а чего никто не сказал этим колхозникам из римини протокол с их девятью движениями, что томилов давно придумал вообще всё? описательная рецензия на спектакль «трепет штор» скоро будет здесь.

Вольному воля, спасенному онлайн.

Фонд Олега Дерипаски «Вольное дело» делится записями двух спектаклей школы-студии МХАТ: «Чуш» и «Транссиб». В основе обоих — путешествия, которые совершили авторы, чтобы собрать настоящие истории о стране, в которой мы живем.

В 2018 году курс Виктора Рыжакова отправился в село Овсянка в Красноярском крае, где родился писатель Виктор Астафьев. Две недели второкурсники актерского факультета жили в сибирской деревне, знакомились с исследователями, современниками и друзьями Астафьева. В итоге получился спектакль, сотканный не только из астафьевской прозы, но и из местного фольклора, реальных историй и собственных наблюдений студийцев.

Другое путешествие совершили студенты курса Дмитрия Брусникина. Материалы для своего документального спектакля «Транссиб» они собирали в поезде Москва — Владивосток. Рассказы, которые вы услышите в спектакле, взяты из разговоров с реальными людьми — самыми разнообразными попутчиками. По словам Дмитрия Брусникина идея сделать документальный спектакль с мотивом дороги занимала его давно, а в этом долгом двухнедельном пути оказалось много важного и медитативного. «Ты понимаешь, что конца и края этому пространству нет, что оно бесконечно, что здесь живут люди. И у каждого из них своя жизнь, своя проблема, своя боль, своя радость, свое счастье».

Спектакли Мастерской Брусникина и курса Виктора Рыжакова онлайн. Присоединяйтесь.
Смотреть можно здесь: «Транссиб» и «Чуш»

В непростые времена пандемии коронавируса ребята из СТД решили поддержать Питера Брука — он в группе риска, ему уже 95 лет — и дали великому режиссеру премию Союза Театральных Деятелей за выдающийся вклад в развитие мирового театрального искусства.

наш респект СТД. только два слова: Связь и Союз.

«Я сражаюсь так, что надеюсь умереть мучеником, попасть в рай и встретить Господа» (Дмитрий Ренанский).

«к себе. нежно». Вика Привалова, Полина Хлынова

все заметили, что большинство диджитал проектов так или иначе локализованы во времени? вот бы онлайн спектакли/перформансы/хэппенинги/сёрфинги считались с логикой цифровой среды и стартовали в момент, когда реципиент/участник сам того пожелает. это замечание в сторону.
А теперь про хэппининг «к себе. нежно», который инструментализирует аффекты и коммодифицирует чувства. И если сразу не попал в поток взвинченной нежности и напористой открытости, то уже и не догонишь.
Структурно «к себе. нежно» полтора часа движется по кольцевой надежных и обкатанных решений. Знакомство в зуме=> красивый сайт, там трек на 50 минут с голосами создательниц и карточки с интроспективными вопросами, ответы на которые генерируют быстрые эмоции=> чат, где участники могут выразить чувственный и интеллектуальный опыт=> в финале зум с обсуждениями.
«к себе. нежно» в целом строго различает дискурсы искусства и креативной деятельности, а внутри коллективное производство контента в чате следует интернет-традициям демократизации эстетических практик.
все заметили, что большинство диджитал проектов отличает эволюционный потенциал? «к себе. нежно» поворачивает к социальному — 31 мая хэппенинг для всех женщин и мам, совместно с проектом о ментальном здоровье женщин http://ksebenezhno.space/berezhno

Обсуждения «Критики критики» — почти нейтрального и важного скорее самим своим фактом разговора — вернули мой 2018.
Выяснилось — за последние пару лет существенно в театральных сми ничего не изменилось. Неявной остается идея, что процессы производства, использования, участия и потребления в театре более не отчуждены друг от друга. Отождествлять практику и критику тоже еще не вполне законно. Привлекать сторонних теоретиков для разговора об идентичностях театра всё еще неочевидное решение. Когда критик Оксана Ефременко экспертно говорит, что ей не хватило нарратива в работе, хотя в описании работы сказано, что нарратив преодолевается, то это выглядит риторически и аналитически беспомощно. Вот и в обзоре Спонтанной программы Ефременко продолжает напяливать школьное театроведение на новые медиа.
Еще выяснилось — театральная журналистика и, шире, всё поле театра по-прежнему не пространство конфликта. Представить в театре хоть сколько-нибудь продолжительное публичное этическое и/или эстетическое противостояние критика и практика по-прежнему невозможно. Забота, кстати, в наличии, уж какая есть. Система пребывает в непродуктивном локальном равновесии. Зависимая критика с неразнообразным, неинтенсивным инструментарием, с одной стороны, характеризуется унылой однокональностью своих воззрений, а с другой — кривляньями в метадискурсах. Если от критика на окладе требуется высказывание о самом себе, критик неизбежно скатывается в смехуёчки. Пруфы: Ренанский (существует в двух предельных состояниях: плоские тексты о театре в конвенциональной прессе и тупые комментарии в соцсетях, причем одномерность первых дискредитирует великий жанр вторых) до «критики критики», Должанский после и вообще всегда, деструктивный сторителлинг Дины Годер во время (рассказала, что раньше ели редьку с квасом). Апропос, Годер, как модная, ведет тг-канал, но постит там только плохие и неточные рецензии. На этом фоне новостью выглядит Марина Давыдова, отстроившаяся от своих коллег хоть и напоминающим батины армейский рассказы, но все же мощным рефлексивным постом.
Поэтому в этих контекстах я душевно приветствую страстную серьезность и строгую публичную рефлексию многих участников «критики критики». См. манифест Абакшиной или обличительный пафос Таракановой, тактические маневры которой, правда, слишком заметно не избирают целью тех, от кого могут зависеть дальнейшие проекты и доступ к ресурсу. Еще Таракановой, которая обвинила Вилисова в абьюзе в личных отношениях и приватизации темы насилия, предъявляют, что такая дискуссия не место для обсуждения подобных вопросов. Самое нормальное место, как и любое другое.
Пока медленно и несмело писался этот текст, хитрые наставницы начали монетизировать обозначенные проблемы. За 4к с вами поделятся опытом, а за еще кусочек сверху дадут персональную консультацию. Зато на базе Дока.
P.S. а если вы не отличаете тараканову от вилисова, а их вместе от давыдовой, вот вам старый великий спектакль Жолдака «Москва-Петушки» в адском качестве, но ему идет.

Описательная рецензия №72.

Курьер доставляет офлайн-проект «Трепет штор» Томилова, Наумова и импресарио Демидкина. Сразу после получения распаковываем спектакль и выбираем один из объектов (бинокль, зеркальце, лупа или фонарик, подзорная труба — в limited edition), с которым будем взаимодействовать для усиления яркости и расширения пределов увеличения изображения.
Далее полтора часа обладания спектаклем, ядром которого является АСМР-сторителлинг Артема Томилова. Вместе мы смотрим в окно, смотрим на окно и опять в окно, но уже другое (если прислоняться к стеклу — остаются следы), играем на полу, исследуем книги на полке и мебель. Через некоторое время после погружения в спектакль происходит феноменальная интервенция реальности от «перекрестка» — подтверждаем дату доставки. Трёхкомнатная структура спектакля позволяет чередовать концентрацию на себе с процессами смыслопорождения и свободными ассоциациями. Когда Льюис Кэрролл был России, он записал слово zаshtshееshtshауоуshtshееkhsуа и проездом был в Мытищах. Открывая рюкзак со спектаклем, реципиент находит там не только существенные вспомогательные элементы, но и открытое произведение.

два новых подкаста в театре:

– сумбурный подкаст «Это театр» от театра «Небесные бродяги». Кожные клещи, облысение, грязные ногти и откаты в гостеатре. Впрочем, никаких имен и названий.
– Электротеатр переформатировал «Электротеатр у микрофона» в подкаст. Кристина Матвиенко интервьюирует Марфу Горвиц и Михаила Чевегу — контент вокруг спектакля «Сверчок». Почему это подкаст, пока непонятно.

вот так Ванечка инвазировал подкастом русский театр.

так уж вышло, что канал «Немирович и Данченко» ровесник дела «Седьмой студии». Все эти почти три года мы считаем, что единственным адекватным, эффектным и эффективным жестом была бы тотальная забастовка театральных деятелей, но местные самодовольные театральные деятели не способны даже на малюсенькое самосожжения. Спектакли крутятся, золотые маски мутятся. Очевидно, Серебренникову и друзьям поможет только бог из машины.
Ровно в ту секунду, когда суд встанет на сторону обвинения и признает, что проекта «Платформа» никогда не существовало, он по умолчанию признает, что никогда не существовало меня и моих любимых друзей — зрителей «Платформы». Так что этот судебный процесс и против меня лично.
Исследования и критика театра равны его практике. Если суд вынесет Апфельбаум, Итину, Малобродскому и Серебренникову любой приговор, кроме оправдательного, мы отказываемся практиковать — данный телеграм-канал будет закрыт ✌️

блаженный журнал Театр. по-человечески не может даже призвать людей прийти и поддержать Серебренникова.
«…если вдруг у вас завтра намечен визит в редакцию…». Визит в редакцию журнала Театр. может быть намечен только у заправщика картриджей для принтера.
Искренне жаль оставлять вас с такой ОЧЕНЬ блевотной театральной журналистикой и облезшим маникюром на фигах в кармане.