, прямо как в опере.
Два оркестра: один в яме, другой над сценой. Тот, что над, зарифмован с приемником Тузенбаха и оформлен, как студия звукозаписи.
Поют по-русски, при том понятно дословно, и вообще приятный сюрприз.

3 марта привезут на Маску, сходите, столько простых радостей за полтора часа, да и недорого.
Дружелюбная и желающая, чтобы ее поняли, в целом и частностях, опера.

Обратите внимание на внятный контент вокруг оперы; кроме лекционной программы и гида, есть гадание, в котором можно услышать кусочки оперы.

в Театре на Таганке покусились на что-то интересное. Позвали Муравицкого, чтобы он сделал смешно. Муравицкий карнавальным весельем актуализировал мольеровского «Тартюфа». Только русские актеры в слэпстик умеют не всегда вообще.
Спектакль похож на всё сразу. Например, на весь немецкий театр такого — актуализирующего классику — типа. На «Тартюфа» Тальхаймера похож гримом, на спектакли Фритча — кислотными цветами и идиотической подачей, подсвеченным порталом — на любой спектакль в Баден-Вюртемберге. Впрочем, веселиться Муравицкий осторожно, напрашивающегося кросс-кастинга избегает.
Простая, качественная и запоминающаяся сценография — а для российского драмтеатра это уже событие, Галя Солодовникова молодец — просаживается неровным исполнением, спотыкающимся ритмом самого спектакля и разными, доводящими до дисбаланса весь ансамбль, хореографическими возможностями актеров. Уже в каком по счету спектакле Таганки подряд актеры не вывозят совершенно. В «Lё Тартюфе» это не всегда можно спрятать в актерскую тактику «чем хуже — тем лучше».
Любимов проклял — самое рациональное объяснение.
Про энергию https://t.me/postpostdrama/1112. Станиславский, кажется, и для этого тоже разрабатывал свои техники. Да, и на показе 31-го энергии на поклонах было ощутимо больше, чем в самом спектакле.
Ну и финал спектакля. С фигой в кармане. В лучших традициях Таганки. Глоток свободы. Здравствуй, мой шестьдесят восьмой. Острой сатирой такие галимые экивоки и текст Мольера про «не грешно грешить, коль грех окутан тайной» может считать только редактор журнала «Ваш досуг». Хороший, между прочим, редактор.

*передают оперу по радио*

терраса Staatsoper Stuttgart хорошая

театральный Штутгарт. Спектакль «Физики» в Schauspiel Stuttgart — обогрев космоса. Люди читают текст Дюрренматта, разок добавляя тупенького швабского юмора. Впрочем, так выглядит большая часть немецкого репертуарного.

Дверь в дверь с драмтеатром — театр оперный. Так что снова в эфире рубрика «Римский и Корсаков». В опере «Борис» (реж. Пауль-Георг Дитрих, муз. рук. Титус Энгель) замиксованы опера «Борис Годунов» с написанной специально для Штутгарта оперой Сергея Невского по мотивам «Время секонд хэнд» Алексиевич. Невский изящно инкорпорировал собственную музыку в оперу Мусоргского. Тем, кто слушал по радио — транслировали в прямом эфире — прямо повезло https://t.me/inner_emigrant/652.
Визуально же опера сделана в эстетике nazdorov’e tovarishch. Пролог не перед стенами Новодевичьего монастыря, а перед взорвавшимся чаном с нефтью. Народ в нефтяных пятнах держит лопаты, как хоругви. Это первая и последняя нормальная сцена. Дальше: накладные резиновые сиськи, водка, сарафан, кокошник. Всё очень красное — толстая метафора власти. В сцене в Кремле бояре выходят в огромных масках русских царей от Годунова и Петра до Горбачева и Путина. Кристофер Олден, ставя «Трех сестер» в «Урал Опере Балет», отдельно проговаривает, что не собирается объяснять, что такое Россия. Креативная команда «Бориса», кроме, понятно, Невского, говорит про русское в риторике группы «Чингисхан», что не покупают даже местные бюргеры https://www.youtube.com/watch?time_continue=1&v=2ZTLA1EHGNA&feature=emb_logo